Малышка с секретом

Выдоив телку, матушка отнесла молоко поросятам и принялась за Зорьку. Выполнив свою ежедневную обязанность, мы вернулись в дом, где все кроме батьки, вышедшего нам на встречу в сени, тихо посапывая, спали.

Процедив молоко и упаковав его мне с собой в дорогу, матушка, не откладывая в долгий ящик, принялась собирать гостинцы для Сении. Она бегая по избе и периодически выскакивая на улицу, стала складывать на столе продукты: мед, крынку сала, творог, яйца, кадушку муки, крупы, зелень, масло, корзинку репы и многое, многое другое. Столько всего, что я даже не все успела разглядеть, с такой скоростью образовывалась громадная куча еды, закрывая собой предыдущие угощения.

Батька вернувшись, подошел ко мне, сидящей на лавке и наблюдающей за увеличивающей свои объемы горой припасов, потрепал меня по собранным лентой волосам и спросил:

— Ну, что голуба, готова? — мягко сказал отец.

— Наверное… — пробормотала я с улыбкой, но как-то неуверенно.

Слегка нахмурившись и поняв мои сомнения, но не придумав, как меня поддержать, батька пошел будить братьев. Взобравшись на лавку, он пихнул в бок лежавшего с края Бивоя.

Мальчик резко подняв голову, увидел, что пробуждение плановое, а не внезапное, от случайного во сне тычка, спавшего рядом Бенеша, сел на печи и пихнув лежавшего рядом близнеца, потер ладонями лицо, пытаясь продрать глаза и резко соскочил на пол. От грохота проснулись остальные братья, не спеша и медленно сползли с печи, оделись, попили воды и ушли выполнять свои обязанности по хозяйству.

Боянка, видимо от топота и возни, тоже поднялась и вышла на улицу. Зелеслав все еще спал. Матушка сбежала на двор, приговаривая что-то о жертвенном дне. Вскоре, вернулась с улицы сестрица и взялась ставить тесто на хлеб.

Я вдоволь натешившись своими страхами и сомнениями, слезла с постели и пошла ей на подмогу.

— Ты как? — спросила девочка, наблюдая за тем, как я усаживаюсь на лавку.

— Да ничего вроде… — буркнула я, закатывая рукава рубахи. — Чем подсобить?

— На вот репу почисть и нарежь, с ней сегодня опять пироги делать будем… — велела сестренка, сея на свободную часть стола, муку

— Да, когда ж она уже кончится? — задала я явно риторический вопрос.

— Все, эта и та, что тебе с собой собрали последняя… Уж дюже матушка ее любит, прямо пол поля ею засеиваем каждое лето… — усмехнулась сестра, смешивая ингредиенты для хлеба. — В прошлое лето аж две дюжины мешков собрали…. Вот матушка никак не могла нарадоваться…

Я взяв свой ножичек с полки, устроилась на низенькой скамейке чистить репу. В избу вошла матушка, а за ней батька и Отомаш. Они прошли мимо меня к столу, и мама, указывая рукой на лежавшие на нем припасы, приказала:

— Вот, это все в телегу грузите… На первое время хватит, а там еще довезем… — сказала матушка разворачиваясь и снова уходя в сени.

Батька почесав затылок, глубоко вздохнув, обернулся к сыну и буркнул:

— Ну что ж сынка, давай за работу. — сказал батька, подошел к столу и принялся накладывать брату в руки поклажу.

Я не торопясь чистила репу, дожидаясь, когда мужчины перестанут ходить туда-суда, чтоб не мешаться у них под ногами. Прихватив чашку с овощами, пошла к колодцу их вымыть. Споро управившись, вернулась в дом и стала мелко нарезать корнеплод.

— Сегодня же праздник в деревне… — ни к кому не обращаясь говорила Боянка. — Опять все соберутся, весело будет…

— Да-а-а — протянула я, чтобы не молчать.

— Может с Мстишко наново попляшем… — мечтательно вещала сестрица, витая в облаках. — Да через костер за руки прыгнем… — поджимая губы с улыбкой и закатывая глаза, говорила она.

— Ой-ей-ей! А вот это опасно… — осознав к чему она ведет, я сразу пожалела о своем вялом и не особо значимом поддержании беседы. — Этот Мстишко прямо луч света в темном царстве… И откуда в ней это? Не слышала, чтоб здесь как-то поддерживали стереотипы о том, что влюбляться нужно в плохих мальчиков… Наоборот, здесь чем парень правильнее и благонадежнее, тем он желаннее и вероятнее подойдет для идеального образа девичьих грез. Но, видимо, это к моей сестре не относится… Боянке вот прямо жизненно необходим негодяй, которого нужно исправить…

Как в моей прошлой жизни, что не фильм или книга, так герой подлец, а невинная девушка в него влюбляется, и он чудесным образом встает на путь исправления. Ну это ведь полная ерунда! Не может такого быть… Если он подлец и злодей, то им и останется пока не помрет, а там может могила исправит… Хотя и такой исход маловероятен…

— А, что в нем такого? — спросила я, чтоб как-то постараться открыть девочке глаза на ее заблуждения. — Ведь сразу видно, что он плохой человек. Может кого другого приглядишь? Ты же даже и не смотришь ни на кого… — сказала я, беря новую репу и нарезая ее.

— А на кого смотреть? — возмутилась Боянка. — На Василка что ли? Так он, что тот пень — маленький и деревянный… — распалялась сестра. — Или на Гордея? Так он вечно нос задирает, а сам даже счету не обучен… А нет, погоди, знаю!.. На косого Земана, то-то жених… Прямо по мне! — выкрикивала, размахивая вымазанными в тесто руками, девочка.

— Да и не их можно, вдруг весть о красе твоей неземной по земле пойдет и со всех краев женихи сбегутся? — едва улыбаясь, говорила я. — А ты все о Мстишко так и промечтаешь и счастье свое упустишь. — ответила я на ее тираду.

Боянка замолкнув, как-то озадаченно и зло какое-то время меня рассматривала, а потом молча стала месить тесто дальше, жестоко отбивая его об столешницу.

От шума и криков проснулся Зелеслав. Он шустро проскочил к двери и выбежал в сени даже не поздоровавшись. Я закончила возиться с репой и отложив нож в сторону, вытирая руки о тряпицу, произнесла:

— Боян, ты просто не спеши, твое время еще придет и замуж ты обязательно выйдешь… Только не лишай себя надежды на хорошего и понимающего мужа, и счастливую семью. — в попытке сгладить впечатление от своих слов, проговорила я.

Сестрица пожелав что-то сказать, но не успев ответить, обернулась на звук открывающейся двери, ведущую в горницу, в которую вошла взмыленная и немного нервная матушка. Она бегло оглядев чем мы заняты, прошла к печи и стала ее разжигать.

— Что пичужки притихли? — спросила не глядя.

Мы переглянувшись друг с другом, промолчали, но мама, так и не обратив на это внимание, стала ставить прихватом котелок с кашей в очаг.

— Ну как дочки? Напечем пирогов? А то на жертвенник не с чем идти… — сказала мама, подходя к столу и забирая готовую репу.

— Угу- гукнула я.

— Да… — бросила Боянка, отставляя тесто к печи, чтоб поднялось.

Мы занимались приготовлениями еще какое-то время. Поставили печься хлеб, налепили пирогов, наварили несколько котелков каши, Боянка сбегала в хлодник за вечерним молоком, чтоб допить его за завтраком. Когда все было готово, взялись накрывать на стол, а закончив, позвали отца и братьев, что уже впрягали Кучура в телегу.

— Вот-вот нужно будет отправляться… — заметила я для себя.

Рассевшись по лавкам, шустро принялись завтракать. Быстро все съев, матушка поднялась и стала укладывать в небольшую, походную корзину: котелок с кашей, пироги, молоко, свежий хлеб. Пока она металась по светелке от печи к столу и обратно, мужчины допивали кисель и молоко оставшееся в стаканах.