Мамба в Сомали: Чорный переворот

— Благодарю вас, товарищ командующий.

— Не стоит благодарностей. С собой мы берём полноценную роту для охраны. Не переживай: ничего с нами не случится!

— Лучше сразу взять две роты с танками, — угрюмо посоветовал Бульто.

— Ты бы ещё предложил артиллерию с собой взять и авиацию! — хохотнул генерал-майор. — Я и так беру с собой усиленную роту, почти батальон. И то только потому, что верю тебе и хочу подстраховаться. Потом, когда всё устаканится, отпущу обратно.

— А если я прав, и вас всё же арестуют? — спросил Демисси. — Как мне быть?

— Если такое произойдёт, то поднимай армию и иди на Аддис-Абебу.

— А как быть с повстанцами?

— Договорись с ними. Уж лучше потерять Эритрею, чем собственную страну.

— Я понял, — пробормотал про себя Бульто, — я понял.

— Через три дня мы выезжаем, не скучай. Быть тебе командующим армией, если у меня всё получится.

Бульто благодарно кивнул, на том они и расстались.

* * *

Столица встретила генерала Хелайе Теребуна оживлённым движением и множеством военных на её улицах, что было вполне объяснимо. Приняли их хорошо: сопровождение генерала разместили в казармах, расположенных неподалеку от здания генштаба, выселив оттуда весь местный гарнизон.

Министр обороны крепко пожал ему руку и предложил размещаться, где генералу удобно. То же самое пожелание касалось и его офицеров. Негусси тоже поздравил Теребуну с новым назначением. Правда, сделал это по телефону, сославшись на большую занятость.

Временно все прибывшие из второй революционной армии офицеры разместились в гостинице. Лишь один из них имел в столице свой дом и поехал к себе. Сам же Хелайе пока обосновался в здании генштаба.

А вечером за ним пришли.

* * *

Генерал Негусси инструктировал командира полка, который должен был осуществить блокирование отряда охраны генерала Теребуна.

— Захватить врасплох и немедленно принудить к сдаче. Всех, кто окажет сопротивление, убить. Выставить танки и пулемёты, добиться того, чтобы никто не сбежал. Ясно?

— Так точно, — по-военному ответил полковник.

— Вопросы есть?

— Никак нет.

— Выполняйте.

Поднятый по тревоге столичный гарнизон выехал к казармам и заблокировал все входы и выходы до особого распоряжения. Это оказалось несколько неожиданно для солдат отряда сопровождения: они совсем не были настроены сражаться со своими же соотечественниками непонятно за что. Всех бойцов второй ревармии быстро разоружили и арестовали. Затем отправили на грузовиках за город, в специально созданную по такому случаю воинскую часть. Никто ничего сделать не успел, даже не смогли позвонить генералу и предупредить его о творящемся произволе. Генерал Теребуна остался без защиты. Теперь дело за руководством.

Полковник Абал Чума тщательно продумал всю операцию. К моменту начала кампании по ликвидации заговорщиков у него всё было готово: и люди, и средства нейтрализации офицеров, и объекты. Даже места заключения под стражу. Да и не так сложно это оказалось.

Тех, кто остановился в гостинице взяли тёпленькими ночью, прямо с постели. Надели наручники, затолкали в машину и привезли в тюрьму. Не нашли только одного офицера. Впрочем, довольно быстро выяснили, что тот ночевал дома, и выловили уже к утру. Задерживать нового начальника генштаба Абал решил лично.

В сопровождении трёх своих людей он вошёл в здание генштаба, где предусмотрительно, то есть заранее, поменяли весь караул. Тех, кто мог хоть как-то помешать, убрали под разными предлогами. Пройдя по длинным коридорам и поднявшись на последний третий этаж, Абал остановился перед дверью, за которой находился генерал-майор Хелайе Теребуна.

Охрану в коридоре тоже удалили, и оказать сопротивление при задержании генерала было просто некому. Кинув взгляд на своих подчинённый, Чума вынул из кобуры Стечкин и решительно распахнул дверь кабинета, не утруждая себя даже постучаться.

Едва войдя, глава службы безопасности сразу же наткнулся на ошарашенный взгляд генерала. Время было не совсем позднее, и генерал ещё не ушёл в комнату отдыха, которая находилась за дверью в конце кабинета. В ней имелись и кровать, и электрочайник, и даже холодильник. В общем, всё, что необходимо для более или менее комфортного проживания.

Взглянув на Чуму и на обнажённый пистолет в его руках, генерал всё понял. Собственный же пистолет лежал в ящике стола и, потянув ручку на себя, генерал успел схватить оружие, однако вынуть его ему уже не позволили.

— Спокойно, Хелайе, вы арестованы.

— Что всё это значит? Какие мне предъявлены обвинения?

— Вы подозреваетесь в организации военного заговора против генерала Негусси.

— Вы шутите? Это клевета! Меня назначили вместо него, как я могу быть заговорщиком?!

— Следствие установило вашу причастность к убийству Менгисту Мариама.

— Это поклёп! — заорал генерал и резко вынул пистолет из ящика, но не успел выстрелить. Гэбисты оказались начеку, выбили оружие из руки генерала и тут же его скрутили.

— Вы лжёте, — тяжело дыша, прошипел генерал, — я не убивал Менгисту, я просто физически не мог его убить. В это время я был в Асмэре.

— Вы не убивали, — покладисто кивнул Чума, — убивали ваши агенты или нанятые вами люди. Все признаки этого налицо: пистолет, определённые навыки и прочее. Это ваши люди, и вы за это ответите перед партией и справедливым судом.

— Я не убивал, не убивал. Я… Да здравствует Эфиопия! Да здравствует Негусси! Передайте ему, что я не убивал Менгисту и не собирался убивать Мерида!

— Передадим, не волнуйтесь так. Он сам к вам в тюрьму придёт, и вы ему лично обо всём расскажете. Забирайте его, уводим в машину.

Генерала подхватили сильные руки и, преодолевая его сопротивление, поволокли по коридорам здания на выход. Внизу ждал газончик, в кунг которого и загрузили Хелайе Теребуна. Затем генерала повезли в подземную тюрьму, что располагалась под зданием гэбистов.

Генерал ещё какое-то время пытался всех переубедить в своей невиновности, пока не понял: это бесполезно, его судьба предрешена. Его выгрузили и, заведя в камеру, оставили одного. В соседних камерах возились люди, просили пить, но получали лишь пожелания сдохнуть. Особо настойчивых потчевали ради разнообразия ударами резиновой дубинки. От такой кормёжки все умолкали, молчал и генерал. Сейчас он вспоминал предупреждение Бульто и ужасно корил себя, но было уже поздно.

Два дня Хелайе никто не трогал. Хотя во времени он довольно быстро потерялся: солнечные лучи в камеру не попадали. Единственным, что говорило о смене дня и ночи, была скудная кормёжка. На третьи сутки за ним пришли, вывели из камеры и, посадив в закрытый автомобиль, куда-то повезли. Негусси так к нему и не зашёл.

Впоследствии выяснилось, его привезли в здание суда, где генерала Хелайе Теребуну дожидались трое.

— Я ни в чём не виноват! — сразу же заявил он.

— Мы в курсе, но у нас есть доказательства, — ответил старший тройки.