Мама поневоле

Низ живота стянуло в тугой узел, и я была готова раскрошиться в руках этого человека на много маленьких кусочков, не выдержав такого напряжения. Оргазм был таким мощным, что я на мгновения выпала из реальности и зажмурила глаза, сотрясаясь всем телом в мужских руках. 

Ощутив его горячую ладонь на своих губах, я услышала тихий шепот, который доносился до меня как будто издалека:

– Тсс… Ты разбудишь детей…

У меня кругом шла голова, и я должна бы была уже прийти в себя после такой сильной эмоциональной встряски, но задрожала еще сильнее, когда Глеб избавился от своей одежды и расположился между моих бедер, а я ощутила его твердую головку у входа. 

Длинным и глубоким толчком мужчина оказался внутри, а я выгнулась дугой, закусывая губы, чтобы не стонать и не издавать громких звуков, причиняя себе тем самым боль. Нормально ли испытывать такое сильное влечение и чувства к почти незнакомому человеку? Не знаю... Но сейчас я не хотела об этом думать. Глеб вколачивался в меня и, кажется, забыл о своем обещании быть нежным, но мне это было и не нужно. Мне хотелось большего. Поймав его темп, я подавалась бедрами навстречу, царапала его спину своими короткими ноготками. А когда ощутила новую волну наслаждения, которая затопила меня с головой, вцепилась зубами в его плечо. Я захлёбывалась в этих ярких ощущениях, в калейдоскопе чувств. Это было не похоже ни на что... 

Глеб лежал сверху, придавливая весом своего тела, и тяжело дышал мне в висок, обжигая дыханием, а его член пульсировал внутри меня. 

– Я не уйду этой ночью… – тихо прошептал он спустя какое-то время, когда я восстановила дыхание, и снова ощутила в себе его глубокие толчки и зарождающееся желание. 

Горячие и влажные губы ласкали мою кожу, жалили, залечивали, вытесняли всю ненужную шелуху из моей головы. Довериться мужчине было все еще очень страшно, но позволить ему присутствовать в моей жизни – почему нет? Если он решил напомнить мне, что я все еще в первую очередь женщина, которую необходимо любить, то у него это хорошо получилось. Эта ночь не шла ни в какое сравнение с предыдущей, потому что я ощущала все не сквозь призму принятых препаратов, подмешанных мне в шампанское, а пропускала эти эмоции и желания через себя, даже и не подозревая, что способна на такие сильные чувства. 

26. Ксения

Еще одна ночь поместилась в копилку приятных воспоминаний. Открыв глаза, я блаженно потянулась, чувствуя себя легкой и невесомой. Думать о том, что будет через десять минут, когда спущусь вниз и встречусь с Глебом лицом к лицу, совершенно не хотелось. Мы и вовсе могли с ним не встретиться до самого вечера, потому что он мог уехать по делам. Мужчина не остался со мной ночевать, хотя и утверждать этого не бралась, потому что отключилась, когда он был еще в комнате и просто лежал рядом со мной. 

Я перевернулась на другой бок, желание подремать было слишком велико, но я еще вчера пообещала Максу, что утром приведу себя в порядок и спущусь вниз. Я очень соскучилась по детям, и всецело повесить на Марию Гавриловну заботу о них было бы уж совсем эгоистично с моей стороны. И даже несмотря на то, что произошло этой ночью между нами с Глебом, я знала точно, что не останусь в доме Булатова. А если мужчина был так решительно настроен принимать участие в нашей жизни, то обязательно так и будет, какую бы территорию для проживания я не выбрала.

Поднявшись с кровати, я почувствовала между ног саднящую боль. Все-таки я была совсем непривычна к таким «подвигам», но эта ночь мне очень понравилась. Вчера мы не предохранялись... но мои месячные всегда шли как часы, а дни не были опасными. Это был весьма опрометчивый шаг допустить между нами близость, но я ни о чем не жалела.

Вниз я спустилась спустя пятнадцать минут и услышала, как из гостиной доносились голоса моих детей и Глеба. Я сделала несколько шагов и замерла на лестнице, наблюдая, как мужчина держал Надю на руках. Моя маленькая и пугливая малышка сама пошла к нему на руки? Мое сердце замерло, а на глаза навернулись слезы. Я бы запечатлела этот момент на снимке. Иногда я любила пересматривать фотографии, все мечтала распечатать их и поместить в альбом, но никак не доходили руки. 

О том, чтобы у ребёнка был отец начинаешь, мечтать тогда, когда сталкиваешься с тем, что его нет... Андрей погиб, когда Максу не было и двух. Мой сын его даже не помнил. И в последнюю очередь мне хотелось лишить Надю возможности испытать на себе искреннюю любовь папы, если, конечно, Глеб был способен на это чувство...

Глубоко вздохнув и выдохнув несколько раз, я сделала несколько уверенных шагов и прошла в гостиную. Макс тут же заметил меня и кинулся ко мне, крепко обняв.

– Мама, привет! Наконец-то тебе стало лучше! Ты уже хорошо выглядишь! Мы теперь поедем домой?

Погладив Макса по голове, я кивнула, смотря на него ласковым взглядом. Надя заметила меня и принялась вырываться из рук Глеба, тянуть ко мне маленькие ручки и хныкать. Я подошла и с невозмутимым лицом приняла дочь из его рук, крепко обняла девочку, вдыхая ее молочной аромат.

Даже не верится, что все позади... Теперь я точно знала, что с Надей и Максимом все будет хорошо, а Булатов не позволит никому отнять у меня детей. И сам он не будет строить никаких козней, потому что он увидел мои истинные чувства к детям, взаимную любовь между нами и не захочет причинять всем нам боль.

– Доброе утро, – поздоровалась я с Глебом и Марией Гавриловной.

Наша бабушка сидела на диване, сложив руки на коленях, и молча наблюдала за нами со счастливой улыбкой на губах. Пусть я приняла решение не в пользу этого шикарного мужчины и его красивого и уютного дома, но я не могла ответить ему сейчас своим согласием, потому что несла ответственность за детей и не могла довериться человеку, которого совсем не знала. В первую очередь из-за Макса, который воспринимал все иначе, чем Надя. Какие бы слова не сказал мне вчера Глеб и несмотря на все, что случилось между нами этой ночью, точнее будет сказать, повторилось, я решила вернуться домой. 

– Я предлагаю всем немного погулять? Здесь поблизости есть конный клуб и замечательное кафе? – предложил Глеб.

По загоревшемуся взгляду Максима, я поняла, что он бы с радостью пошёл к лошадям. Но... я не считала, что это было хорошей идеей. Несомненно, она такой и была, но мне и детям все же было лучше вернуться домой. К тому же я чувствовала себя недостаточно окрепшей. Ноги все еще дрожали от слабости, а в голове был туман.

– Извините нас, Глеб, но сегодня я вынуждена отказаться от вашего предложения. Я еще не совсем хорошо себя чувствую. Не настолько хорошо, – тут же поправила я себя, говоря чистую правду. – В следующий раз, если предложение все еще будет в силе, мы обязательно съездим с вами на прогулку, а пока... не могли бы мы поговорить наедине?

Мужчина все это время пристально за мной наблюдал и, после моей просьбы поговорить с ним наедине, сузил глаза.

– Хорошо, – ответил он спустя недолгую паузу.

– Наденька, иди к бабушке.

Мария Гавриловна протянула руки к дочке, но та отвернулась и зарылась личиком в моих волосах. Малышка соскучилась по мне, и этот жест с ее стороны заставил сжаться мое сердце от осознания, что пережила моя кроха за эти два дня. Собственно, из-за детей и того, что они привыкли к дому, я боялась каких-либо резких перемен, и никто из нас к ним не был еще готов. Нам с детьми будет лучше вернуться домой.