Мама из другого мира. Дела семейные и не только

– Благодарить не стану, – почти выплюнула, желая этому психу самой страшной участи на свете. Не должны такие живодеры ходить по земле! – Надеюсь, на том свете бог Смерти уделит тебе особое внимание!

– О, на тот свет мне ещё нескоро… – принца мои угрозы лишь веселят. – Благодаря вам, я верну трон раньше срока. Так мне бы пришлось ещё выпить силу нескольких сильных магов, но ваш дар бесценен, ведь вы отмечены самим Арисом. Дважды. Так что впереди меня ждут славные годы правления и всеобщего признания.

– Признание ещё нужно заслужить, – не преминула вставить свои пять копеек в эту восхваляющую речь собственной персоне.

– Впрочем, все это только после того, как я найду первомага, – принц с наслаждением следил за выражением моего лица. – И я даже знаю, где его искать. Выражаю искреннюю благодарность, леди управляющая, вы приготовили для меня столько доноров в одном месте!

Глумливый поклон не вставая с кресла окончательно лишил меня самообладания. Краешком сознания я понимала, что началось воздействие артефакта, но страх за детей мешал думать конструктивно. Стоило представить на своем месте воздушную Нею или Димкиного друга, Пепла, или и вовсе самого Димку… как тормоза отказали. Страшно от одной мысли, что мое дитя окажется в руках сумасшедшего, что его уникальная магия увеличит мощь и без того чудовищно сильного подонка. Мысль о том, что мой ребенок будет страдать также как я или даже еще сильнее, заставляла меня рычать и бится в цепях.

В какой-то момент я перестала видеть Дольфа. Зато рядом появились воспитанники, умоляющие о помощи.

Сколько раз повторялась эта пытка, которую принц называл процедурой, сколько раз я теряла сознание от ужаса, вызванного подробностями пыток детей, сколько раз мне мерещилось, что это с моего Димки живьем сдирают кожу… Мозг не успел принять информацию о «бескровности процесса», зато хорошо помнил рассказы Теней-очевидцев и охотно воспроизводил кошмар за кошмаром. Каждый раз ужас доводил меня до грани сумасшествия: мерещилось, что рядом прикован Димка, а я сжимаю его хладную руку в попытках согреть, тереблю, в попытках привести в чувство и кричу, кричу, кричу прося прощения и обещая все исправить. Проваливалась во тьму, а потом я приходила в себя и все повторялось. Я чувствовала, как сжимается резерв, как усыхают некоторые каналы, по которым течет сила.

В минуты просветления я гадала, что случится раньше – умру я или закончится магия? Скорее всего, магия, потому что Дольф тщательно следил, чтоб его дойная корова не окочурилась раньше, чем он выдоит ее досуха. В этот раз кровавые подробности, которые с таким удовольствием смаковал принц были настолько отвратительны, что меня вырвало.

Я с удовлетворением отметила, что исторгнутая мною жечь попала на сапог высочества и потеряла сознание.

В этот раз сознание возвращалось каким-то урывками с мельканием глупых мыслей. Почему так жарко? Я затемпературила, простыв на каменном полу? И тяжесть такая, что не могу пошевелиться. Даже дышать трудно из-за этого. Других признаков дискомфорта не было. Только непонятный ритмичный шум доносился откуда-то снизу. После некоторого усилия я все же смогла открыть глаза. Еще несколько тягучих мгновений, чтобы проморгаться и привыкнуть к свету, и вместо ожидаемой каменной кладки я распознала знакомый до мельчайшей трещинки потолок спальни, который созерцала каждое утро.

Глава 77

За окном было светло, по ощущениям время завтрака. В попытке приподняться, поняла, что тело что-то сковывает – не смогла пошевелиться от слова совсем. В нарастающем непонимании, приправленной паникой, что это лишь галлюцинации, я взвилась с постели. Ну взвилась я в своем воображении, на самом деле только голову оторвала от подушки, на большее сил не хватило.

Зато убедилась, что нахожусь в своей кровати и Димка действительно рядом со мной. Спит посапывая, уткнувшись носом мне в плечо. В одежде, прямо поверх одеяла, бледный до синевы, с заострившимися скулами и носом, сыночек крепко спал, прижимаясь к моему боку всем телом.

Чувство сковывающей тяжести, придавившей мои колени, вызывало не что иное, как косматая голова Мишки. Большая и тяжелая. Ноги затекли до такой степени, что я их не чувствовала. Хорошо, что его тело оставалось на полу.

Внимательный звериный взгляд изучал меня как букашку под микроскопом. Послышался шумный вздох, воздух дрогнул, потревоженный мощными легкими.

– Рё, рё, рё – жалобное ворчание резануло по оголенным нервам, вызывая в душе щемящую тоску.

– Т-с-с!

Тсыкаю в надежде, что зверь меня поймет. Не хотелось будить Диму. Но тут открывается дверь, и комнате появляется встрепанный Флин, с подносом в руках.

– Шон, просыпайся. Нужно, чтобы ты покушал, – Димка зашебуршился, но подниматься не планировал. Лишь пробормотал невнятное «Я не голоден» и вновь замер. – Что, и на очнувшуюся Лизу посмотреть не хочешь?

С момента появления Флин счастливо улыбался, глядя на меня. Проходит секунда, вторая… и до ребенка, наконец, дошел смысл слов. Подскочил, взял в ладони мое лицо, суетливо всмотрелся, тяжко вздохнул и заплакал, не кривясь и не спуская с меня глаз.

– Мама! – крик получился громким и надломленным.

Кап, кап… двух горячих капель хватило, чтобы и на моих глазах выступили слезы. Напугала я его своим исчезновением. Димка упал на мою грудь, уткнувшись лицом в шею, и зашелся в самых настоящих рыданиях, от которых сердце буквально разрывалось.

Никак не могла пошевелиться и освободить руки, чтобы обнять ребенка. Так что целовала его, куда могла дотянуться, успокаивая и приговаривая, что все позади и я дома. Не разводил сырость разве что Флин. Димка ревел, я хлюпала носом, зверь поскуливал.

– Прекращайте! – обращается брат и ментально успокаивает Димку. Ребенок почти сразу затихает. – Дима, иди лучше вниз, и скажи, что Лиза жива, а то своим криком ты всех напугал. Они там уже решили, что… нужно организовывать похороны. Иди-иди, умойся и приведи себя в порядок. На мертвяка похож, думаешь, матери приятно тебя таким видеть?

На мой почти сорвавшийся с языка протест Флин лишь едва заметно отрицательно качает головой. Пришлось послушаться брата и держать язык за зубами. Ему виднее, а Димка действительно выглядел отвратно. И я сейчас не об одежде, а о его физическом состоянии в целом.

Заверив ребенка, что никуда за это время не исчезну, я смотрела ему вслед до того момента, как за детской спиной закрылась дверь.

– Я парализована? – Волнующий вопрос срывается с губ встревоженной птицей. – Я совсем не могу пошевелиться!

Приготовившись услышать ужасный приговор, я зажмурила глаза, словно это хоть как-то защитит от страшных слов, что перевернут всю мою жизнь и жизни моих близких, но вместо этого услышала тихий смех.

– Лиза, ты не парализована, – Флин резким движением срывает с меня одеяло. – Ты всего лишь в коконе.

Мумии и саркофаги были первым, что пришло мне на ум, когда я увидела причину своего обездвиживания. От самых кончиков пальцев ног и почти до горла мое тело было оплетено коконом из глянцевито-черных лоз. Если бы не узелки почек – почек, которым уже не суждено раскрыться, я бы подумала, что меня оплели одеревеневшие змеи.

– Что это? – голос дрогнул, все же мозг в первую секунду действительно «распознал» змей в этом жутком плетении.

– Ни что, а кто. Это Ильмоо. Пусть Димка сам расскажет эту историю, а я пока помогу тебе избавиться от кокона.