Маньчжурский кандидат

Как-то раз, минут за десять до прихода в бар Марко, в ленивый полдень, когда Реймонд сидел за стойкой и разглядывал на свет кружку пива, Чарли прицепился к букмекеру. Последний с гораздо большим удовольствием побеседовал бы со свой новой знакомой, пышной блондиночкой с личиком летучей мыши, испытывавшей такую жажду, словно внутри у нее бушевал пожар на нефтяных скважинах. Чарли обрушивал на них, от всей души и оглушительно, историю про своего мерзавца-шурина, который жил вместе с ним: по выходным тот целыми днями слоняется без дела и учит окружающих, как жить; причем все это началось после того, как шурин унаследовал две тысячи триста долларов от своей подружки. К тому времени, когда она отдала богу душу, они были помолвлены вот уже сорок лет, и с ее стороны, говорил Чарли, это был необыкновенно великодушный поступок — ведь этот мерзавец ни разу не подарил ей и коробочки пудры на Рождество, он специально затевал ссоры перед всеми праздниками, на которые принято дарить подарки.

— Ясное дело, — громыхал Чарли, — когда тебе приваливает такое наследство, сразу начинаешь думать, будто знаешь ответы на все вопросы! И я ведь ему, такому богатенькому, теперь не могу вот так за здорово живешь дать пинка под зад. Каково это, подумайте? Ну и, значитца, помня про такое, кто он теперь такой, я ему вежливо, спокойно так говорю, мол, а не разложить ли тебе лучше пасьянс?

Реймонд во время этой беседы сидел на табуретке у стойки, в двенадцати футах от Чарли. О том, чтобы прислушиваться к разговору, он и не помышлял — это было бы чистой воды самоубийством. Вдруг он повелительно постучал по стойке монетой в полдоллара. Чарли раздраженно повернулся на стук. Один вонючий клиент на всю вонючую забегаловку, так и тот оказался занудой.

— Что такое? — осведомился Чарли.

— Дайте колоду карт, — потребовал Реймонд.

Чарли посмотрел на букмекера и закатил глаза к небу. Потом движением тенора в «Тоске» пожал плечами и достал из выдвижного ящика шкафа за спиной колоду — голубую, с мелким рисунком на «рубашке», и толчком отправил ее по блестящей поверхности стойки к Реймонду.

Распечатав колоду, Реймонд принялся спокойно и рассеянно тасовать ее, Чарли же возобновил словесное насилие над букмекером и его пухленькой светловолосой спутницей. Когда десять минут спустя вошел Марко, Реймонд заканчивал раскладывать второй заход. Проходя мимо Чарли, Марко поприветствовал его, заказал пиво и остановился у стойки возле Реймонда.

— Застрял в пробке, — следуя ритуалу, сказал он. — Народу на дорогах — уйма. — Реймонд не отвечал. — Как ты насчет совместного обеда? — Марко пока замечал, что Реймонд его игнорирует. — Моя подруга настаивает, что пора вам познакомиться. Я старался ее отговорить, но все бесполезно. К тому же я собираюсь жениться на этой малышке, сто тридцать девять фунтов в обхвате, и мы хотели бы, чтобы ты был шафером.

Наконец, выпала бубновая дама. По-прежнему не обращая на Марко никакого внимания, Реймонд сгреб карты. К этому моменту Марко уже заметил некоторую странность в его поведении. Реймонд выровнял колоду, положил ее лицевой стороной на стойку, причем сверху положил «рубашкой» вниз бубновую даму и уставился на нее — отстраненно, озабоченно, не замечая, что Марко внимательно за ним наблюдает. С громкостью, значительностью превышающей среднюю, Чарли грохнул перед Марко кружку пива, повернулся и направился обратно к букмекеру и его подружке, дабы со скоростью ста тридцати слов в минуту завершить свое повествование о пиковом моменте разговора с шурином.

— Тут я ему и говорю, почему бы тебе, говорю, не взять такси, не отправиться прямой наводкой в Сентрал-парк и не сигануть в озеро? — Его голос громыхал с такой силой, словно за это платили спрятанному где-то инженеру по акустике.

Реймонд быстро прошагал мимо Марко, букмекера и вышел из салона.

— Эй! Эй, Реймонд! — окликнул его Марко. — Ты куда?

Реймонд исчез. Когда Марко выскочил на улицу, он успел лишь увидеть, как его друг захлопывает дверцу машины. Такси быстро рвануло с места и исчезло за углом.

Марко вернулся в салон и опять принялся за пиво. Его снедала тревога. Из головы не выходила сцена раскладывания пасьянса. Внезапно он вспомнил, что пасьянс фигурировал и в его снах. Этому элементу сновидений он не придавал значения, потому что счел его аберрацией, случайно затесавшейся в мир фантазий. Он честно сообщил об этой детали врачам, но после того, как один особенно бойкий молодой доктор заметил, что Реймонд, несомненно, просто делал руками что-то, напоминающеераскладывание пасьянса, Марко позволил этому воспоминанию поблекнуть. Сейчас он ощущал полную убежденность в том, что разыгравшаяся только что сцена чрезвычайно важна, вот только он не знает, почему.

— Эй, Чарли!

Немая сцена: закатывание глаз, медленный поворот, разыгрывание бесконечного терпения.

— Да?

— Мистер Шоу здесь часто раскладывает пасьянс?

— В каком смысле «часто»?

— Раньше он его раскладывал?

— Нет.

— Принеси мне еще пива. — Роясь в кармане в поисках мелочи, Марко направился к телефону.

И позвонил Луи Амджаку. Тон у того был кислый как никогда.

— Какого черта тебе надо?

— Ладно, не будем попусту тратить время. Что нового?

— Реймонд в двадцать втором участке, посреди парка, куда приехал на такси.

— Что с ним произошло?

— Он взял напрокат лодку, а потом сиганул в озеро.

— Ты что, смеешься? Луи…

— Я не смеюсь!

— Буду через девять минут.

— Полковник Марко!

— Что?

— Это прорыв?

— Думаю, да. Мне кажется… Да, пожалуй, это прорыв.

* * *

Сначала Реймонд наотрез отрицал, что мог совершить такой поступок. Но когда шок миновал и он дозрел до понимания того, что одежду у него хоть выжимай, пришлось признать и тот факт, что произошло нечто, выходящее за рамки обычного. Все трое — Реймонд, Амджак и Марко — сидели по приказу Марко в дежурном помещении. Когда с брызганьем, капаньем и попытками отрицать очевидное было покончено. Марко заговорил, обращаясь к Реймонду. Тон его голоса напоминал тот, каким обращаются к своим подопечным дрессировщики собак — низкий и серьезный, полностью исключающий возможность уйти от ответа.

— Мы достаточно долго морочили друг другу головы, Реймонд, и я с этим мирился, потому что у меня не было выбора. Ты мне не верил. Решил, что я тронулся. И, чтобы помочь мне, ты начал мне подыгрывать. Я прав, Реймонд? — Тот неотрывно смотрел на свои насквозь промокшие ботинки. — Реймонд! Я прав?

— Да.

— А теперь слушай. В венгерском баре Чарли ты сидел в двух шагах от меня, но меня не видел. Ты раскладывал пасьянс. Помнишь?

Реймонд отрицательно покачал головой. Марко и Амджак переглянулись.

— Потом ты подозвал такси и поехал в Сентрал-парк. Взял напрокат лодку. Выгреб на середину озера и сиганул в воду. Ты всегда отличался упрямством, Реймонд, но мы можем привести сюда не меньше тридцати свидетелей. Они подтвердят, что ты прыгнул за борт, а потом вышел на берег — так что не надо говорить мне, что ты этого не делал, — и перестань обольщаться по поводу того, что они якобы не у тебя в голове. Если ты не поможешь нам, мы не сможем помочь тебе.

— Но я не помнюэтого, — возразил Реймонд.