Мамусик против Ордена Королевской кобры

– А моя марокканская пахлава? – не утерпела я. С недавних пор я ввела новое блюдо в свое меню, выудив по крупицам рецепт из моего сериала про принцесс.

– О, это восточная сказка, – застонал Андрюша. Павлик согласно закивал. – Но, возвращаясь к вопросу об адвокате – как бы потом поздно не оказалось!

– Да, лучше перестраховаться, Любовь Васильевна, – подхватил Павлик. – Это я вам как юрист говорю.

– Знаете что, мальчики? – Я решительно открыла дверь машины. – Никто лучше мамочки не сможет защитить своего сыночка!

Мой Петя всегда поражался – как быстро я беру себя в руки. Одна из любимейших моих присказок: если упал, не забудь подняться.

Вот и сейчас самообладание вернулось ко мне, как только я зашла в родную парадную. И я сразу сообразила, с чего следует начать.

В лифте я нажала кнопку с цифрой «6». Час, конечно, поздний, но и случай исключительный. Придется нарушить правила хорошего тона. Да и потом, сколько раз я помогала своим соседям – то стаканом муки, то ценным советом. Пора и им немного напрячься ради семьи Суматошкиных!

Дверь квартиры №21 открыл сам Володя Уточка. Уточка – это фамилия, а не прозвище. Володя очень гордился своей необычной фамилией. Ему нравилось, когда жена Рита звала его за стол фразой «Майор Уточка, обед по вашему распоряжению накрыт!». Майор – это тоже не прозвище, а звание. Володя работал в районном отделе полиции. Уже давным-давно. И, вероятно, так там и останется.

Дело в том, что на протяжении всех своих сорока пяти лет Володя боролся не столько с купчинской преступностью, сколько с главным суперзлодеем, отравившем ему жизнь – огромной, страшной, невиданной ленью. И пока что позорно проигрывал в битве. «Эх ты, майор Уточка», не раз говорила ему верная Рита, «так и останешься до старости майором – амбиций тебе не хватает».

– Люба, что случилось? – спросил он, вглядываясь в мое лицо. Похоже, я подняла Володю с постели – темные волосы взлохмачены, густые брови и то растрепаны; глаза заспанные, штаны натянуты кое-как, а поверх майки он и вовсе не удосужился ничего накинуть. Количеством растительности на теле он мало отличался от охотничьей собаки скотчтерьера, чей портрет у него висел на почетном месте в прихожей.

– Ой, Володенька, случилось! – всхлипнула я. – Случилось страшное!

– Спокойно, Люба, майор Уточка все решит, – зевая во весь рот, заверил меня Володя и пригласил пройти на кухню.

Обливаясь запоздалыми слезами, я рассказала Володе свою печальную историю. На шум из спальни прибежала Рита, кутаясь в широкий халатик с тропическими цветами, который я подарила ей на этот Новый год. Нам с ней, блондинкам в теле, такие яркие тона очень идут.

– Любочка, милая, почему ты плачешь? – всполошилась она. – Я уже лет пять не видела, чтобы ты плакала – с тех самых пор, как Степа объявил, что хочет жениться на той артистке…

Да, Степочка тогда подцепил какую-то начинающую актриску, с золотой косой до пояса и громадными фиолетовыми глазами. Привел ее ко мне знакомиться, нес какую-то чепуху про любовь с первого взгляда – они просто не могли оторваться друг от друга. Но я, конечно, выгнала ее из дома, как только услышала, чем она зарабатывает себе на жизнь. Вы же знаете, что говорят про актрис?! Мне такая распущенная невестка ни к чему! Она просто недостойна носить гордую фамилию Суматошкина, символизирующую порядочность и честность. Я потом читала про эту девицу в журнале «Звезды кино» – спустя пару лет она вышла замуж за какого-то американского актера, с которым познакомилась на кинофестивале в Каннах, и уехала с ним в Голливуд. Туда ей и дорога, в это царство разврата и денег! Может, познакомится там со школьной Степиной любовью в очках – та после года обучения заграницей совершенно потеряла голову (наверняка ее там завербовали в шпионы!), грезила об этой Америке и в конце концов поступила в нью-йоркский институт. Глупая! Всем известно, что наше образование – самое лучшее в мире.

– Ох, Риточка, ты не представляешь, что произошло! – воскликнула я и специально для подруги повторила свой рассказ во всех подробностях. В конце концов мы с ней рыдали уже вместе – Рита, мать двоих замечательных девочек, прекрасно меня понимала. Конечно, мы с ней часто соперничали – в методах воспитания детей, в способах приготовления праздничных блюд, – но перед лицом жизненных трудностей всегда сплачивались.

– Ну, развели тут болото, – недовольно прокомментировал Володя, откидываясь на спинку стула. – Девчонок разбудите, ревы-коровы. Сказал же – майор Уточка все решит.

– Так решай, товарищ майор! – Рита утерла слезы кухонным полотенцем и сердито уставилась на мужа. – Ты почему еще здесь?

– Я что, должен в двенадцать часов ночи людей беспокоить? – буркнул Володя, не предпринимая ни малейшей попытки встать с любимого стула. – Завтра с утра позвоню нужным знакомым, сейчас все спят уже.

– А мой Степочка не спит! Его, наверное, пытают там, в застенках! – крикнула я и зарыдала с новой силой.

– Володенька, милый, – угрожающе сдвинула тонкие брови Рита. – Ты, наверное, наивно полагаешь, что я тебя отпущу в эти выходные на охоту? Небось уже и сумку себе собрал, и ружье бараньим салом смазал, да?

– Смазал, ну и что? – Володя явно почувствовал недоброе – взгляд его насторожился, как у скотчтерьера, унюхавшего вместо безобидной лисицы разъяренного бурого медведя.

– А то, что сумку свою можешь благополучно разбирать обратно, а баранье сало станет твоим завтраком, обедом и ужином на ближайшую неделю, на большее не рассчитывай. – Рита говорила спокойно, но Володя поежился от холода, которым был пронизан ее голос.

– Ну ладно, ладно, господи, – забормотал майор Уточка. – Сейчас пойду в спальню, возьму свою записную книжку и позвоню парням, разнюхаю, как там и что.

– Ты что, до сих пор так и не удосужился перенести свои контакты из старой записной книжки в телефон? – раздраженно воскликнула Рита.

Володя ушел в комнату, а я понемногу перестала всхлипывать и огляделась по сторонам, впитывая успокоительное тепло этой симпатичной кухни: золотистые дубовые шкафчики, отдраенная до скрипа бытовая техника (чистота на высоком уровне, почти как у меня!), веселенькие кружевные занавесочки на окнах.

Но главное – каждый квадратный сантиметр стен был заполнен рисунками, эмалями, картинками, тарелочками, связанными одной темой – охотой. Страстный Володя-охотник кардинально отличался от ленивого Володи-полицейского. Он без устали выслеживал дичь и всегда возвращался домой с трофеем. Чего никак нельзя было сказать о его основной работе.

Рита за годы семейной жизни научилась творить из дичи кулинарные чудеса. Конечно же, не без моих полезных советов. Ну а кто бы еще ей подсказал, что в пельмени из медвежатины надо добавить бруснику, чтобы отбить неприятный привкус?

Пока я подправляла розовую помаду, серьезно пострадавшую в ходе моих причитаний, Рита, заговорщецки мне подмигнув мокрыми глазами, достала из буфета бутылочку клюквенной наливки. Знает, хитруша, что это моя слабость!

К наливке мы с ней быстренько слепили бутербродики с вяленой лосятиной и к возвращению Володи из спальни были уже похожи на приятных, рассудительных женщин, а не на половые тряпки.

– Ага, наливочка! – обрадовался Володя, потянувшись к бутылке.

– Какая тебе еще наливочка? – шлепнула его по руке Рита. – Сначала доложи о своих успехах.

– Не томи, Володенька! – взмолилась я. – Как прошел разговор?

– Прости, Люба, не могу пока тебя обнадежить, – вздохнул Володя, жадно поглядывая на клюковку. – Все гораздо хуже, чем я мог себе представить.

Я схватилась за сердце, пребольно уколовшись гранатовой брошью.

– Почему?

– Звонил знакомому в Центральный отдел, – отчитался Володя, незаметно стягивая с тарелки бутербродик, – он сказал, что делом о пропаже кулинарной книги занимается Главное управление МВД по Петербургу. Ответственным назначили полковника Орлова. Я про него наслышан, настоящий ястреб, легенда городской полиции… Короче, Степу, как главного подозреваемого, отпустить никак не могут.