Мальтийское эхо

— Фу, филолог. Скажи уж коалиции, группировке, бригаде, наконец, — возмутилась молодая женщина.

— Нет, банде. Пока не побью мэра, буду считать себя… старой разбойницей, — расхохоталась бабуля.

Затем встала.

— Спасибо, дети. Обед был сытным во всех смыслах. Пойду к себе. Это я заберу. Погадаю на него, — Мария Родиславовна взяла листочек, что принесла и необычайно бодрой походкой, воодушевленно подмигнув Вере и Андрею, удалилась.

— 34 -

Андрей Петрович ездил с экскурсиями в Гатчину, но, пообещав Вере не спускаться в Подземный Ход, держал слово. В среду вечером, за ужином Верочка сообщила:

— У нас, дорогой, благоприятная новость. Мне позвонила директор из Смольного и сообщила, что ей звонил Деев. Получено также письменное распоряжение из Минкульта по поводу нашей работы. Она рада и готова помочь нам. Завтра назначена встреча, на 14:00 в её кабинете. Зовут Виктория Евсеевна.

— Прекрасно, дорогая. Вот с её кабинета и начнём! — улыбнулся Андрей.

Директором оказалась грузная дама, немного старше бальзаковского возраста. Очень красивые очки, аккуратная причёска. Только руки почему-то натруженные, с огрубевшей кожей и утолщёнными суставами пальцев.

— Я двадцать лет проработала реставратором: влажный гипс, краски, часто на помостах: вверху, на ветру, — каким-то извиняющимся тоном сказала женщина, поймав взгляд мужчины и перебросив свой взгляд на холёные ручки его спутницы.

— Извините, я вовсе… — начал Андрей, но Виктория Евсеевна остановила его движением руки.

— Я сейчас проведу вас лично. Для первого знакомства с ансамблем, считаю это необходимым. Вы располагаете 3–4 часами?

— Да, конечно. Спасибо огромное, — в унисон ответили Вера и Андрей.

— А паспорта, пожалуйста, отдайте моей секретарше, Валерии. Ко времени нашего возвращения сюда будут готовы пропуска. Какие-то ещё указания Валерии будут?

— Да. Если можно — планы комнат и их сегодняшние назначения… Пока ограничимся северным и восточным корпусами.

Когда после более трёхчасового осмотра помещений они вернулись в кабинет, уставшие и уже молчаливые, Виктория Евсеевна попросила Валерию принести бутерброды к чаю. Пропуска и планы корпусов были готовы.

Вера Яновна взяла пропуска в руки и, не сумев сдержать неудовлетворения, спросила:

— Здесь указан срок действия: с 23 сентября по 23 октября сего года. В рабочие дни с 9 до 18 часов.

— Да, обычная практика. Я установила график дежурства трём своим сотрудникам и двум охранникам, которые будут сопровождать вас. На этом листке указаны фамилии и телефоны. Возьмите, пожалуйста.

— Но дело в том, что мы запланировали работу у вас в своё нерабочее время. По вечерам и по выходным. И… и наш метод… скажем, биолокационных изысканий, предполагает отсутствие в помещении посторонних людей.

— Я не знакома с этим методом, но теперь проясняю для себя показавшуюся странной фразу Александра Владимировича: «… для исследований и изысканий», — она сделала паузу и продолжила. — Позвольте уж полюбопытствовать у вас, Андрей Петрович: манипуляции с тростью вы проделываете с целью… биолокации? Я заметила это.

— Совершенно верно, — ответил тот.

К нему пришёл кураж. Он прогулялся по кабинету, вычерчивая в воздухе замысловатые траектории своей тростью.

— Трость реагирует лишь на вас, Виктория Евсеевна, — наконец сообщил Андрей, присаживаясь обратно к столу.

— И что вы обнаружили… во мне? — осторожно спросила директор.

— Чуть более пятнадцати лет назад вы упали со строительных лесов, был перелом левой ключицы, — остро вглядываясь в даму, сказал мужчина.

— Так же был повреждён голеностопный сустав на… на левой ноге, — уверенно добавила Вера Яновна.

Виктория Евсеевна невольно спрятала левую ногу под длинной шёлковой юбкой и прикоснулась рукой к своему левому плечу. Она ошарашенно смотрела на вздрагивания крыльев носика молодой женщины, побелевшие полуприкрытые глаза мужчины. Наконец она обрела дар речи.

— Вы намерены искать трещины и в наших стенах? — неуверенно спросила директор.

— Главным образом. Но и историко-архивные исследования тоже, — сказал Андрей Петрович.

— Вряд ли вас ждут открытия в архивах. А вот трещин и каких-то вмурованных в стены камер у нас предостаточно. Так или иначе ваша работа очень нам нужна. Очень. Я даже сразу вослед вашим работам намерена просить Министерство культуры организовать большие ремонтно-реставрационные работы. Но на это уйдёт не месяц и даже не год, — грустно заключила она.

— Хочется предупредить вас, что у нас узко-специальные цели и никаких итоговых документов мы через месяц не сможем представить. Мы же не специалисты в ремонтно-реставрационных работах, — сказала Вера, сделав вежливо-холодную гримасу.

Андрей поспешил смягчить тон подруги:

— Список опасных трещин и таинственных камер с кладами мы обещаем передать вам. В меру наших способностей, разумеется.

Вера Яновна бросила на него насмешливый взгляд и затем, мгновенно обратив этот взгляд в доверительно-детский, спросила Викторию Евсеевну:

— Как же мы решим вопрос с нашим режимом работы у вас?

— Я в течение двух дней согласую этот режим с начальником охраны, с главным бухгалтером и прочими. Вы же понимаете, что в бухгалтерию, в отдел кадров и ещё ряд помещений я не вправе… Многое в субаренде… Чужое имущество…

— Да, мы понимаем.

— Попытаемся сделать так, чтобы охранники открывали вам двери и ждали за ними. Но кое-где возможен досмотр… Извините… Я всё попытаюсь организовать… В меру моих возможностей, естественно. В субботу утром, часов в 10 я позвоню и подготовлю новые пропуска. Я, между прочим, работаю часто и по субботам. Так что милости просим.

Парочка изыскателей поблагодарили Викторию Евсеевну, и, обнадёженные её заверениями, отправились домой. В машине Вера, поглаживая андреево бедро, весело сказала:

— Большего я и не ожидала. Но как ты сумел вовремя и точно про ключицу!

— А ты про голеностоп! — подхватил Андрей и тоже положил руку женщине на бедро.

Когда они легли в кровать, и чувственность завибрировала и была готова перейти в страсть, Верочка не смогла удержаться от вечной женской привычки попросить о чём-нибудь мужчину перед этим: