Мама
Шрифт:
— Господь говорит, что все и всегда обижали русский народ, потому сам Господь выделил русских среди прочих. Вы же сами учили этому, ваше святейшество. Единственные, кто заслуживает Царствия Небесного, — русские. Люди отринули русский народ. Даже само название русские — прилагательное. В то время как любая другая народность — существительное. Англичанин, француз, японец, китаец, американец, грузин, украинец — все существительные. Они существуют сами по себе, а мы к чему-то принадлежим, прилагаемся. Мы, русские…
— Чушь собачья, — фыркнул француз. — Это только в русском языке такое различие. В английском, например, есть
— Замолчи, нечестивец, — снова взвился отец Юрий. — Только русский народ отмечен Богом и только русские могут достичь Царствия Небесного, если будут жить праведно. А вы, дьявольское племя, будете гореть в аду.
— Сын мой, — голос главного был зол и яростен. — Ты позволяешь себе недозволенное.
И тогда толстый монах посмотрел на главного. Молча направился к помосту. Шаги его были неспешны и уверенны. «Походка триумфатора», — подумалось Славе. Он поглядел на отца Юрия, тот шел к помосту со злорадной улыбкой на лице.
23
Записка придавала уверенности, которой не хватало в последние дни. Он чувствовал силу, он чувствовал, что может распорядиться теми, кого вчера боялся. От такого осознания становилось жарко, и отец Юрий еще сильнее раскраснелся. Завтра придет помощь. А сегодня он станет наместником.
Он шел к помосту, отцы и братья, заполонившие храм, зашушукались. Еще бы, такой фамильярности себе никто никогда не позволял. Юрий ступил на помост.
— А почему ты, называющий себя наместником Бога, противишься воле Господа в отношении этих слуг дьявола?
Наместник поднялся с кресла.
— Сын мой, ты не здоров? Как смеешь…
— Ведь Господь вложил частичку себя только в души русских, — продолжил, не слыша его святейшество, отец Юрий. — Именно русских избрал своим народом. Так сказано в Писании. Так сказано Господом.
В голосе его звучали гипнотические нотки.
— Возьмите его, — громоподобно рявкнул наместник. — И заприте где-нибудь, пусть поостынет.
Несколько монахов дернулось выполнять приказание, но Юрий сделал несколько шагов, остановился на вершине помоста и выставил руки вперед.
— Стойте! — голос его теперь тоже был подобен грому.
Каким хитрым образом выстроена акустика в этом зале, Юрий не знал, но расчет на то, что дело именно в ней, оказался верным.
— Братья мои! Голос мой окреп, потому что моими устами говорит сам Бог. Он, Господь наш, повелел блюсти чистоту крови. Русской крови. Он, Господь наш, повелел нам, живущим в его чертогах земных, не пускать в свои чертоги земные нечистых кровью, как не пускает их он сам в свои чертоги небесные. А буде вторгнутся слуги Диавола в Царствие Небесное на земле, изничтожать их до единого.
— Молчать! — заорал наместник.
Крик его был столь могуч и яростен, что, казалось, стены храма рухнут немедля, осыпавшись прахом. Но храм устоял. Наместник бросился к Юрию, но тот был готов к этому. Он выкинул руку вперед и что есть силы отпихнул его святейшество. Наместник отлетел в кресло.
— Знаете ли вы, братья, почему этот человек столь ревностно заступается за тех, кого должно сжечь на костре, как поступала с нечестивцами Святая Инквизиция?
Монашеская толпа роптала уже в голос, кто-то подался вперед, но на помост ни один взойти не решился.
Боятся. Это табу, а они в этом плане как дети малые. Этим надо пользоваться. Именно сейчас.Юрий ступил к массивному креслу наместника и сдернул капюшон, обнажая лицо, которое никто никогда не видел. Святое братство выдохнуло как один и отшатнулось. На троне наместника сидел молодой, лет тридцати пяти — тридцати семи, негр.
— Сука, — тихо сказал наместник, но голос его разнесся по всему залу, залезая в самые укромные закутки. — Надо было тебя раньше успокоить.
— Господь явился мне и остался со мной, потому что назвавший себя его наместником был слугой диявола. — Теперь отец Юрий говорил тише, но голос все так же мощно громыхал над головами монахов. — Возьмите этих дьявольских приспешников и их главу, заприте их. И завтра мы решим, каким образом предать их смерти. Брат Борис, — обратился он к стоящему за спинами «приспешников дьявола» бугаю в рясе. — За охрану нечестивцев отвечаешь ты.
24
Слава не сопротивлялся. Во-первых, против такой толпы это было бесполезно, во-вторых, в голове сидела фраза, оброненная отцом Юрием: «Хотите жить, не выпячивайтесь».
Записку он, судя по всему, отдал кому надо, а значит, рано или поздно их должны освободить, хотя бы в знак благодарности. В комнату, куда их привели, он вошел первым. Остальных впихнули следом, захлопнулась металлическая дверь. Вячеслав огляделся.
Небольшая комнатушка в полуподвальном помещении. Голые грубо оштукатуренные стены кое-где покрыты плесенью. В других местах штукатурка осыпалась, и сквозь ее лохмотья торчали кирпичи. Наверху, под потолком, на стене против двери небольшое окошко.
— Милая атмосфера домашнего тепла и уюта, — саркастически заметил Анри. — Чудо.
Он прошел вперед и сел под окном. Женщины держались рядом. Вячеслав привалился к двери, покосился на свергнутого главного монаха. Тот едва стоял на ногах. По дороге к месту заключения несколько добрых Святых отцов выместили на низложенном наместнике злость, отоварив негра порцией пинков и оплеух. Теперь на монаха было жалко смотреть. Ряса помята, изгваздана и разорвана в нескольких местах. Половина лица опухло, правый глаз налился кровью от лопнувших сосудов. Кровь струилась и из носа. Его святейшество утирал кровавые сопли оторванным капюшоном.
Француз тоже обратил внимание на негра.
— Садись, дядька, — Анри хлопнул ладонью по голому полу рядом с собой. — Садись, в ногах правды нет.
Наместник тяжело опустился на пол рядом с французом. Поморщился. Следившая за мужчинами Эл тоже решила сесть.
— А ты не сиди на холодном, — вяло отчитал проститутку Анри. — Застудишь там себе все.
— Что с нами будет? — Эл пристально посмотрела на негра.
Наместник пожал плечами:
— Убьют. Каким-нибудь изощренным способом во славу Господа.
— Тогда застудиться не страшно, — победно сообщила Эл сутенеру.
Француз фыркнул, но не ответил.
— Ну, нас-то скоро выпустят, так что на холодном все-таки сидеть не стоит, — вставил Слава.
— Откуда такая уверенность, дядька?
— Сэд, — непонятно объяснил Вячеслав, но Анри ответом, похоже, удовлетворился.
Слава подсел к негру с другой стороны. Покосился на него вроде как невзначай и рискнул заговорить:
— А ты здесь, выходит, главный?
— Был, — охотно отозвался негр.