Мама!!!
Шрифт:
– Да он прошел давно, побежали! – она потянула Сашу назад.
– Мы не могли пропустить, его нет.
– Я домой хочу, – заканючила Анька, – мне здесь не нравится.
– Ну, пойдем ко мне, – неуверенно предложила Саша.
Она ведь жила всего этажом выше. Некрасиво не пригласить Аньку к себе в гости, когда они почти дошли. Но дома мама и, возможно, еще не ушла на работу бабушка.
– Не хочу! Я домой хочу! Лучше давай ко мне, – Анька тянула Сашу к главной лестнице.
– Ну, давай к тебе, – Саша вздохнула с облегчением: вдруг мама разозлится из-за гостей. – Только пойдем по этой лестнице? Всё
Они взялись за руки и побежали по черному коридору. Лестница действительно была черной. Свет просматривался только где-то на втором или третьем этаже. Они потрясли сцепленными руками, как бы проверяя, на месте ли, и стали медленно, вдоль стенки, спускаться. Саша считала пролеты.
– Раз… два… три… четыре… пять…
– Это какой этаж? – спросила Анька, было слышно, что она от страха плачет.
– Четвертый с половиной. Смотри, внизу свет. Бегом до второго! – Саша дернула Аньку за руку к перилам, чтобы она своими глазами увидела свет и скорое облегчение, но та не сдвинулась с места.
– Ну, давай быстрее!
– Иди одна, я обкакалась, – Анька пропищала чужим голосом.
И села на ступеньку.
Куда же Саша без Аньки пойдет? Как Анька останется здесь? Что она будет делать?
– Иди, позови мою маму, я обкакалась.
– Да ты что? Ты тут сидеть будешь?
– Позови твою маму, – снова запищала Анька.
– Так пока я добегу, пока она придет. Здесь ведь тоже люди ходят. Ты что, вставай. Пошли к нам.
– Иди одна, я стесняюсь! – заревела Анька.
Саша крутилась вокруг:
– Как я пойду? Ты что? Давай вместе сидеть. Всё равно же тебя будут искать. И найдут.
Она подумала немного и неуверенно добавила:
– Ну, или меня, – хотя знала, что искать ее днем никто не будет.
Она села рядом с Анькой. Стала нащупывать в темноте ее руку, чтобы взять, поддержать, но передумала – у человека горе, не надо лезть. Саша заерзала: она села на какой-то мусор, наверное, шелуху от семечек. Встала, отряхнула подол платья, обернула им ладонь и провела по ступеньке – смести мусор. Сидеть на темной лестнице было холодно и страшно. Надо бы позвать маму, она придет за ними, помоет Аньке попу, даст Сашины трусы и колготки. А вдруг запасы воды закончились?.. А вдруг дома нет чистых трусов? И как такая смелая Анька вдруг обкакалась? Она же никогда ничего не боялась. Хотя Саша вспомнила, что давным-давно, когда они вечером ждали родителей в садике на веранде, Анька сильно плакала и просилась к маме. Наконец появились тетя Лена, а потом и Сашина мама. Анька от радости тогда накакала в штаны. У тети Лены на руках была маленькая Женя, поэтому мыть Аньке попу пришлось Сашиной маме. Их с трудом пустили назад в садик и дали воды.
Саша вспоминала этот случай и жалела Аньку. Хотела даже погладить ее по плечу, но снова осеклась. Анька продолжала рыдать. Чтобы никто не услышал, она вжалась лицом в свое плечо и зычно в него ревела. Саша сидела преданно рядом.
– Эй, а ведь не пахнет! – поняла вдруг Саша.
– Чем не пахнет? – нормальным голосом, будто и не было у нее никаких слез, спросила Анька.
– Ну как, чем? Уже бы пахло. Ты это… трусы проверь.
Анька глупо спросила:
– Как?
– Как-как? Руку сунь!
– Ты сунь. Я боюсь, – неожиданно призналась Анька.
– Сама
суй, твои трусы. Я тоже боюсь. Вдруг у нас воды нет, как потом мыть?– Отвернись, – не то рявкнула, не то тявкнула Анька.
– Да тут не видно ничего! – возмутилась Саша.
– Отвернись! – сказала Анька, срываясь на писк от беспомощности.
Саша спустилась на пару ступенек.
– Далеко не уходи! – заволновалась Анька.
Она всё же засунула руку в трусы, высунула, нащупала Сашино плечо и шепотом сообщила ей на ушко:
– Показалось. Не обкакалась!
– Я же говорю, не пахнет. Когда ты в прошлый раз в садике обкакалась, так пахло!
– Да кто обкакался-то? Сама и обкакалась!
Они осторожно добежали до второго этажа и заскочили в освещенный коридор. Здесь тоже горела только одна лампочка, на удивление, прозрачная, не окрашенная, освещая только половину коридора. Они остановились отдышаться.
– Но я всё равно хочу какать, – запищала снова Анька.
Саша задумалась. Они стояли под дверью Светки Пащенко. Та жила с мамой и иногда с бабушкой здесь, в 201-й квартире. Саша забарабанила в дверь.
– Открой, это я!
Никто не открывал.
– Света, это я! – Саша уже развернулась к двери спиной и стучала теперь ногами. За дверью послышались шаги и взрослый голос:
– Кто там?
– Это Саша. А Свету можно?
– Светы нет.
– А где она?
– Петух жареный тебя с твоей Светой клюнул, носитесь весь день, спать не даете. В соседнюю комнату стучи, – послышалось из-за двери.
Это точно не был голос Светиной мамы, которая никогда так и не говорила. Точно, не та квартира. Саша побежала в 201-ю. Постучала три раза по три – никого.
– Я уже не могу, пошли на лестницу, – заныла Анька.
– Там он спускается!
– Я сейчас по правде обкакаюсь, – заплакала Анька.
– Подь ты к шуту! – простонала Саша, подражая своей бабушке, которая всегда так говорила, если раздражалась или уставала слушать одно и то же.
– Ты на козырек залезешь? – Саша придумала, где Аньке покакать. Туда можно было выбраться через окно между первым и вторым этажами.
– Залезу-у-у-у, – рыдала Анька, теперь готовая лезть куда угодно, только бы быстрее.
Саша помчалась по коридору. Светлую половину пробежала одна, на темной дождалась зареванную Аньку и взяла ее в темноте за руку. Они выскочили на площадку между вторым и первым этажами и подтянулись на подоконник межэтажного окна. Хорошо, что стекло в нем было аккуратно вырезано: самим им окно не открыть, а в разбитое лезть больно. Они сначала хотели спрыгнуть с подоконника на козырек, но побоялись.
– Высоко-о-о-о-о! – протянула Анька, как будто забыв, зачем сюда пришла.
– Надо сесть и потом осторожно слезть ногами вниз.
– А ты слазила? – недоверчиво спросила Анька, она уже совсем не плакала.
– Нет, не слезала. Но видела, как другие слезают.
– Прыгать-то надо. Прыгать-то.
Саша молчала. Она вдруг совершенно ясно поняла, что никогда не сможет прыгнуть с этого подоконника. И, значит, все ее подбадривания Аньки, держание за руки, предложение прыгнуть на «раз! два! три!» будут нечестными. Анька смелая, Анька прыгнет. А она, Саша, останется наверху.
– Давай! Раз! Два! Три! – закричала первой Анька и выпустила Сашину руку.