Манагуанда

— Вон! — это был не голос женщины, а рык разъяренной львицы.

Горохов даже не помнил, как оказался на улице. Он бежал с такой скоростью, с какой не бегал никогда в жизни.

Сержант Шикулин выходил из казармы на улицу, когда на него налетел Горохов с дико выпученными глазами. Он попытался что-то промычать, но Шикулин схватил его за плечо и потащил за собой. Втолкнув несчастного курсанта в класс, Шикулин захлопнул дверь и, повернувшись к подчиненному, сказал:

— Докладывай!

— Та-та-та…

— Не тяни!

— Та-а-а, — завыл Горохов и упал на пол.

Он начал судорожно биться головой, глаза закатились, при этом еще больше округлившись, а изо рта хлынула кровь.

— Мать твою! — прошептал Шикулин и выбежал из класса.

Горохова унесли в санчасть.

На следующий день командир роты, а затем и командир батальона сделали несколько заявлений перед строем, объясняя пагубность переедания сладостей в солдатской чайной, и еще раз напомнили сержантам, что посещение этого заведения может происходить только под их присмотром. Командир части также сказал на эту тему несколько слов, после чего все благополучно забыли об этом происшествии и о Горохове, который так больше и не появился.

X

Выходной — он и в армии выходной. Наступила суббота. Правда, первая половина дня мало отличалась от будней, зато после обеда наступала свобода. Можно было спокойно погулять возле курилки, написать письмо домой, пойти в бытовку и привести в порядок свое обмундирование или починить обувь.

Сержант Доронин выстроил взвод перед казармой и зачитал список счастливчиков, которым давалась увольнительная. Среди них оказался и Сергей. Настроение сразу же подпрыгнуло — это было его первое увольнение. Зареченск, на окраине которого располагалась их часть, представлял собой небольшой городок с населением чуть более трех тысяч человек.

Единственными достопримечательностями Зареченска были универмаг, кинотеатр и клуб. В универмаг солдаты заглядывали нечасто, и то исключительно ради мороженого, которое подавали в кафе на первом этаже. А кино и клуб, где можно было познакомиться с девчонками, посещали регулярно.

Парадная форма была Сергею к лицу. Стоя в бытовке, он даже засмотрелся на себя в зеркало, прежде чем смахнуть последнюю пылинку со сверкающего пуговицами кителя. "У солдата выходной — пуговицы в ряд…" — пронеслось в голове.

— Серега, ты, блин, че? Давай бегом — увольнение уже началось, — прокричал вбежавший Саидов.

За воротами КПП начинался совсем другой мир. Солдаты частенько попадали за пределы гарнизона по разным поводам: на занятия, кроссы и марш-броски, наряды на внешних объектах.

Но увольнение — это было нечто особенное. Здесь ты повинуешься только своим желаниям.

Захотел, пошел направо, захотел — налево. А хочешь, вообще стоишь на месте.

Сергей не стал долго раздумывать и пошел следом за возбужденно подпрыгивающим Саидовым и еще несколькими ребятами в сторону центра, где на главной площади возвышался универмаг, а неподалеку был городской клуб, куда по субботам заглядывали местные девушки в поисках своего счастья.

В кафе курсанты купили мороженое и сели за столиком у окна. Саидов первый вылизал креманку начисто и заявил:

— Ну, мужики, теперь в кино.

В гарнизоне фильмы показывали дважды в неделю на выходные. Но это были сугубо патриотические картины о героическом прошлом и славном настоящем. В городском же кинотеатре можно было посмотреть что-нибудь иностранное и даже слегка "неприличное".

На этот раз с афиши забавно таращился "Сеньор Робинзон". Саидов заохал и стал всем объяснять, какая это обалденная картина. И действительно, фильм прошел на ура. Такого удовольствия Сергей давно не получал. Но Саидов вновь торопил, теперь уже в клуб, на танцы.

Городской клуб, безусловно, отличался от того, который был в гарнизоне, и по назначению, и по содержанию. Сумрак просторного зала нарушали отблески крутящегося под потолком зеркального шара, которые, падая на темные стены, бежали по ним озорными зайчиками, спрыгивали на пол, а потом взмывали на потолок. На едва подсвеченной сцене размещалась музыкальная аппаратура. Долговязый диск-жокей в очках колдовал над усилителем. Вдоль стен уже стояло десятка два девушек. Тут были и маленькие, и высокие, и худенькие, и толстенькие, в общем, на любой вкус. Только лица были в тени, и даже цвет волос определить было невозможно. Саидов, не долго думая, остановился возле первой девушки и завязал с ней беседу.

Многие солдаты, один за другим входившие в клуб, поступили так же. И только Сергей растерянно стоял посреди зала и озирался по сторонам.

Наконец диск-жокей наладил свою аппаратуру, и та взорвала тишину песней Барыкина о букете. Фигуры, до этого словно прилипшие к стенам, стали отделяться и выходить на середину зала, открывая взору свои лица. Когда зазвучала медленная мелодия, кавалеры стали приглашать дам. Сергей обратил внимание на скромно стоявшую у стены худенькую девушку и, не раздумывая, шагнул к ней.

— Сергей, — представился он.

— Света.

— Можно… тебя пригласить?

— Можно.

Сергей обнял ее за талию. Она с благодарностью посмотрела на него своими огромными поблескивающими глазами, а он в ответ только глупо улыбнулся. Нежная лирическая мелодия обволакивала и пробуждала чувства. Сергею захотелось крепче обнять Свету или даже прижаться к ней. Он слегка потянул ее к себе — она не сопротивлялась и даже положила голову ему на плечо. Коротко стриженные светлые волосы приятно пахли медом и щекотали его щеку.

Сергей и Света не заметили, как закончилась одна песня и началась другая, а потом третья. И даже когда заиграло темпераментное диско, они продолжали медленно кружиться по залу, не говоря ни слова.

До вечерней поверки оставался еще час, и Сергей предложил Свете проводить ее до дома.

Но она почему-то запротестовала.

— Если хочешь, давай еще тут погуляем, в парке, — сказала она.

— Как скажешь, — Сергей наклонился и поцеловал ее.

И в тот момент, когда он коснулся ее губ, будто молния пробежала между ними. Сергей отпрянул и вопросительно посмотрел на девушку. Она молча смотрела на него огромными блестящими глазами и была восхитительна. Он снова прильнул к ее губам. Ему показалось, что стремительный вихрь подхватил его и поднял в воздух. Сергей крепко прижал к себе Свету и зажмурился.

— Все, иди. Тебе пора, — она слегка отстранила его.

— Погоди, я ведь даже не знаю, когда в следующий раз получу увольнительную. Дай хоть еще чуть-чуть побыть с тобой. И, самое главное, я даже не знаю, где ты живешь. Как я найду тебя?

— Я сама тебя найду.

— Но как?

— Найду…

Она медленно, не спуская глаз, стала отступать назад и внезапно растворилась в темноте парка.

XI

Следующая неделя пролетела незаметно. Поначалу Сергей все время думал о Свете. Но вскоре суровая действительность стала подавлять эти мысли, и он почти забыл о ней. В библиотеку не вызывали, и это стало его беспокоить. Во-первых, рисование и оформительство доставляли ему большее удовольствие, нежели строевая подготовка или изучение устава, а вовторых, какое-то смутное чувство неумолимо влекло его к библиотекарше.