Маме – мечтательнице, как я

Он говорил так, будто речь шла о недавно просмотренном фильме – крайне сухо. Это сбило меня с толку. То, как я узнала о грязных секретах Кэллама меньше, чем за сутки после нашей встречи.

– Должно быть, это паршиво, – сказала я, мысленно врезав себе за столь провальный ответ. – Мне жаль, – едва. Ли. Лучше.

Кэллам ответил, пожав плечами.

– Жаль из–за него? Нам лучше без него. Кроме того, мать всегда сама занималась нашим воспитанием.

Он легонько подтолкнул меня локтем.

– Бен сказал мне, что ты здесь со своей семьей. Это должно быть круто.

Я дважды оценила его выражение лица, прежде чем убедиться, что он не шутит.

– Эх, «круто» – не то слово. Вообще.

Он оглянулся, удивившись.

– Если бы не младший брат, я не могла бы представить лучшей летней работы, чем проведенной вне штата и вдали от родителей. А ещё лучше, вне этой планеты.

– Так ты говоришь, что у вас великолепные отношения?

Он проверил ремень на груди. Она была шире, чем у большинства парней его возраста. Не то чтобы я разглядывала.

Я улыбнулась, глядя под ноги.

– О, да.

– Так все в порядке?

Он подошёл ближе, когда я неуклюже пыталась справиться с ремешком. Он вставил его на место.

– Скорее, все не в порядке, – я кашлянула, пока он застёгивал ремни на моих плечах. Рюкзак стал намного легче, когда он прикрепил его к ремням. Теперь я не чувствовала себя так, словно в меня мизинцами вцепилась горилла, казалось, коала обнимала мою спину.

Нужно сменить тему разговора. Если буду говорить о семье, то разрыдаюсь. А я соблюдала политику не плакать перед незнакомцами.

– Как какой–то парень из Инглвуда стал главным вожатым в лагере Флагстафа?

Он взглянул на меня и тут же отвернулся. После вчерашнего зрительного контакта он избегал этого сегодня.

– Его мама привела сюда его и его брата, когда они были детьми, и он понял, что на открытом воздухе намного лучше, чем на игровой площадке в школе.

– Продолжай.

– Она лучшая.

Он расстегнул манжеты своей фланелевой рубашки и подкатил рукава до локтей, улыбаясь. Редкие парни сказали бы такое о своей маме, боясь, что посчитают маменькиным сынком. Но меня восхищало то, что ему было все равно.

– Но с ним все не так плохо кончилось, ведь так?

Он засмеялся, покачав головой.

– Мы налаживаем отношения? Потому что я поставил себе цель не заводить отношения с подчинёнными.

Я вскинула бровь.

– Я узнала это ещё вчера за обедом, – остановилась я, вспоминая ту сцену. – Почему ты сидел один?

– Я был в комнате, наполненной двумястами человек. Я не был один.

Я вздохнула.

– Окей. Почему ты сидел один за столом?

Он пожал плечами

– Не знаю. А почему ты сидела одна?

Когда я не ответила, он упер руки в бедра.

– Хоть игра в вопросы занимательная, нам нужно натренировать тебя, если хочешь работать сама через несколько недель. Время для развлечений идет после полдника за тихим часом. Ладно?

– Ладно.

Он отступил на несколько шагов.

– Не уверен, много ли с тобой обсудил Бен.

– Не очень.

Кэллам посмотрел на лужайку у столовой, где уже собирались туристы для похода.

– Ну, туристы прибывают сюда на две или четыре недели, а это значит, что вожатым приходится сталкиваться с тысячей людей каждое лето. С теми, у кого уже есть опыт, и с теми, кто не знает, как надежно зашнуровать ботинки, когда идешь в гору. Для вожатого важно уметь поладить с каждым.

Голова загудела.

– И как ты это делаешь?

– Знакомлюсь с ними. С работой. Делаю ее хорошо.

– Звучит пугающе.

Он кивнул в сторону туристов и последовал к ним.

– Давай.

Он убедился в том, что я следую за ним.

– Это легко. Придумай план. Следуй ему. Веселись. Остальное получится само собой.

Я скрестила руки.

– Проще простого.

Я не скрывала сарказма.

Он похлопал меня по плечам и склонил свою голову ко мне.

– Шаг за шагом. Вот и все. Я пойду впереди, чтобы задавать темп. Ты пойдешь сзади, будешь следить, чтобы никто не отставал. Будь начеку, следуй за мной, веселись и не позволяй никому отставать, – сказала он, загибая пальцы. – Я тебе доверяю.

Мое лицо расслабилось.

– Ты меня даже не знаешь.

– Это не имеет значения. В моём мире мы начнем с моего доверия.

Он сжал мои плечи, а потом отпустил.

– Все зависит от тебя.

– Но...

– Никаких но. Так ты научишься. На практике, а не сидя в классе, делая конспекты.

Кэллам указал жестом на туристов.

– Мы должны все уладить с походом, если не хотим обедать во время ужина. Есть ещё вопросы?

Я знала, что он имел в виду «лучше бы у тебя не было вопросов», но я должна была спросить.

– А что насчёт футболки для вожатого? Чтобы все знали, кто я.

Кэллам посмотрел на меня, словно задаваясь вопросом, есть ли у меня мозг.

Он сложил руки у рта и крикнул кучу туристов.

– Эй, народ! Доброе утро. Это Финикс, прямо как птица, восставшая из пепла.

Когда он радостно взглянул на меня, я пихнула его локтем. Это развеселило его еще сильнее.

– Она будет в походе вместе со мной. Так что если у вас есть вопросы, не стесняйтесь и спрашивайте любого из нас.

Я улыбнулась и помахала им.

До тех пор, пока они не спросили у меня чего–то сложного или не попросили наложить гипс, я должна была справиться с ролью. Я надеялась.

– Мы уходим через пять минут. Пожалуйста, сходите в уборную, дважды проверьте свои ботинки и бутылки с водой. Маттерхорн в трёх милях вверх и затем три вниз. Вы можете натереть мозоли, поэтому не ленитесь и ещё раз проверьте свою обувь.

Он взглянул на мои ноги, увидел старую пару кроссовок для бега и закатил глаза. Это, конечно, придавало уверенности.

– И, пожалуйста, удостоверьтесь, что у вас с собой, по крайней мере, два литра воды. День будет жаркий, а обезвоживание – злейший враг туриста.

Он ещё не закончил свою напутственную речь, а люди уже последовали его инструкциям. Большинство людей было вдвое старше Кэллама, но они слушали его так, будто он был президентом Соединённых Штатов Лагеря Кисмет.

Я была поражена. Я не могла заставить слушать меня даже родителей, когда пыталась сказать, что им звонят.

– Тебе следует сменить обувь, – сказал мне Кэллам, закатив глаза во второй раз. – У тебя есть пять минут, чтобы сходить к себе и переобуться. Сможешь?