Малышкина и Карлос. Магические врата

Родители Швыра недавно купили большую квартиру в бывшем доходном доме дореволюционной постройки, где едва успели сделать евроремонт в перерыве между своими заграничным поездками. Правда, на высоченный шестой этаж пришлось идти пешком – лифта не было. Михаил открыл ключами дверь квартиры, пропустил вперед гостей и вошел следом.

– Проходите в гостиную, располагайтесь, – радушно сказал он, – будьте как дома. А я в ночной суперсам слетаю за хавчиком. Я быстро, одна нога здесь, другая там, – пообещал Швыров и ушел.

Карлос обошел квартиру, заглянул на кухню и вернулся в гостиную. Да, по меркам актуального времени семья Швыровых живет совсем неплохо. Лакированный пол из наборного паркета – в его, Карлоса, будущем натуральные стройматериалы стоят миллионы энергетических единиц. На окнах тяжелые коричневые портьеры из очень дорогой материи.

Мебель итальянского производства, удобная. Овальный массивный стол красного дерева с изогнутыми ножками выглядел как музейный экспонат. Стены гостиной украшали не дешевые репродукции, а настоящая, очень качественная станковая живопись: коллекция картин в стиле социалистического реализма.

Карлос прошел вдоль домашней галереи, разглядывая полотна. Вот колхозный праздник с грудами мяса, фруктов и овощей на столах; а здесь счастливые трактористы, полеводы и доярки с солнечными улыбками на простоватых лицах. На почетном месте триптих: большое темное полотно «Товарищ Сталин и нарком Ворошилов на лыжной прогулке» и пара мрачноватых парадных портретов по обеим его сторонам – товарищи Берия и Каганович в полный рост, оба в партийных френчах и начищенных до зеркального блеска черных яловых сапогах…

Из общего ряда картин выбивается поясной портрет Григория Распутина и, скорее всего, кисти Врубеля. Очень живо написано: глаза у старца-экстрасенса горят мистическим огнем, фанатичный взгляд пронизывает буквально насквозь. Есть в нем что-то демоническое, заставляющее напрячься и отвести взгляд в сторону. Но Карлос не сделал этого из чувства противоречия. Он весело Распутину подмигнул, ничуть не удивился, когда старец подмигнул ему в ответ, и перешел к следующему портрету.

Профессор со скрипом рухнул в большое кресло и с блаженной улыбкой вытянул железные конечности. Минут пять прошло в полной тишине.

– Самое удивительное во всей этой истории с моим посвящением в рыцари, – прервал молчание Серебряков, – что я совсем не устал. Ноги стер до крови, а сам, представьте себе, любезнейший дон Карлос, свеж как огурец. Как я на шестой этаж-то взлетел в этих железках? Как вы это объясняете с высоты своего исторического опыта?

– Магия, – лаконично ответил Карлос, разглядывая портрет Берия.

Великий черный маг выглядел словно живой. И пенсне на круглом сытом лице отлично выписано. Прямо хоть сними!

Профессор продолжал удивляться произошедшим с ним переменам:

– Скитаюсь черт знает сколько времени по подвалам и чужим домам, в моей квартире благоденствует этот захватчик Брюс, и вдобавок громыхаю, как целый ящик кастрюль, люди в сторону шарахаются! А мне летать охота! Чувствую себя подростком. Как вам это нравится, молодой человек?

– Поздравляю, – нахмурился Карлос и повернулся к профессору: – Может, сказать спасибо Брюсу за заботу о вашем здоровье? Это ведь ваша была идея его оживить?!

– Я просто мечтал побеседовать с ним о флогистоне! – простонал Серебряков. – И вот что из этого получилось.

Из прихожей донесся звук открываемой двери и шум шагов.

– Я пришел! – крикнул гостям нагруженный пакетами Швыров.

Убрав часть продуктов в холодильник, он принялся готовить ранний завтрак, как вдруг зазвонил его мобильный.

– Привет, Миха, это я, – раздался в трубке Юлин голос. – Слушай, у меня тут с перстнем небольшая загвоздка вышла.

– Что случилось? – встревожился Швыров.

– Миша, он не снимается, я уже по-всякому пробовала: и в холодную воду руку опускала, и мылом намыливала, просто сидит на пальце как приклеенный!

– Ты попробуй его сначала в другую сторону, назад сдвинуть, а потом уже вперед, – посоветовал ей Швыров. – А лучше приходи ко мне, посмотрим, что можно сделать.

– Только я сегодня не могу, – объяснила Юля, – у мамы день рождения, юбилей, давай завтра, ладно?

– Хорошо, давай завтра, созвонимся…

Саша сел в автобус, благо место ему досталось с теневой стороны, и быстро, без забот и хлопот, добрался на нем до Абинска. Это был чудесный, утопавший в зелени садов городок. Из-за крашенных в веселые цвета аккуратных заборов выглядывали небольшие домики. Улицы были узкие, немощеные. Маленькие рынки чудесно благоухали фруктами, а люди попадались навстречу приветливые и улыбчивые. Приятное местечко выбрал для проживания отец Ниночки.

Неподалеку от автобусной остановки торговала персиками седая старушка. Саша спросил, где находится отделение милиции.

– А тебе зачем, сынок, случилось чего? – участливо спросила старушка.

– Я ищу Петра Водорябова.

Старушка задумалась, потом отрицательно покачала головой:

– Нет, сынок, не знаю такого. Знаешь, ты в отделение не ходи, иди в службу участковых, они сейчас как раз там бумажки свои пишут, это я точно знаю. У кого-нибудь на участке и живет твой Водорябов.

Поблагодарив словоохотливую старушку и получив от нее в подарок огромный желтый персик, Саша пошел искать участковых. Старушка очень доходчиво объяснила, как ему туда добраться.

Служба участковых находилась в обыкновенном домике, совершенно таком же, какие стояли по соседству. Вывески не было, видимо, местные жители и так знали, куда им обращаться. Рядом с воротами застыл микроавтобус «газель» с милицейской боевой раскраской.

На крылечке обстоятельно курили два усатых милиционера: судя по повадкам и ухваткам, потомственные казаки. Один был тощий и низкий, другой толстый и высокий.

– Здравствуйте, братья казаки, – пошутил Саша, – мне нужны участковые.

Казаки довольно засмеялись.

– Ну мы участковые, а ты откуда такой будешь?

– Из Москвы, – ответил Саша и познакомился с аборигенами.

Того, что пониже, звали Павел Николаевич, а высокого, наоборот, Николай Павлович. Саша вкратце изложил романтическую историю двух сестер, которые ищут пропавшего без вести отца.

Казаки выслушали его с самым сочувственным видом.

– Знаю, – воскликнул один из них, тот, что пониже, – это же наш дядя Петя, пасечник! Точно, он и есть Водорябов!