Маньяк по вызову

И тут я зачем-то ляпнула:

— Я его видела позавчера, совершенно случайно.

Кто меня, дуру такую, за язык тянул?

Мужчина моих несбывшихся снов сразу же целиком и полностью переключился на меня:

— При каких обстоятельствах вы его видели?

— При каких обстоятельствах? — хмыкнула я, вспомнив, как мы с Нинон баюкали безутешного банкира. — Из окна спальни Остроглазова.

Глаза моего подленького любовника полезли на лоб. Клянусь, я получила от этого истинное удовольствие.

Как назло, вмешалась Нинон, кто ее просил!

— Так это было тогда, когда он пытался повеситься?

Сообразив, что в очередной раз сболтнула лишнее, Нинон прикусила язык, да было поздно.

— Повеситься? Кто хотел повеситься? — Андрей напружинился, как борзая возле лисьей норы.

— Ну вот, — из близоруких глаз Нинон брызнули жгучие слезы, — я так и знала, я так и знала…

Пришлось мне выручать свою опрометчивую подружку:

— Повеситься хотел Остроглазов, но мы успели вовремя — так сказать, предотвратили попытку… Пошли его проведать и застали с петлей на шее…

— Та-ак, — сказал Андрей и уперся кулаками в свои колени. — А где сейчас этот склонный к суициду товарищ, вы не в курсе?

Мы с Нинон переглянулись:

— Должен быть здесь… По крайней мере, вчера он оставался здесь ночевать…

— Еще не легче! — воскликнул мой вероломный любовник. — Мы звонили, стучали — никто не открывает. — И, сорвавшись со стула, выскочил из кухни. Секунду спустя я уже могла наблюдать, как он озабоченно переговаривается с двумя милиционерами, терпеливо поджидавшими его возле террасы.

— Господи! — сказала Нинон убитым голосом. — Неужели же он, неужели он…

Я думала о том же.

Глава 15

Через минуту, не сговариваясь, мы с Нинон выскочили из дому и бросились к банкирской даче, куда переместились милиционеры с пепелища. Они уже колошматили в двери, покрикивая:

— Есть кто-нибудь дома? Откройте! Мужчина моих несбывшихся снов стоял чуть в стороне и нервно обкусывал заусенцы на пальцах левой руки. Никогда прежде не замечала за ним такой привычки.

Мы с Нинон наблюдали за всем этим с замирающими сердцами.

— Еще одного трупа я не перенесу, — предупредила я Нинон.

Нинон ничего не ответила, только судорожно хватила ртом воздух.

Андрей бросил обкусывать заусенцы, посмотрел на нас с Нинон и устало сказал:

— Попробуйте вы. Может, вам он ответит.

Перепуганная Нинон робко приблизилась к запертой двери, откашлялась и проблеяла слабым голоском:

— В-Виталий, Виталий, открой, пожалуйста!

— А погромче не можете? — спросил мужчина моих несбывшихся снов.

Нинон еще раз откашлялась и звонко крикнула:

— Виталий, открой! Ответа не последовало.

— Да может, его там вообще нет? — предположил кто-то. — В окна не заглядывали?

Особо важный щелкнул пальцами, и парочка волонтеров отправилась заглядывать в окна. Мы с Нинон бросились вслед за ними и минут пятнадцать носились вокруг дома, как дрессированные пони по цирковой арене, взбаламученные и совершенно запыхавшиеся. Увы, наша бурная деятельность ничего не прояснила: на первом этаже банкирского особняка было тихо и безлюдно.

— Где его спальня? — Андрей опять принялся обкусывать ногти.

Нинон молча указала на окно в мансарде.

— Что, будем дверь ломать? — подкатился к моему бывшему любовнику один из милиционеров.

Тот опять занервничал, запрокинул голову, посмотрел на окно в мансарде и мечтательно произнес:

— Заглянуть бы туда…

Милиционер, предлагавший выбить дверь, огляделся по сторонам и обронил неуверенно:

— Да как туда заглянешь? Если только взобраться по этой пальме, или как ее там…

Он кивнул на буйную экзотическую растительность, подступающую прямо к дому, и добавил:

— Только я не полезу, у меня двое детей и жена беременная.

Надо же, какое совпадение, подумала я, вспомнив нечаянную встречу в «Таганском» гастрономе.

— Давайте я попробую, у меня разряд по легкой атлетике, — вызвался другой, совсем молоденький, у которого, видно, не было ни детей, ни беременной жены. Сел на аккуратный английский газон, развязал шнурки и снял ботинки, потом стащил с ног носки, добавив:

— Так надежнее. — В заключение он вспомнил про свою форменную фуражку, стащил ее с головы и положил на траву рядом с ботинками.

Остальные, включая и нас с Нинон, молча наблюдали за этим странным ритуалом. Потом мы задрали головы и завороженно следили, как ловко и споро молодой милиционер взбирается по стволу, а тот, что постарше, предлагавший взломать дверь, восхищенно щелкнул языком:

— Надо же, какой орангутанг! Молодой «орангутанг» спустился вниз еще быстрее, чем взобрался. Наставил на «особо важного» оторопелые глаза и доложил:

— На кровати труп!

* * *

С дубовой банкирской дверью пришлось здорово попотеть. Конечно, не нам с Нинон, а коллегам и подчиненным мужчины моих несбывшихся снов, представленным в количестве аж семи человек. Как они ни бились — и бросались на дверь с разбегу, будто в набежавшую волну, и топориком поддевали, — она не поддавалась. Наступил такой момент, когда сам «особо важный» крякнул и подналег на дверь плечиком; тут-то она, натужно скрипнув, подалась. В общем, получилось, как в известной сказке: дедка за репку, бабка за дедку… Дальше вы сами знаете.

Вся компания дружно ринулась в дом, мы с Нинон, ясное дело, замыкали колонну. Возле лестницы один из милиционеров преградил нам дорогу, браво гаркнув:

— А вы куда?

Мы с Нинон растерялись и собрались уже понуро ретироваться, но Андрей нас неожиданно выручил, крикнув сверху:

— Пусть идут, понятыми будут! Мы с Нинон взбодрились и прибавили шагу. Все же в банкирскую опочивальню нас не пустили, и нам пришлось вытягивать шеи, чтобы рассмотреть, что именно происходит за широкими милицейскими спинами. А там, собственно говоря, ничего не происходило. Банкир Остроглазов в одних трусах лежал навзничь на постели, а в спальне стояло тяжелое амбре спиртного, экзотических восточных ароматов с туалетного столика убиенной банкирши, а также крепкого мужского пота, исходящего от разгоряченных выбиванием двери милицейских тел.