Мама, не сходи с ума
Шрифт:
– Им очень повезло, вы такой добрый, - прошептала она ему на ухо и, неожиданно смутившись, села обратно на кровать. – Я не буду долго думать, обещаю. Неделю вы мне дадите?
Оболмасов задумался, что-то подсчитывая в уме.
– Даже больше, - ответил он. – Почти две недели. Мы сейчас будем готовиться к большому новогоднему банкету. И уже к нему будь добра набраться духа, моя девочка!
Мужчина вышел, и выражение лица девушки изменилось. Оно утратило наивно-виноватое выражение. Глаза ее холодно блеснули, скулы напряглись. Она будто в один момент стала старше, жестче и увереннее. Из-под матраса немедленно была вытащена игра «Тетрис» - старенькая, с исцарапанным монитором. Оболмасов удивился, когда нашел
На самом деле, в «Тетрис» был вживлен пейджер. Это был единственный безопасный способ связи с майором Ежовым, начальником. Он подозревал, что и в прокуратуре, и везде, где бывает Оболмасов, установлена прослушка, а его сотрудница не должна была их выдать.
«Двадцатый километр Елинского шоссе, поворот в лес после указателя на садовое товарищество, и до конца дороги. Огромный особняк», - отправила она сообщение.
Ответ пришел немедленно: «Что за особняк? Ты в порядке?»
«Да. Это – бордель под видом загородного клуба. Много комнат, в каждой живет по девушке. Здесь устраиваются вечеринки с бизнесменами и крупными должностными лицами. Они покупают понравившихся девушек. Мне сделали комплимент – сказали, что меня тоже купят».
Похоже, это не понравилось шефу – ответ пришел быстрее, чем она оторвала пальцы от кнопок.
«Кристина, не дури. Охрана есть? Насколько сильная?»
Девушка выглянула в окно и увидела двух охранников, стоящих у парадного входа, и еще двух – за железной оградой. С противоположного окна был виден другой вход. Там никого не было, только стола грузовая машина, из которой водитель вытаскивал большие мешки – похоже, с продуктами.
«Везде охрана. Никого нет только на этажах. Тут ходит администратор Ольга, она хуже любого профессионального охранника. Не охраняется только черный вход, со стороны леса. Но он тоже за оградой. Не знаю, как сюда попасть!»
Сейчас Ежов ответил не так быстро.
«Сколько у нас есть времени?»
«Почти две недели. Потом меня сдадут богатым господам в аренду. Василий Андреевич, спасайте!»
Прошло уже две минуты, а он не отвечал. Кристине стало страшно. Ей даже показалось, что начальству стало плевать на нее.
«Не волнуйся, Кристинка. Мы успеем. Сутенеров ждет крутой новогодний подарок!»
* * *
Макс открыл глаза и не понял, где он находится. Белые стены, не слишком удобная кровать, и потолок тоже белый… Все сливалось в одно тошнотворное белоснежное пятно. Из руки его торчала иголка, переходящая в капельницу, по которой тягуче стекало какое-то незнакомое вещество.
Парень почувствовал слабость и тянущую боль в животе. Вполне реальные ощущения…
– О, черт, - выругался он. – Я живой. Дерьмо не тонет…
С этими словами в его голове всплыло то, что произошло, точнее – что он натворил.
– Бедная Софийка, - он стукнул по кровати кулаком. – Я отравил ей жизнь! Она не обрадуется, узнав, что я выжил…
Макс с трудом встал с кровати. Пол будто качался под его ногами. Игнорируя тошноту и приближающийся обморок, он отодрал от руки капельницу и подтянул сползающие брюки. С трудом Макс дошел до двери. Он с трудом представлял, как, но нужно было завершить начатое, но в любом случае для этого необходимо уйти из палаты.
Прямо в дверях он наткнулся на Сергея и, не в силах совладать с головокружением, свалился прямо на руки другу.
– Замечательно, - Сергей подхватил его. – Опять мне с тобой таскаться. Ты куда собрался, Салаев? Слабый, как котенок, а все рвешься куда-то!
Он довел Макса до кровати, уложил и даже смог поставить капельницу.
– В смысле – опять? – не понял Макс. Лицо Сергея даже потемнело.
– Эх, если бы ты не был таким дохлым, дал бы я тебе сейчас! Это ведь
я привез тебя сюда. Захожу к тебе в квартиру, а ты лежишь в ванной, вокруг таблетки. Ты что творишь, Салаев? Об отце и сестре ты подумал? А о друзьях?Макс отвернулся к стене.
– Серега, у меня были причины.
– Допустим, ты что-то натворил, - Оболмасов развернул его к себе. – Но ты мог бы обсудить, рассказать! Есть много людей, любящих тебя, идиот!
Дверь открылась, и в палату вошли Анатолий Салаев и Софийка. Оба казались очень встревоженными.
– Пришел в себя, - с радостным вздохом проговорила девушка. – Наконец-то. Сережа, ты здесь давно?
Отец же без лишних слов подбежал к сыну и обнял его.
– Приехал за пять минут до вас, а этот юноша уже встает с кровати! – возмутился Сергей. – Я ухожу, буду ждать в коридоре. Скоро Никитка приедет, он уже звонил.
Парень вышел из комнаты, и Макс остался наедине с теми, перед кем испытывал сильное чувство стыда. Он с трудом посмотрел родным в глаза, и заметил у них разные чувства: сочувствие, нежность, заботу, тревогу – но только не отвращение и ненависть!
– Мальчик мой, - Салаев-старший прижал его голову к своему плечу. – Что же ты натворил? Чуть не убил себя! Три дня ты не приходил в сознание. Ты представляешь, как мы переживали?!
Макс с трудом сдерживал слезы. Разговор предстоял тяжелый, однако, это было необходимо.
– Папа, сейчас ты сменишь милость на гнев. Я переспал с Софийкой в тот вечер, когда она приехала домой. Это случилось не просто так… Я всегда любил только ее. Да, свою родную сестру! Попытки убить это чувство не приводили к успеху – только она, и в голове, и в сердце. Теперь ты понимаешь, что я – насильник, преступник и урод. Заявляй на меня в полицию, можешь меня избить. Делай, что считаешь нужным.
Анатолий Салаев был изумлен, но почему-то не разозлился.
– Софийка, прости меня, - Макс робко дотронулся до ее руки. – Я испортил тебе жизнь, но ты это переживешь. Я буду сидеть в тюрьме, а ты сможешь кого-то полюбить…
– Папа, я больше не могу видеть, как он мучается, - девушка закрыла лицо руками. – В тот вечер я не успела ему сказать…
Отец, глубоко вдохнув, заговорил:
– Макс. Софийка – не моя дочь…
– В смысле? – не понял Макс. – Мама что, тебе изменила?
– Нет. Она и не ее дочь.
Рассказ, услышанный Максом, был удивительным, но вполне правдоподобным.
– Мы с твоей мамой учились в московском институте и жили в комнате общежития, когда родился ты. Через год после твоего рождения ее подруга произвела на свет девочку. Катя была не замужем, более того – она сама не знала, кто отец ее дочери. Мы жили в соседних комнатах. Катерина периодически уходила на свидания, также пыталась подработать официанткой в ресторане, и она всегда оставляла девочку нам. Я работал, а мама сидела с вами обоими. Однажды она заявила, что ей нужно уехать во Францию – по счастливому случаю Катя познакомилась в своем ресторане с немолодым обеспеченным французом.
– Так что, Софийка – ее дочь?! – изумился Макс. Он не совсем осознавал сказанное, но жизнь заиграла новыми красками. Особенно исцеляющее действие имел обволакивающий взгляд Софийки.
– Да. Катя уехала, оставив нам все документы на ребенка. Нам пришлось оформить опеку, так как родственников у нее не было. Катя не связывалась с нами, и на письма не отвечала. Интернета еще не было, так что, невозможно было ее разыскать. Неожиданно умерла бабушка вашей матери, она жила в этом городе и оставила ей в наследство квартиру. Нам было трудно жить в Москве с двумя детьми и без своего жилья. Пришлось ехать сюда. Катя не объявилась через пять лет, что заставило меня подать в суд заявление о признании ее умершей. Так, свидетельство о рождении Софийки я поменял на новое, и в нем мы были указаны родителями.