Мамба в Сомали: Чорный переворот

— Люба, нет! — воскликнул я, но не успел: грянул выстрел, мимо цвиркнула пуля. Глаза девушки широко раскрылись, и в них отразился такой ужас, что не передать словами. Метнувшись к ней и подхватив на руки, я вынес её в коридор. Затем, пошарив в сумках на ремне, нашёл успокоительное средство собственного производства и попытался влить его ей в рот.

— Пей, это поможет, пей.

— Не хочу, — отворачиваясь от склянки и стуча зубами, сопротивлялась она.

Не прибегая к бессмысленным уговорами, я нажал ей на стыки челюстей и, раскрыв её рот, быстро влил в горло лекарство. Она сглотнула, потом закашлялась. Не теряя зря времени, я подхватил маленькое лёгкое тело и понёс свою Любовь в её комнату.

— Собери все самое необходимое, — приказал я обессиленно севшей на кровать девушке, ища подходящую сумку.

То ли подействовал мой тон, то ли пока её нёс, Любе немного полегчало, но вскоре Неясыть собралась. Я ей активно помогал, сгребая в вытащенный из-под кровати чемодан всё, что попадалось под руку. Вернуться ей сюда будет сложно, вернее, почти невозможно. Да и если вернётся, вряд ли что-то из этих вещей уцелеет. Собственно вещей у неё оказалось совсем немного. Схватив подвернувшийся солдатский вещмешок, сгрузил туда то, что не поместилось в чемодан, и потащил девушку к выходу.

Моё успокоительно действовало, и от этого Люба слабела, становясь всё более вялой и апатичной. В конце концов, закинув за плечо вещмешок и взяв чемодан чуть ли не в зубы, я потащил девушку на себе. Разместив доктора на заднем сидении, сел рядом с водителем и, взяв на изготовку автомат, приказал:

— Трогай!

УАЗ завёлся, шофёр переключил скорость, и мы быстро поехали в сторону посольства. Будучи местным, водитель хорошо знал переплетения улиц, и там, где слышалась ожесточённая стрельба, сворачивал на другие, чтобы объехать опасное место. Но всё же недалеко от советского посольства нам преградили путь БТР и два десятка солдат.

Объехать их уже не получалось, а останавливаться было чревато: кто тут кому враг, а кто друг — не понятно. «Расстреляют сейчас, как пить дать! Женщину изнасилуют, да прикопают где-нибудь у забора. А то и так бросят! Иди потом, свищи, кто убил, — молнией пронеслось у меня в голове. — Если они ещё сами в живых останутся, насильники эти!».

Уазик тем временем приближался к БТРу. Сворачивать тут оказалось некуда, а сдавать назад уже поздно. Нас, разумеется, заметили и явно ждали. Окинув беглым взглядом окрестности, я заорал в ухо водителю:

— Сбрасывай скорость и давай вправо, прямо в стену.

Глухая стена только на вид казалась толстой, на деле это был обычный забор из переплетённых меж собой ветвей, обмазанный глиной. Как я это понял? Ну, просто сталкивался уже с такими в своей жизни. Ещё и интуиция сыграла свою роль, с ходу распознав хлипкость возникшей преграды. Риск, конечно же, присутствовал, но кто не рискует, тот никогда не ошибается.

Водитель округлил глаза, но мой быстрый взгляд убедил его послушаться. Он кивнул и резко вывернул руль вправо. Вслед нам понеслись удивлённые крики, а чуть позже застрекотали автоматные очереди. Жёсткий удар бампером, и кажущаяся такой надёжной стена пробита насквозь. Нас буквально обсыпало кусками старой штукатурки, разломанными ветками и всяким мусором. Машина подпрыгнула на какой-то грядке и, проехав по инерции ещё десять метров, заглохла, пуская пар пробитым радиатором. Обернувшись, я заметил, что проём в заборе всё ещё курился пылью.

— Уходим, — прокричал я сквозь треск автоматных очередей и свист пуль.

Я снова подхватил женщину, вытаскивая её из кабины. От всей этой катавасии она очнулась и теперь с удивлением смотрела на происходящее вокруг.

Потянув за талию, я заставил её хотя бы переставлять ноги. Пригибаясь и отстреливаясь, мы побежали через двор на другую улицу. И, проскочив простреливаемую зону, свернули в ближайший проулок, потом ещё в один и ещё.

К посольству мы добирались кружным путём, прячась и максимально осторожничая.

То и дело в отдалении сухо трещали автоматные и пулемётные очереди, а порой мимо нас пролетали случайные пули. Приходилось укладывать Любу на землю и бросаться на неё сверху, прикрывая от опасности. «Да-а, не при таких бы обстоятельствах я мечтал на ней очутиться!» — некстати мелькнуло в шальной голове. Ни броников, ни даже касок ни у кого из нас не имелось, и любая пуля могла привести к ранению или и вовсе стать фатальной.

Наконец, мы приблизились к дипкорпусу. Но тут нас ждало жестокое разочарование. Посольство больше напоминало не очень хорошо укреплённый форт. То ли десантники, то ли морпехи (скорее всё же второе, судя по их чёрной форме) заняли оборону и щетинились стволами изнутри и с крыши посольства, а внешним кольцом расположились эфиопы. Никто ни на кого не нападал, но и никого никуда не пропускали. Вот же, блин!

Высовываться или прорываться с боем бесполезно: положат всех! Нужно что-то придумать… С собой у меня ничего особого не было. На всякий случай я порыскал по карманам и вскоре, к своему удивлению, набрал довольно приличную по местным меркам сумму денег. Может, попытаться подкупить? Нет, не получится, расстреляют ещё на подходе, затем обыщут труп и всё им достанется безвозмездно, то есть даром.

Всё обмозговав, я решил по-другому: проще вломиться в ближайший дом и предложить денег хозяину. Пусть он позвонит в посольство и сообщит, что к ним ведут советскую поданную, врача из госпиталя. Решено — сделано.

Выбив дверь, я очутился в довольно приличной обстановке. Хозяин расстилал по полу ковёр. «Самое время!» — подумал я, догадавшись, что в подполе спрятались домочадцы.

— Телефон есть?

— Есть, — кивнул он, искоса поглядывая на мой автомат. — Связи нет.

— А где есть, знаешь?

— Да, отсюда десять минут бегом.

— Готов рискнуть? — на всякий случай предложил я, наверняка зная, что никуда он не побежит.

— Денег много надо, — взыграла в нём природная жадность.

— Деньги есть.

— Покажи.

— Вот смотри.

— Мало, — заканючил тот, видимо рассчитывая: рискнуть или оно того не стоит?

— Ладно, тогда говори, где телефон находится, а это тебе за информацию. Если вернусь живым, заплачу столько же.

— Ага, — эфиоп ловко подхватил протянутую купюру с Франклином и принялся мне объяснять, где тут поблизости находится телефон.

Оставив водителя и доктора в доме, я быстро слинял и помчался к указанному зданию. Как ни странно, это оказалась аптека. Номер посольства мне заблаговременно сообщила Любовь, и то я её очень долго тормошил, хотя их принуждают выучить этот номер как Отче наш. Ну, или слова комсомольской клятвы.

Вот скажите: зачем мне всё это надо? Ничего ведь от неё не получил! И вряд ли когда-нибудь получу. А поди ж ты, хочется большой любви и остаться человеком. Трудно это, и подчас невозможно, но надо.

Добираться одному было намного проще. И вскоре я влетел в аптеку.

— Мне нужен телефон!

— Тттам, таам, — показал рукой аптекарь, испуганно таращась на мой автомат.

— Спасибо! — бросил я и, перебравшись за стойку, направился во внутреннее помещение.

Набрав на стареньком аппарате нужный номер, услышал частые гудки. Абонент оказался занят. «Что же, подождём», — я плюхнулся на стоящий неподалёку стул и начал накручивать диск каждую минуту. С третьей попытки мне всё-таки ответили.