Мар. Щит императора
Шрифт:
Вокруг ободранных пальцев его величества тускло засветилась крохотная черная ниточка, и я облегченно выдохнул:
– Молодец! Спасибо! А теперь спи, дальше я все сделаю сам.
Карриан, судя по ауре, снова провалился в глубокое забытье, но перед этим я успел выцепить созданную им ниточку и, напитав ее из собственных скудных резервов, без промедления жахнул по сжавшимся вокруг голени камням. Раздался взрыв. Во все стороны брызнули осколки. Скала под нами явственно задрожала. Но я успел подхватить его величество под мышки и оттащить в сторону до того, как сверху сошел еще один пласт снега и попытался нас похоронить.
– Вот так, – выдохнул я, благополучно спустившись вниз и уложив императора на снег. Печать к этому времени окончательно угомонилась, но легче мне не стало: император был откровенно
Сапог с поврежденной ноги пришлось срезать, потому что сам он слезать категорически не захотел. Правая ступня, как я и подозревал, сильно отекла. Лодыжки и впрямь оказались сломаны. Причем обе. Но кости голени сместились не так уж сильно, поэтому сопоставить их было делом техники, а меня в свое время старый егерь чему только не научил. Правда, подходящего материала для шины в снегу не нашлось, поэтому в качестве фиксатора пришлось использовать собственные ножны. Благо закрепленные на спине клинки я не потерял, а пущенная на ремни перевязь здорово выручила, позволив надежно зафиксировать сломанные кости.
Так. Теперь остальное.
Обложив раненую ногу снегом в надежде хоть немного убрать отек, я принялся споро обыскивать императора на предмет других повреждений, но, кроме раны на головы и многочисленных ссадин, больше ничего не нашел. Рану тут же перевязал, использовав в качестве материала собственную рубашку. Затем убрал снег с ноги, туго ее забинтовал, сверху обмотав для сохранения тепла остатками тряпок. И, посетовав, что на Карриане, кроме изысканного камзола и красивой, но совершенно бесполезной в данных обстоятельствах меховой накидки, ничего путного надето не было, всерьез призадумался, что делать дальше.
В ближайшие пару-тройку недель император явно не ходок, тем более по здешним сугробам. Но оставить его здесь и идти за помощью в одиночку было нельзя: во-первых, куда идти, я не знал, а во-вторых, без меня Карриан точно не выживет. Или холод, или местное зверье, или заражение крови его точно добьют. Вот ведь бедовый у нас император, правда? Как назло, из оружия у него при себе оказалась лишь пара ножей и церемониальный меч, который в данном случае являлся обузой. Одежда скудная. Мороз в ней точно не пережить. Скала на всю округу имелась всего одна, недостаточно высокая, чтобы служить защитой от зверья; без пустот и пещер, где можно было бы укрыться от ветра. Не знаю, естественного или же не очень происхождения – при беглом осмотре это было непонятно, а углубленный я не проводил. Но хуже всего то, что еды у нас никакой не имелось. Огниво у меня в потайном кармашке, правда, лежало, но поддерживать огонь было нечем – ни одного дерева на равнине не торчало. Только камни, море снега и ни единой, даже самой завалящей ветки поблизости.
Правда, у императора оставался при себе индивидуальный портал… Вот только, судя по погасшим нитям в кольце, проку от него теперь немного. Зато с вершины скалы в паре десятков километрах южнее я разглядел редкую полосу сухостоя, за которым начинался уже настоящий, величественный, почти что сибирский лес. Но дотяну ли я императора в такую даль? Без веревок, без волокуши…
Я мельком покосился на бескровное лицо Карриана.
Куда ж я денусь? Дотяну, конечно. Особенно, если располосую на ленты остатки куртки, наши поясные ремни и сумею скрутить из этого барахла некое подобие постромок.
Сказано – сделано.
Спустя полтора часа я еще разок напоил находящегося в беспамятстве императора магией, с сожалением опустошив резервы до исходного уровня. А затем впрягся в импровизированную шлейку, один конец которой пропустил у императора под мышками и завязал петлей, а второй закрепил у себя на поясе. Не бог весть что, конечно, но ловить здесь было нечего. Раз уж за столько времени нас не нашли по остаточному следу от портала, значит, придется искать выход самостоятельно. Все же лес – это не пустыня. Там, где есть дерево, будет и огонь. А где есть огонь, появится и еда. Небось, в лесу и зверья найдется в достатке. Под снегом коренья можно будет съедобные поискать, да и на ветках небось еще не все ягоды птицами склеваны. На худой конец, на дереве и временное
убежище создать можно. А уже потом, оставив в нем императора, пробежаться по округе в поисках более подходящего укрытия…Примерно так я думал, когда час за часом пер по глубокому снегу.
Пер упорно, с пыхтением, но время от времени все-таки останавливаясь, чтобы проверить состояние императора и влить в него еще одну капельку магии, которой оставалось не так уж много. С каждой такой остановкой выдавливать ее из себя становилось все тяжелее. Я прекрасно осознавал, что однажды ее не останется вовсе. Но не помочь ему я не мог – смерть Карриана неминуемо означала и мою собственную гибель, причем мучительную, долгую и, если верить Тизару, во всех смыслах поганую. Наверное, не зря все же тени старались помереть раньше хозяев. С ними было нелегко, а без них еще хуже. Поэтому я брел по пояс в снегу, пыхтел, ругался, но все же исправно тащил свою ношу, очень надеясь, что делаю это не зря.
В какой-то момент я все же поймал нужный ритм и провалился в глубокий транс, позволивший не обращать внимания на усталость. А вышел из него только ближе к вечеру, когда полоска леса заметно приблизилась, а откуда-то издалека донесся долгий, подозрительно знакомый вой, заслышав который я вскинул голову, раздул ноздри, прислушался к себе и… неожиданно ответил.
Глава 12
Они показались на горизонте через полчаса – две огромные белые тени, гигантскими прыжками спешащие навстречу. При виде них я остановился, отвязал от пояса ремень, бросил его в снег рядом с находящимся в беспамятстве императором. И расслабился только когда громадные звери преодолели оставшееся расстояние и с приглушенным урчанием ткнулись носами мне в руки.
– Тихо, брат, – проговорил я, когда горячий язык исступленно лизнул мне ладонь. – Тихо… ты не ошибся. Это я вас позвал.
Огромный волк взвизгнул и прижался лобастой головой, всем видом выражая бурную радость. Второй оказался более сдержанным. Он выглядел старше, внушительнее. Поэтому, когда я поднял на него взгляд, лишь едва заметно качнул хвостом и наклонил голову, приветствуя и одновременно предостерегая.
– Я с миром, брат, – заверил его я, оттолкнув от себя второго зверя. – И мне нужна помощь. Окажете?
Звери одновременно посмотрели на занесенное снегом тело за моей спиной. После чего более молодой с недоверием принюхался, а старший бесшумно обнажил зубы. Впрочем, почти сразу он их спрятал – запах человека ему не понравился, но едва теплящаяся в Карриане жизнь делала его неопасным для стаи. Поэтому белоснежный зверь, в холке достающий мне почти до подбородка, недовольно сморщился, но все же подошел ближе и пытливо заглянул мне в глаза.
Само собой, это были не те звери, которых я встретил по дороге в Хад. Но чувство общности с ними я ощущал так же четко, как и с ними. Мы были одной крови. И жили по одним и тем же законам. Просто им повезло родиться в тех же телах, которые у них были на ледяных равнинах, а мне придется дохаживать эту жизнь именно так, на двух ногах. При этом память о прошлом я сохранил и был обречен до последнего дня знать о своем уродстве. С другой стороны, именно здесь, в этом мире и в этом теле, я отыскал свой огонек и нашел способ остаться с ним рядом, что примиряло с любыми неудобствами.
Зверь, похоже, прекрасно меня понял, потому что недовольство из его глаз вскоре ушло. После чего он уже без неприязни покосился на императора, согласно наклонил голову, а затем легонько ткнулся носом в мою щеку и молча сказал:
–«Нам тоже нужна помощь».
Бросить Карриана посреди снегов я бы не смог, но возникшую проблему мы все же решили: пока один из братьев остался согревать его величество и охранять его от местного зверья, второй волк подставил спину и в два счета домчал меня до виднеющегося вдалеке леса. Там он помог мне взобраться на разлапистую… не ель, но очень похожее на нее хвойное дерево, откуда я срубил пушистую ветвь. После чего мы вернулись на равнину, я перетащил Карриана на испускающую одуряющий аромат хвои волокушу. Затем привязал к ветке сплетенную из всякой дребедени веревку, отдал конец более молодому и выносливому собрату. Снова забрался на спину более старшему волку. И лишь после этого мы наконец отправились в путь.