Мама для наследника альфы

— Обязательно приедем, — обещает Брендон. — Отправляемся на постоялый двор? Или хотите еще куда-нибудь?

— Мяса! Я хочу мяса! — кричит кот в моей голове, а я морщусь.

— Нужно снова накормить мистофеля, — говорю я, а брови Брендона взлетают вверх.

— Мы его пару часов назад накормили, не думаю, что он снова проголодался.

— Поверь мне, он опять хочет есть, — заверяю я удивлённого мужчину.

— Хорошо, тогда зайдём в таверну, перекусим, а потом отправимся отдыхать.

Следуем плану, лишь спустя еще час оказываемся в нашем двухкомнатном номере. Сын, всю дорогу устало зевавший, но уверявший, что полон сил, чтобы гулять еще, молча начинает раздеваться, выбирая себе дальнюю комнату с односпальной кроватью. Кот, наевшийся до отвала, следует за ним, напоследок предупредив меня:

— Только сильно тут не шумите, помните, что за стенкой дети.

Фыркаю на его заявление и утомлённо падаю на кровать, размышляя, что надо бы помочь сыну умыться, почитать на ночь сказку, но Брендон, наклонившись надо мной, целует и шепчет:

— Я справлюсь, отдыхай, — и удаляется в комнату к Нику.

Сбрасываю обувь, платье, принимаю тёплый душ, и забираюсь в уютную постель, надев в качестве ночнушки новую футболку, которую купила сегодня для Брендона. Мужчина возвращается, когда я уже погружаюсь в сладкую дрёму, усаживается рядом со мной, ласково проводя по моим волосам, тихо спрашивает:

— Ты хотела правду. Готова ли выслушать её сейчас? Или оставим разговоры до завтра?

Сон мигом слетает с меня, поднимаюсь на постели, заглядывая в хмурое лицо мужчины и твёрдо отвечаю:

— Сейчас.

Надо использовать свой шанс, пока Брендон решился, собрался с мыслями и готов откровенничать. Мужчина тяжело вздыхает.

— Хорошо. Но история, что я тебе расскажу, будет невесёлая. Пять лет назад, я решил, что пора остепениться. Я — вожак стаи, для меня очень важно рождение наследника. Сильного, которому я смогу передать свой пост, когда больше не смогу управлять стаей. Как раз подходила пора брачного сезона. Я долго присматривался к волчицам в стае и выбрал: юную и прекрасную девушку из уважаемой семьи, родители которой уверили меня, что она непорочна и будет счастлива стать моей парой, — Брендон стискивает зубы и прикрывает глаза, вижу, что ему сложно даются эти воспоминания, но благодарна, что ради меня он готов вновь пережить их. — Естественно, что и с ней я поговорил, уверил, что она никогда не будет ни в чём нуждаться, всегда будет под моей защитой и покровительством, пообещал быть ей верным супругом. Она же, уверила меня, что готова стать мне покладистой и нежной женой, родить наследника и воспитать его в любви. На том и договорились. Мы не тешили себя иллюзией взаимной любви, оба понимали, что брак договорной и выгоден нам обоим.

Мужчина усмехается и потирает виски, словно его одолела головная боль. Хочу как-то помочь ему, поддержать, забираюсь на его колени и вплетаю пальцы в его волосы, массируя кожу головы. Чувствую, что его напряженные мышцы постепенно немного расслабляются, он целует по очереди мои ладони, безмолвно сообщая, что достаточно, а следом обнимает меня и вдыхает запах моих волос, успокаиваясь.

— Я всегда мечтал найти свою истинную, много путешествовал, надеясь на встречу. Но усилия были тщетны, поэтому жену я выбирал разумом, смотря на гены, внешность и ум. Я думал, что смогу привыкнуть, возможно, со временем, полюбить, даже тешил себя иллюзией, что мы с ней по-настоящему привяжемся друг другу, став крепкой семьёй. Аннабель показалась мне подходящей партией, тем более, что была совершенно не против такого брака. Как мы и договорились, в брачный сезон, во время охоты я поймал её и взял на алтаре, правда, мы не получили лунную вязь, но меня это не удивило, ведь немногие получают этот знак одобрения брака самой Лунной Богиней. В ту ночь был зачат Николас.

— Почему ты думаешь, что именно в ту? — тихо спрашиваю Брендона, затуманенный взгляд которого направлен куда-то в стену, а руки машинально поглаживают меня по спине.

Я даже не уверена, что мужчина слышит мой вопрос, так глубоко он погрузился в своё прошлое, выискивая там собственные ошибки, сожалея о них.

— Потому что это было единственное наше с ней соитие, потом она всячески избегала близости со мной, сначала ссылаясь на боли, утверждая, что я был слишком груб с ней, а потом на беременность, которая проходила у неё и вправду очень тяжело. Постоянная тошнота, боли в мышцах при каждом движении, головокружения и обмороки. Я бегал вокруг жены, выполняя все капризы, заботился, как умел, оберегал от любых стрессов. Она всё чаще плакала, прогоняла меня, а потом и вовсе стала уходить гулять в лес, говоря, что там чувствует себя куда лучше, чем в особняке, — взгляд Брендона полон горечи, а я хочу зацеловать его, подарить столько нежности, лишь бы стереть с его лица это выражение муки, но только прижимаюсь сильнее, даря своё тепло. — Я лишь потом узнал, что в том самом лесу, она встречалась с Марком Шоу. Почти год, в тайне от меня и ото всех, жестко пресекая любые попытки прогуляться вместе с ней, уверяя, что ей тошно от одного лишь моего запаха, что это я виноват в её плохом самочувствии.

— Но как они познакомились?

— Оказалось, что они влюбились друг в друга еще до нашего брака. Гуляли, целовались, были счастливы, он не трогал её, ведь они мечтали, что всё случится в первую брачную ночь. Но её родители, которым Аннабель беспрекословно подчинялась, запретили ей эти отношения, считая Марка недостойной партией для их дочери. А потом надавили на саму девушку, убеждая её сочетаться браком со мной, чтобы породниться с вожаком стаи, поднять свой авторитет среди других её членов. Вот только не выдержала Аннабель долго без своего возлюбленного, начала убегать к нему, маясь с нелюбимым.

Повисает тишина, такая тягучая, гнетущая, но не смею её нарушить, понимая, что Брендону до сих пор больно, ведь женщина, которой он доверил самого себя, поклявшись в верности и защите, не оценила этой клятвы.

— Если бы она сказала сразу, до свадьбы. Сказала правду. Ведь мы оставались с ней наедине, у неё была возможность. Я бы сам отказался от брака, помог бы им быть вместе, мог бы переговорить с её родителями, — потеряно шепчет Брендон и качает головой. — Но Аннабель сказала лишь через четыре месяца после рождения Николаса. Просто пришла и выложила мне всю правду о том, как я раздражаю её, как ей противно со мной жить, что она никогда не подпустит меня к себе, ведь у неё есть любимый мужчина, к которому она уйдет, забрав ребёнка. Моего сына. О котором я мечтал. К которому вставал ночами, чтобы накормить. Которого купал и учился пеленать, в то время как его мать продолжала гулять по лесу, наслаждаясь свиданиями с другим.

— Господи… — утираю ладонями свои слёзы, пораженная этой историей и поведением матери Ника.

— Я сказал ей, что ребёнка она не получит, но её я могу отпустить. Пожелал счастья, но Аннабель устроила грандиозный скандал, кидаясь посудой, обвиняя меня в том, что я отрываю дитя от матери, крича, что ему будет лучше с новым отцом, что Марк воспитает Николаса, как собственного. С огромным трудом мне удалось прекратить эту истерику и уложить жену спать. А утром я обнаружил, что она сбежала из особняка. Вот только сына не сумела забрать с собой, благо его кроватка стояла в моей комнате, — Брендон сильнее сжимает меня руками, причиняя боль, но это сейчас не важно, если ему легче, я готова перетерпеть эти ощущения. — Я становился параноиком, по двадцать раз за ночь проверял кроватку сына, усилил охрану особняка, волнуясь о том, что Аннабель захочет всё же отобрать у меня Ника. Но прошёл месяц, за ним следующий, а всё было тихо и спокойно. Меня постепенно отпускала тревога, я считал, что она одумалась или Марк уговорил её, уверив, что у них будут общие дети, и им не нужен мой сын.

— Но ты ошибался… — шепчу, на что Брендон горько усмехается.

— Да, я ошибался. Когда волчонку исполняется полгода, проводится ритуал принятия в стаю. Он обязательный для всех, в случае, если родители ребёнка принадлежат к разным кланом, ритуал даёт возможность принятия в любой из них. Для волков стая очень много значит, это та же семья. Большая, дружная, где все друг за друга готовы врагам глотки перегрызть. Собрались только самые близкие: я, Мариэлла, которая должна была провести обряд, Алекс, Адриан и Чарли — на этот праздник не принято звать много гостей. Мы стояли кругом около священного лунного алтаря, когда всё случилась: стая Шоу напала без предупреждения, прямо во время церемонии, Мариэлла кинулась в лес, спасая ребёнка, а мы старались задержать врагов, но тех было намного больше. Они пытались убить нас, а мы убивали их без разбора, до последней капли крови сражаясь за безопасность Николаса, стараясь не допустить чужих волков к Мариэлле. Я не знаю, кто именно в пылу сражения убил Аннабель, но Марк утверждает, что я лично перегрыз ей горло, — Брендон судорожно вздыхает и прячет лицо на моём плече.

Глажу его по голове, надеясь подарить ему поддержку, излечить его от боли, которая сквозит в его словах. Теперь его голос звучит глухо, но я всё равно слышу окончание рассказа:

— Чужаки бросились в лес, мы за ними. Они искали по запаху, а мы преследовали их. Теперь они хотели отомстить мне за смерть членов своей семьи убийством моего сына, ведь Аннабель была мертва, ребёнок больше не был кому-то нужен, моей задачей было не допустить этой мести, мой сын должен был остаться в живых. Поэтому я был безжалостен, ощутив такую злость и агрессию, которых никогда до этого не испытывал. Я набрасывался на каждого, кто приближался ко мне, рвал зубами их плоть, чувствовал их тёплую кровь на своём языке. Когда те, кто не был убит, бежали, спасаясь от ярости, обуревавшей меня, я отправился на поиски. Отпустил остальных, чтобы они проверили особняк и другие места, куда Мариэлла могла сбежать, чтобы переждать в безопасности, сохранив жизнь Николаса. Я шёл по аромату шаманки и сына, смешавшемуся в один, но он постоянно петлял. То появлялся, то возникал снова, приходилось выискивать и бежать, бежать со всех лап, чтобы найти моего Николаса. Но нашёл я лишь тело Мариэллы, кто-то всё же добрался до неё первым. Однако сына нигде не было, а смерти его я не чувствовал, значит он должен был быть жив. Должен. Только запах его терялся. Будто растворялся в тёплом ветре, который витал в лесу. Я видел тебя. — Брендон поднимает голову и смотрит на меня покрасневшими глазами. — Там, в лесу. Я видел девушку, призрачную и далёкую. Она исчезла, не оставив и следа, лишь стоило мне принюхаться. Это же была ты.