Мама на Новый год. Запутанная история
Шрифт:
Ну, конечно, это не Виктор. Он никогда не водит машину так агрессивно. Да и что ему тут делать?! В конце концов, он мог бы ответить на звонки и предупредить, что заедет…Да и смысл был приезжать к моей школе, а потом сбегать?..
– Влада Игоревна, – Тая дергает меня за руку. – Все хорошо? Вы куда? Школа же там…
– Да, – бормочу, возвращаясь в эту реальность. – Да, все хорошо. Извини, задумалась. Пойдем, Тая.
Завожу Таю в ее класс под удивленный взгляд Лары. Она смотрит на меня, на свою ученицу, зачем-то отводит взгляд в сторону и стремительно бледнеет. Шумно сглатывает
– Что это значит? – накидывается на меня вместо приветствия. Провожает глазами Таю, которая уныло бредет на свое место, здороваясь по пути с одноклассниками.
Злость, которую я усиленно гасила весь вечер и все утро, вырывается наружу и выплескивается на голову подруги:
– Это значит, что я прикрыла твою задницу, Лара! – хватаю подругу за локоть и вывожу в коридор, чтобы первоклашки не подслушивали наш разговор. – Девочка ночевала сегодня у меня! А ее отец так и не перезвонил. А теперь представь, что было бы с ней, пройди я мимо! Как минимум, голодный обморок и травма на всю жизнь!
Лара прикрывает рот ладонью. Ее глаза готовы вылезти из орбит.
– Ее отец так и не объявился?! – ахает, хватаясь за сердце.
– Нет. И его телефон не отвечает. Ты мне точно дала правильный номер?
– Конечно! Я сама сейчас попробую ему позвонить.
Лара судорожно достает мобильный из кармана и тычет в экран. Но результат тот же: абонент не абонент.
– Ты позвонила в полицию? Директор в курсе?
– Что? – поднимает на меня расфокусированный взгляд. – Ах, да…Да, конечно, позвонила.
Пристально вглядываюсь в лицо Лары. Но тут звенит звонок, и я вынуждена уйти в свой кабинет.
В течение следующих уроков у меня нет возможности спуститься к Тае в класс. На переменах я по очереди пытаюсь дозвониться до Виктора, либо до отца Таи. Безуспешно.
В учительской я замечаю Лару. Она пьет чай, поглаживая выпирающий животик.
– Как там Тая? Ты смогла дозвониться до ее отца?
– До отца нет, но ее забрали. Можешь расслабиться, – Лара с невозмутимым спокойствием отхлебывает чай из кружки. – Что ты так за нее переживаешь? Как будто это твоя дочь.
– Я за любого другого ребенка переживала бы также, – бормочу, а внутри кошки скребут. Так сильно, что со стороны сердца начинает припекать. – А кто забрал?
– Какая-то женщина, – отмахивается Лара. Раздраженно ставит кружку на стол и, кряхтя, поднимается со своего места. – Няня, наверно. Она у них меняется почти каждый месяц.
Няня…
Тревога нарастает с каждой минутой. Хочется сорваться с места и бежать. Искать девочку, которая с первой минуты знакомства так запала мне в душу.
Да и о какой няне может идти речь, если еще вчера ее у нее не было?! И телефон отца все также недоступен…
Здесь что-то не так.
Я прокручиваю эти мысли по дороге домой, повышая градус своей тревожности.
Но все они отходят на второй план, когда я все же дозваниваюсь до мужа и слышу в трубке недовольное:
– Алло?
Глава 9
Егор
Вашу ж мать, какого хрена так больно?!
С трудом разлепляю веки и не понимаю, где нахожусь. Белый потолок, непонятного бежевого цвета стены. Кресло в углу комнаты
у окна. Там же – девственно чистый небольшой стол. Больше напоминает простенький номер отеля.Отличает лишь противный монотонный писк над головой. Дергаюсь, чтобы встать, и тут же писк вкручивается в виски, вызывая тошноту. Вскидываю руку, чтобы зажать уши, как в нее что-то впивается.
– Млять! – шиплю, поворачивая голову. Я точно в палате больницы, а в руку мне впивается иголка от капельницы.
Зашибись! И какого хрена я тут делаю?! Я же в офис ехал…
В момент, когда я почти выдернул эту сраную иголку, в палату вбегают врач и медсестры.
– Что вы делаете?! – орет та, что поменьше и вмиг оказывается рядом. Отбрасывает мою ладонь в сторону и снова вставляет иглу на место, прибавляя напор на капельнице. – Вам лежать нужно спокойно и не шевелиться!
– Как вы себя чувствуете? – спрашивает доктор, проглядывая какие-то бумаги из папки. Подозреваю, что связанные со мной.
– Как заново родился. Выспался, отдохнул на год вперед.
– Шутите? – усмехается доктор. – Очень хорошо, значит, идете на поправку. Галя, – обращается к мелкой, – общий анализ крови, проверим показатели. Давление. И капельницу повторить.
– Стоп, стоп, – торможу врача, поднимаясь на локтях. Все тело отзывается тупой болью, как будто оно – сплошной синяк. – Я подлечился в вашем санатории, спасибо. Когда я могу уйти?
Медики переглядываются и пытаются скрыть улыбки. Выходит откровенно паршиво.
– Уйти? – доктор качает головой. – А вы шутник, Егор Максимович.
– Да что происходит?!
– Вы попали в аварию два дня назад. На вас множественное количество гематом, вашу левую руку собирали как пазл трое хирургов в течение шести часов. У вас серьезная травма головы. И вам положен абсолютный покой в течение минимум десяти дней.
Смотрю на доктора, и бровь сама ползет вверх. И выходит что-то типа «Вы в своем уме?».
Возникает неловкая пауза.
Но потом мой перетряхнутый мозг цепляется за одну фразу доктора. Внутри все холодеет, инеем покрывается. Но решаюсь уточнить, вдруг это у меня так мозги атрофировались, и это я не так понял?
«…два дня назад».
– Погодите, вы хотите сказать, что я здесь торчу уже два дня?!
И снова медики переглядываются. Доктор хмурится и подходит вплотную ко мне.
– Следите за ручкой. Хорошо. А теперь смотрите прямо, – светит мне прямо в глаза фонариком. – Все реакции хорошие, содружественные. Вы помните, как вас зовут?
– Да. Аверин Егор Максимович. Мне тридцать пять лет.
– Хорошо, – доктор что-то отмечает у себя в папке и, кажется, остается довольным моим осмотром.
– Так что, я действительно был без сознания два дня? – я начинаю закипать и поэтому повышаю голос.
– Да, все верно. И это чудо, что при такой травме головы у вас нет никаких серьезных последствий…
Но я больше его не слушаю. Не обращаю внимания на ор и суету медсестер.
– Вам же сказали, что…
– А я говорю, что не могу! У меня дочь! У нее, кроме меня, никого нет. И я понятия не имею, что с ней творится все эти два дня, и где она вообще! Где мой телефон?!