Мама, он мне изменяет
Шрифт:
– Мне ехать, или что? И если не ехать, то хоть пустите погреться?
Три года спустя
– Марк опять наелся черники!
– простонала я, когда увидела умильную мордашку двухлетнего сына, на которой фиолетовым по розовым щечкам было написано: ягоды уничтожены.
Несмотря на то, что наш с Ковалевым ребенок был еще очень мал, он умудрился
Данный алгоритм он перенял от меня, когда я таким образом размораживала ягоды для пирога. Не под столом, конечно, ибо прятать мне их было не нужно.
И я бы была только рада сообразительности сына, если бы потом Марк не мучился коликами.
– Слушай, мне кажется, дело не в чернике, - сказал Илья, заходя на кухню, где я отмывала сына от следов преступления.
– Похоже, он научился добираться до корма Бурана и ест его из пакета.
Я взвыла. Неужели со всеми детьми такая же проблема? И вместо разносолов, которыми их потчуют мамы и папы, они предпочитают питаться из собачьих и кошачьих мисок?
– Все, я умываю руки!
– заявила, вытерев Марку мордашку и отпустив его на пол.
Он тут же унесся прочь с криком «Бу-бу-бу». Понятно, помчался доставать своего любимого мохнатого няня.
Наш малыш рос любознательным, крепким и очень смышленым. Когда я думала о том, насколько мне повезло, что после произошедшего я смогла выносить и родить Марка, тут же невольно на память приходили фотографии Алексея, моего брата.
Его воспитывал Станислав и, судя по снимкам, которые он мне пересылал независимо от того, желаю ли я лицезреть этого ребенка, или нет, сын Ларисы был в надежных руках. Хоть и выглядел меньше, чем в свои два года был Марк, мало какие признаки указывали на то, что он родился глубоко недоношенным. Я подозревала, что проблемы со здоровьем у него имеются, но мы этого по понятным причинам не обсуждали.
История с недвижимостью тоже завершилась. Стас согласился на то, чтобы я подарила его сыну свою маленькую квартиру, взамен он отказался от участия в деле о наследстве. И однажды даже написал, что это было наиболее разумным, потому что так он окончательно попрощался с Ларисой, но при этом
обеспечил их ребенка жильем.Мамину квартиру я продала, а на вырученные деньги купила себе прекрасную однушку. И хоть мы с Ильей и Марком жили у Ковалева, деньги от аренды стали отличным подспорьем к бюджету семьи. А у меня на всякий случай имелся запасной плацдарм. Не то чтобы я собиралась разводиться с мужем, но жизнь меня многому научила.
О Марате за это время я слышала лишь единожды и вскользь. Общий знакомый встретился с Валиевым, но тот, видимо, поставив точку во всем, что касалось его прошлой жизни, попросту сделал вид, что никого не заметил.
– Слушай, я думаю, что нам надо завести еще и дочь, - задумчиво проговорил Илья, наблюдая за тем, как Марк пытается оседлать Бурана.
Последний возлегал на полу с невозмутимым видом и, похоже, ездовой собакой быть сегодня не планировал.
– Да? Думаешь, с количеством детей тревоги за них уменьшаются?
– уточнила я у мужа.
– Ага… и что-то вроде: если ваш третий ребенок ест из миски кота - это проблемы кота.
Притворно ужаснувшись, я прижалась к Ковалеву и, зажмурившись, пробормотала:
– Кажется, речь пока шла только о втором ребенке, нет?
Илья пожал плечами и философски изрек:
– Где второй - там и третий.
После чего закинул меня на плечо, чем вызвал и мой смех, и заливистый хохот Марка.
– Присмотри тут за ним, - велел он Бурану и понес меня на второй этаж.
Я знала - не пройдет и десяти минут, как сыну наскучит сидеть внизу и он придет к нам. И вряд ли нам хватит этого времени на то, чтобы продолжить пополнять нашу семью. Но задачи на будущее были ясны.
А хотя… Может, все самое лучшее, как это обычно и бывает, снова случится с нами внезапно. Как это произошло в тот момент, когда я растерянная и испуганная убегала от Марата и оказалась в самом правильном месте на земле.
Где и продолжаю быть до сих пор.
Где буду до самой смерти.
И - я уверена в этом - после нее тоже.
Просто потому, что заслужила быть абсолютно счастливой. И никому с собой спорить по данному поводу попросту не позволю…