Мамба и храм Баала

На третьи сутки, нагрузив верблюдов и загрузив по самую завязку себя самих, мы отправились к океану. Всё это время меня беспокоила одна мысль, что временами билась в моём мозгу назойливой птицей: «Что находится в чёрном ларце и как его открыть?!»

Проезжая разрушенный город, нам стали попадаться другие воины и просто обычные члены племени, пришедшие сюда встретить нас с добычей. Манул заранее отправил вестника с просьбой прислать людей для транспортировки вещей. Так вот, когда мы проезжали город, я вдруг вспомнил и нащупал один небольшой потайной кармашек, что находился у меня на поясе и о котором я на время забыл.

Пальцы нащупали в нём что-то твёрдое и тяжелое, я вынул предмет и увидел золотую горошину, что я нашёл на галерее, и которая поразила меня своей искусной резьбой по всей поверхности идеального шара. Я стал внимательно рассматривать горошину, откровенно любуясь совершенством прекрасного ювелирного изделия, созданного каким-то древним мастером.

Внезапно меня посетило чувство, что я знаю, для чего она предназначена. Чувство неясное и весьма противоречивое, но тут ко мне обратился Манул и пока я обговаривал с ним дальнейший маршрут, это понимание ушло.

На следующий день мы остановились на дневной отдых, на вершине уже до боли известного холма, что располагался за разрушенным городом. Здесь всё оставалось так же, как и прежде. Если мы не задержимся здесь, то к вечеру выйдем к океану, а к концу следующего дня придём в то место, где живёт и рыбачит прибрежное племя.

Прищурясь, я смотрел вдаль: сначала на разрушенный город, потом в ту сторону, где за дрожащим от горячего воздуха маревом располагался океан. Отсюда он виден не был, лишь только слегка угадывалась тонкая полоска прибоя да немного синела линия горизонта, что соприкасалась уже непосредственно с поверхностью океана. Тем не менее, бродяга-ветер уже доносил до нас запахи морской соли и рыбы.

Я вздохнул полной грудью и перевёл взгляд на чёрный ларец, что всегда находился рядом со мной, и внезапно осознал, что знаю, как его открыть. Чувство понимания снизошло на меня и, нащупав пальцами золотую горошину, я вынул её из мешочка, подошёл к ларцу и принялся искать замочную скважину.

Я уже осматривал его, и не раз, но кроме одного маленького отверстия, закрытого небольшой защёлкой в виде цветка гибискуса, ничего не нашёл, но теперь я понял, для чего оно предназначалось. Ломать ларец я не хотел, поэтому внезапная догадка оказалась весьма кстати.

Осторожно зажав жемчужину в пальцах, чтобы не уронить, я поднёс её к отверстию и, вложив в паз, отпустил. Сразу тихо и буднично щёлкнула скрытая пружина, и ларец немного приподнял свою крышку. Весь в ожидании чуда, с замиранием сердца я стал открывать крышку, ожидая чего-то неведомого.

Откинув крышку, я заглянул в сундук и увидел множество отполированных воском каменных дощечек из чёрного оникса с нанесённым на них текстом. Их оказалось достаточно много, все очень тонкие, а текст, написанный на них буквами финикийского алфавита, поражал своей филигранной чёткостью. Несомненно, на них записана очень ценная информация, ради которой многие люди отдали свои жизни, либо рисковали здоровьем.

Но в ларце я обнаружил не только каменные таблички, ещё в нём находились царские регалии, насколько я это понимаю. Скипетр или жезл, сделанный из золота и инкрустированный драгоценными камнями, и обруч-диадема с большим чёрным бриллиантом посередине. Было и что-то вроде державы с изображением головы быка, на которой удобно располагалась рука. Также в сундуке лежало несколько вещей, сделанных из золота и имевших предназначение, о котором можно только догадываться. В частности, огромный изящный мужской перстень с большим изумрудом.

Ну что же, что-то подобное я и предполагал. В мои руки попали царские регалии и, возможно, что это произошло не просто так. По крайней мере, я буду думать, что это не случайность. У меня есть возможность стать военным вождём местного племени, обучить воинов и приступить к завоеванию Африки, одновременно обучая и заставляя покорённые племена вести сельское хозяйство совсем другими методами.

Перед глазами стали проноситься картины будущего мира: огромные поля, засеянные сельскохозяйственными культурами. Обширные сады, новые леса из ливанского кедра, раскинувшиеся по берегам рек. Лесополосы из других деревьев, высаженные для сохранения рек и недопущения распространения пустыни. Морской флот, рыбацкий флот, речной флот. Письменность, культура, заводы и…

Но тут мои радужные мысли внезапно прервала совсем другая мысль. Подняв голову от ларца, я вспомнил о яйце птеродактиля. Во всей этой суматохе с сокровищами я успел позабыть о нём и, кажется, мы его оставили в том месте, где первоначально спрятали, неподалёку от храма Баала.

— Ап! Ааап! Где ты? Мы не забрали яйцо Попобавы! Ну, ё-моё! Где оно?