Манас. Рождение и детство сына Тенгри. Книга первая
Шрифт:
Акбалта, перед тем как начать толкование, погладил свою седую бороду, глубоко вздохнул и присел удобнее. С сияющими от радости глазами он начал свою речь:
– Народ мой! Тенгир покровительствует нам! Бай Жакып, ваши сны – вещие сны! Поймал сокола во сне – Тенгир дает тебе сына! Рождение дракона у твоей старшей жены – рождение правителя кыргызского народа и всей вселенной! Оседлает дракона, будто коня – увидит она почести всего мира! Сокол с пестрыми перьями на шее – покровительство Тенгира! Поймал двух ястребов – младшая жена родит двоих сыновей!
Акбалта возвел обе руки ладонями к небу. Все аксакалы, Бай Жакып, Чыйырды и Бакдоолет повторили
– О-о, Тенгир! – звонкий и высокий голос Акбалты вырывался из тюндюка юрты и проникал в просторы Вечного Синего Неба. – Претерпел унижение несчастный мой народ! Изгнан он по всему свету! Скитается он на всех твоих землях, без родины! Разрушен его Ордо! О-о, Тенгир! Покровительствуй исполнению нашего желания! Увидеть свою землю, объединить наш народ! Пусть исполнится наше толкование! Пусть сбудутся наши мечты! Благодеяние, о-о, Тенгир!
Все в один голос зашумели и поклонились Вечному Синему Небу!
Рождение Сына Тенгри
У народов калмыков и манжу тысяча хитростей и уловок. Не занимать им изворотливости и находчивости. Не зря овладели огромными землями, управляют множеством народов и племен.
У Алооке-хана служил гадальщик на лопатках бараньих костей Ран-Кудик. Сопровождал он Алооке-хана повсюду. Однажды он обратился к Алооке:
– Мой хан! Я увидел тайну на лопатках. Весть для нас очень плохая, но я не могу не говорить об этом.
– Говори! – приказал ему Алооке-хан и улыбнулся. От улыбки его узкие глаза совсем закрылись. Никакие плохие вести его не волновали. Что может быть хуже, чем стычки между племенами.
– У ссыльных кыргызов, – сказал Ран-Кудик, с беспокойством поглаживая свою длинную бороду, – родится чудовищный богатырь, который объединит всех кыргызов и устроит набеги не только на калмыцкий народ, но и на жунгарский. Разрушатся ваш трон и ваше достояние.
У Алооке округлились глаза. Ему приходили такие мысли. Всегда так было в истории. Рождаются богатыри и восстают против правителей. Таким ломали хребет, чтобы неповадно было для остальных. Но что говорит Ран-Кудик – пошатнутся мой трон и власть. Типун тебе на язык.
Алооке забеспокоился. Он поехал к предводителю калмыков и манжу Эсенкану. С собой взял своего гадальщика. У Эсенкана служил ясновидящий по имени Жангир, который мог рассказать про события в будущем на многие годы вперед.
Ран-Кудик и Жангир осмотрели лопатку со всех сторон. То снизу, то сверху, сбоку и под углом. И наконец, Жангир посмотрел на Эсенкана, ожидая удобного момента для сообщения.
Эсенкан кивнул ему головой, давая знать, что весь во внимании.
– У кыргызов, – сказал Жангир, – в юго-западных землях действительно родится богатырь. На свете не будет ему равных. Вознесет он кыргызов, будет мстить за своих предков. Для жунгаров, калмыков и манжу наступят тяжелые дни. Будет бедствовать наш народ. Но только невозможно определить, у кого именно он родится.
У Эсенкана подкосились ноги от страшного предсказания. Немедленно отправил вестника жунгарскому повелителю Карыкану с сообщением о предсказании ясновидящего. Карыкан с помощью своих гадальщиков подтвердил предсказание. И даже добавил, что родится богатырь по имени Манас.
Эсенкан отправил Алооке к кыргызам с множеством жайсанов-воинов с поручением распороть животы у всех беременных женщин.
Алооке собрал всех беременных, и его воины один за другим начали пороть животы женщин, вытаскивая плоды и бросая собакам. Женщины
визжали, кричали в страшных муках и умирали в руках у родных. Земля наполнилась кровью и трупами молодых женщин. Тех, кто пытался отбить женщин, закололи копьями или зарубили мечами.С ремнями на шее бай Жакып и Акбалта прибежали к Алооке, прося пощады.
– За какие провинности такое наказание, хан Алооке? – в один голос спросили они у Алооке хана.
– Спросите у Эсенкана, – сказал Алооке, бросая взгляд поверх их головы.
Конечно, ему было неприятно пороть животы безоружных женщин. Это не его занятие. Ему бы находится на поле настоящей битвы с врагом, на поле брани. Пусть бы родился Манас, ему бы лучше хребет сломал, чем пороть женское брюхо.
– Тогда мы съездим к Эсенкану! – сказали бай Жакып и Акбалта. Просили, умоляли Алооке-хана прекратить это безумие, пока они не прибудут от Эсенкана.
Видимо, такое занятие претило ему самому, ибо Алоокехан быстро распорядился прекратить бойню.
Бай Жакып и Акбалта с несколькими аксакалами нагрузили на тридцать верблюдов золота и серебра, шубы из тигровых и волчьих шкур, ценные шкуры редких животных и направились к Эсенкану.
Перед таким богатством Эсенкан не устоял – немного размягчился и стал ласковее. Пригласил Жангира и Ран-Кудика к себе еще раз и потребовал от них выяснить:
– Когда, у кого родится Манас?! Говорите.
– Родится богатырь, это точно, – сказал Ран-Кудик. – Но, когда и у кого родится угадать невозможно. Он появится на свет из утробы матери со сгустками крови в сжатых кулаках. На ладони правой руки будет надпись «Манас» с белой печатью.
Эсенкан задумался. Собрал своих знатных людей во главе с Алооке-ханом, из кыргызов был только Акбалта, и огласил свою волю.
– Отныне кыргызы заселяются отдельно по пять тютюнов с пятью юртами. На каждые пять юрт приставить по одному монаху-наблюдателю. Вести учет беременных женщин. Если женщина родит, осматривать ладони новорожденных. Если обнаружите надпись «Манас», привезите немедленно ко мне. Пороть животы женщин прекратить.
Воля правителя должна быть исполнена. Разделили аулы кыргызов по пять юрт. Завели учет беременных женщин. На каждые пять юрт приставили по одному монаху. Если рождался ребенок, собирались несколько монахов и осматривали ладони новорожденного, искали надпись с печатью.
Судьба бая Жакыпа сложилась не лучше, чем у его сородичей. Только одному монаху по имени Кочку повезло больше всех. Он был назначен наблюдателем за женами бая Жакыпа. В байских юртах всего было вдоволь – и еды, и кумыса. Кочку днем до вечера вольничал, как баловень судьбы. Вечером отправлялся домой с запасами еды и напитков. Однако у байских жен не было никаких признаков беременности.
– Эй, Кочку! – говорил монаху бай Жакып. – Мои жены еще не думают рожать. Ты что у меня ежедневно подсматриваешь?
– Не переживай, бай Жакып! Ты хорош, я хорош, – такими словами монах уезжал, пришпорив своего коня.
Через два года после того, как приснились вещие сны Жакыпу и обеим его женам, Чыйырды пожаловалась мужу, что не может принимать пищу, потому что постоянно тошнит, а временами хочется отведать блюда из сердца тигра. Безмолвная радость завладела всей душой Жакыпа. Вот почему изо дня в день Чыйырды становилась красивее, сверкают счастьем ее большие глаза, полнеет, становясь статной и притягательной, лицо будто пылает от внутренней силы, черные плетеные волосы без единой седины, будто чернеют еще сильнее. Жакып обнял жену.