Манюня

– Не надо было грибы - вонючки давить. Можно было закидать ими двор тёти Светы,- мы гаденько захихикали,- и пока московский крендель ушами бы хлопал – наш след давно бы уже простыл.

Мы обошли холм южной стороной и приблизились к тётисветыному дому.

– А вообще как он выглядит, этот москвич?- задумчиво протянула Маня.

– Красивый, наверное. Обязательно в футболке с олимпийским мишкой на груди,- стала разбалтывать я свои сокровенные фантазии,- играет на гитаре и ест мороженое эскимо столько, сколько ему влезет, как старик Хоттабыч!

– Ну,- Маньке в целом понравился образ, который я нарисовала,- пожалуй, я была бы не против, если бы он ещё трамваи водил.

– Трамваииии,- закатила я глаза,- дааааа, это было бы вообще здорово!!!

Манька посуровела.

– Но в целом он гадкий и сморкается в скатерть, а ещё у него из носа торчат пучки волос,- заявила она.

– И уши у него волосатые!- вставила свои пять копеек я.

Наконец, мы дошли до дома тёти Светы, толкнули калитку и вошли во двор. Сделали несколько шагов по вымощенной речной галькой тропинке и встали как вкопанные.

На веранде тётисветыного дома, аккурат за глухими перилами, на фоне деревянной стены торчали две длинные бледные ноги. Они бесконечно тянулись вверх, и весьма предсказуемо венчались большими плоскими ступнями. Ноги были в меру волосатые, и воинственно топорщились острыми коленями.

– Это что такое?- вылупилась Манюня,- это как называется, он вошёл в дом, а ноги отстегнул и оставил на пороге вверх ступнями проветриваться?

– Да ну тебя,- захихикала я,- просто туловище за ограждением, вот мы его и не видим, он на голове стоит!

– А что это он на голове стоит, у них в Москве так принято гостей встречать?- съехидничала Манюня,- пойдём, поздороваемся с этим ненормальным, что ли.

В тот же миг ноги исчезли за перилами. Мы замерли. «Сейчас покажется»,- шепнула Манька. Но из-за ограждения никто не появлялся. Мы прислушались – ни звука.

– Умер,- шепнула Маня,- а может просто уснул. Пойдём, чего мы тут стоим, надо же ему книксен сломать!

Мы осторожно прошли вдоль веранды, поднялись по ступенькам и заглянули туда, где с минуту назад торчали ноги.

– Бу!- неожиданно выскочил нам навстречу высокий молодой человек.

Мы взвизгнули и пустились наутёк. Но молодому человеку в комплекте с длинными ногами выдали не менее длинные руки, поэтому он быстренько схватил нас за плечи.

– Ну я же пошутил, девочки, что вы так испугались,- улыбнулся он,- давайте знакомиться, меня зовут Олег, а вас как величают?

Мы зачарованно смотрели на него снизу вверх и молчали, словно воды в рот набрали. Олег выглядел, как главный герой из фильма «Пираты двадцатого века» - такие же голубые глаза, широкий лоб и ямочка на подбородке. А ещё у него на шее болтался ажурный крестик.

– Ааааа, я понял, вы наверное немые, да, девочки?- хитро прищурился Олег.

– Да,- подала голос Маня,- мы немые, а зато у вас ноги бледные и волосатые!

– А у вас изумительные головные уборы, они вам очень к лицу,- загоготал столичный гость.

– Это не головные уборы,- рассердилась Маня,- это чтобы нам лысины прикрывать,- и к моему ужасу сдёрнула с головы панаму.

– О!- наш новый знакомый растерялся, но быстро нашёлся,- ну и что, вы и без волос писаные красавицы.

Маня засопела, скрутила жгутом панаму, потом сунула её мне – забери себе, прошипела уголком рта.

Я молча взяла панаму и разгладила её в руках.

– А ещё нам сделали маску из бараньих какашек и синьки, и какое-то время мы ходили с голубыми головами,- в Маньку словно бес вселился.

У гостя из столицы вытянулось лицо. Нужно было срочно спасать положение, пока он окончательно не решил, что столкнулся с дикарями.

– Всего два дня!- кинулась я восстанавливать нашу пошатнувшуюся репутацию,- всего два дня мы ходили с синими головами, а потом маме с Ба пришлось шить панамы, потому что кругом дефицит и достать в магазине ничего нельзя! Поэтому мы сейчас выглядим, как два пугала.

Манька пребольно пихнула меня локтем в бок.

– Дура!- прошипела она.

– Сама такая!- пихнула я её в ответ.

Олег зашёлся в хохоте. Мы с каменными лицами переждали беспардонное зубоскальство московского гостя. Он отдышался, протёр ладонями брызнувшие из глаз слёзы - на безымянном пальце его правой руки блеснуло жёлтой полоской обручальное кольцо.

– Девочки, а вы мне определённо нравитесь,- выговорил он наконец,- и акцент у вас такой забавный!

– А у вас акцент препротивный,- пошла в наступление Маня,- и кольцо вы носите не на той руке!

– Как это не на той?- Олег растопырил пальцы, а потом помахал ими у нас перед носом,- наоборот, на той, православные носят обручальные кольца на правой руке.

– А мы получается левославные,- решила блеснуть эрудицией я.

– В смысле левославные,- удивился Олег.

– Ну в смысле, что носим обручальные кольца на левой руке,- отрапортовала я.

Мне Олег определённо нравился и я, что греха таить, старалась ему понравиться. В моей душе зашевелился укол ненависти к этой противной Асе, которой достался такой замечательный молодой человек.

– А это правда, что вы из Москвы?- поинтересовалась я.

– Правда, я родился и вырос в Москве. Потом женился на тёте Асе. А потом у нас родился сын Артём. Ему пять, и он очень хороший мальчик, я надеюсь, что вы с ним подружитесь.

– Очень надо,- огрызнулась Маня.

Я помертвела. Мне было очень стыдно за свою подругу. Манька из улыбчивой и вежливой девочки почему-то превратилась в маленького злого бесёнка, смотрела исподлобья, стояла руки в боки и воинственно топорщилась круглым пузом.

Но отчитывать подругу при чужом человеке было бы последним делом, поэтому я, как ни в чём не бывало, продолжила светский разговор:

– А где ваша жена?

– Они со Светой и детьми пошли прогуляться по посёлку, а я решил пока заняться йогой,- пояснил Олег,- скоро вернутся, вы сможете познакомиться с нею.

– Ладно, я пошла, некогда мне тут с вами разговаривать,- процедила сквозь зубы Манька.

Она сделала лицо кирпичом, спустилась по ступенькам во двор, вырвала голыми руками торчащий из-под лестницы стебель матёрой крапивы и, размахивая им по сторонам, пошла к калитке. Я покорно поплелась за ней, предварительно сдёрнув со своей головы панаму – позориться, так вместе. Вырвать стебель крапивы смалодушничала.