Мальтийское эхо

«Вот они, свидетели! Вот ключи совпадений!» — думал великий магистр и приказал слуге пригласить секретаря. Тот пришел еще более задумчивый, чем утром. Мешки под глазами выдавали чрезмерную усталость.

— Дорогой Оливер, вы так и не подремали сегодня утром? — сказал ля Валетт и указал рукой на кресло.

— Нет, Ваша Светлость.

Гроссмейстер не спешил с серьезным разговором и начал с отвлеченных вопросов.

— А что это за шифры на листочках из букв и цифр? — спросил великий магистр.

— В мои обязанности вашего секретаря входит не только сбережение и пополнение архива Ордена, но и систематизация всех материалов. Я разработал принципы этой систематизации и составил определенный каталог, по которому разместил тома архива. Буквы — имена событий, городов, людей, цифры — даты событий и даты поступления документа в архив. Еще в цифрах — где приобретен документ. Кто автор, ну и т. п.

Сэр Старки говорил холодно и без эмоций. Сочетание противоположностей — умение сердцем Видеть у ля Валетта и математические точные умозаключения Оливера. Это давало возможность делать некоторые выводы. Но великий магистр не ученый, на его плечах ответственность принятия решения.

— А по какому принципу вы пополняете архив? Точнее, библиотеку? Например, почему в Триполи купили именно эту книгу, а не другую?

— Книги переписываются десятки, сотни раз и названий — многие тысячи. А в выборе книг у меня тоже есть система. Ее трудно описать, это нечто вроде матрицы знаков. Например, восточный триграммы, египетские иероглифы. Когда мы с вами, сир, играем в шахматы, то на простом уровне используем мою систему.

— Это огромный, напряженный труд! Но почему Вы не докладываете мне о своей работе?

— Наверное, потому, что всему свое время. Яблоко должно созреть, чтобы упасть с дерева. И тогда можно делать выводы: почему упало, по какому закону? А гордиться и хвастаться перед вами своей работой — не считаю достойным. Я должен подчеркнуть, что я могу невольно подпасть под влияние какой-то просто сочиненной легенды, мифа, который растиражировался по книгам и по миру. Я должен точно знать Вектор Истины!

— Я прекрасно понимаю вас, друг мой! Пергамент и те листочки в папке на этом Векторе?

— Не знаю пока. Все это подлинники, но на Векторе ли Истины? Я еще хочу поработать в библиотеке.

— Я буду участвовать в этой работе! Мне тоже нужно точно знать Вектор Истины! Прочувствовать его и умом и сердцем!

Сэр Старки поклонился и пошел к выходу. И когда он уже взялся за дверную ручку, гроссмейстер спросил громко, чеканя слова:

— Где сейчас Укладка?

— У Сулеймана, — был ответ.

— Что может делать эта змея?

— Все! Любое зло!

— Султан применял ее на Родосе? И такая Укладка одна?

— Не знаю, — ответил Старки и вышел медлительно, склонив голову.

— 12 -

Платоныч довез путешественников до аэропорта. Ирина взялась проводить. Уже прошли регистрацию.

— Ну что тебе, Вера, эта Мальта. Лучше бы в усадьбу поехала. Сейчас виктория поспевает… — моряк явно нервничал.

— Все, не надо. Улыбнитесь, капитан! — Вера Яновна была на подъеме сил. — Мы с фельдмаршалом пойдем на посадку, а вы езжайте. Бабуле привет и поцелуи.

— Семь футов под килем! — Платоныч пожал руку «лоцману», обнял Веру и ушел первым.

Иришка быстро поцеловала сестру, Андрея Петровича, уже почти плача пожелала «Счастливого пути» и ушла в машину.

«Гейт» находился рядом с киоском «Пресса», и Андрей удачно приобрел путеводитель по Сицилии. «Чижик-Пыжик» нес свою службу исправно!

Объявили посадку на рейс Санкт-Петербург — Стамбул. Все четыре часа полета мужчина и женщина почти не разговаривали. Вера читала повесть Андрея, а он — ее книгу-исследование. Изредка (видимо уже пора было конспирироваться) женщина называла мужчину «дорогой» и просила о какой-то мелочи. «Новобрачный» был галантен и ухаживал за «молодой» в меру пылко. После обеда, к которому «дорогая» не притронулась, она положила голову на плечо Андрея, и легкое ее дыхание и убаюкивающий хрупкий аромат волос заставили и Андрея заснуть последний час полета.

Аэропорт в Стамбуле, как и любая другая вещь в Стамбуле, назывался «Ататюрк» — Президент и любимец турок. Султан, вроде наших Ленин-Сталин.

Ожидать рейса Стамбул — Валетта придется шесть с половиной часов. Ехать даже на такси в шумный восточный жаркий город путники не захотели. Регистрацию они сделали еще в Питере, поэтому сразу прошли через контроль в более уютные и прохладные залы вылета. Оба были опытны в длинных перелетах! Молодая женщина и ее кавалер нашли большое, полутемное и практически пустое кафе, заняли столик в самом дальнем от входа углу. Кондиционер рядом, на столике лампа и свечи. Андрей сходил к буфету, принес кофе, чай, сок, воду, закуски, которые заказала спутница. Опустился в мягкое кресло, зажег свечу.

— Я два года назад летала этим маршрутом на Мальту. Конечно, обдумывая и будущую работу и книгу, но, главное, хотела, чтобы Павлик поучился в одной из международных школ, коих на Мальте достаточно. Он был со мной, две недели провел в летнем лагере, но учиться в далекой, чужой стране не пожелал. Ну и ладно. Да и знаки были против учебы здесь.

— Ты, как и Ирина, эзотерик? — спросил Андрей.

Вера Яновна рассмеялась наивности и прямолинейности вопроса, затем сосредоточилась и сказала:

— Я профессиональный, если угодно, эзотерик. Только я не ищу Шамбалу, не вслушиваюсь в «музыку сфер» и пр. Я двадцать лет занимаюсь тайнописью, знаками тайн и тайнами знаков, учусь понимать слово в знаке и знак в слове. Естественно, за всем этим стоят вибрации космической энергии. Только я практик, и не плету паутину нитей подсознания. Это, видимо, умеешь ты. А мой метод проще: логика и расчет. Похвастаться могу лишь тем, что «матрица» у меня в голове настолько обширна, что я умею строить сотни комбинаций. Ну, как очень сильный шахматист. Хотя кое-что использую и на уровне… шаманства. Трость твоя, например.

Говорила все это Вера Яновна «отрешенно и созерцательно» как о «рабочем моменте». Одновременно поедая бутерброд и салат. И внимательно читая андрееву повесть. Андрей достал из сумки Бродского и начал лениво листать страницы, лишь пробегая их глазами. Он то и дело бросал взгляды на соседку. Эротическая компонента в этих взглядах хоть и была, но уступала той одухотворенности, детскости и одновременно материнству, которые излучала эта необыкновенная женщина. Ей хотелось довериться. И впрямь Мадонна и ее вечная тайна!