Мар. Щит императора

– Брат, значит? – недобро прищурился он, буравя меня своим фирменным взглядом.

Оп-ля. Кажись, нас подслушивали?

Я неловко помялся.

– Ну… надо же было что-то сказать. Они тут имперцев не любят, поэтому мне показалось неразумным сообщать, кого именно занесло к ним в гости.

– А почему на всю голову стукнутый? – совсем нехорошо посмотрел на меня повелитель.

– А кто башку себе по неосторожности расшиб? – вопросом на вопрос ответил я, прикидывая про себя, удастся ли в случае чего незаметно слинять на улицу или же его величество успеет швырнуть в меня ведро.

– Ты сказал, что я стукнутый дважды… – тем временем напомнил император.

– Правильно. Потому что во второй раз я бы сам с удовольствием вам добавил. Но увы – субординация не позволила, поэтому осталось только мечтать.

Карриан помолчал.

– И как же ты им меня представил?

– Кар, – помедлив, признался я.

– Когда-нибудь ты меня в могилу сведешь, – устало отвернулся его величество и неловко подвинул больную ногу. – Это же надо… Кар… как собаку…

– Зато никто не догадается. Кстати, я бы посоветовал вам отпустить усы и бороду, сир. С таким приметным лицом лишняя предосторожность не помешает.

Император только отмахнулся и потянулся за одеялом, дав понять, что разговор окончен. А я незаметно перевел дух и вышел, после чего вернулся на улицу, присел на обновленное крыльцо и вплотную занялся принесенными из лесу палками. При этом наевшийся от пуза щенок тут же приковылял ко мне и нахально улегся на сапог. Я занялся делом. Он, разумеется, задремал, ничуть не смущаясь морозом и отсутствием подстилки. На улице в это время народу почти не было. А если и появлялся кто-то из деревенских, то к нашему дому старались не подходить. И только дети… укутанные в меха, неуклюжие, пугливые, но бесконечно любопытные дети… до позднего вечера бегали вдоль забора, подглядывали за нами в щелочку и шушукались, полагая, что никто не слышит.

– Тихо ты, ворчун, – добродушно хмыкнул я, когда мимо дома с топотом промчался очередной мальчишка, а волчонок на шум недовольно рыкнул. – О. Вот и имя для тебя нашлось: Ворчун.

– Р-ры, –пробурчал щенок, снова опуская морду на мохнатые лапы.

– Не спорь. Дяде Мару виднее.

Так мы просидели до самой ночи, занятый каждый своим делом. Зато, когда я закончил, в моих руках вместо обычной палки появился вполне приличный костыль. Точнее, не один, а сразу два, для надежности. Я, правда, замучался, пока выстрогал упоры под подмышки, но надеюсь, Карриан оценит. Ну а если нет… что ж, будет продолжать ходить в ненавистное ему ведро и тешить гордыню дальше, пока не устанет или же пока сломанные кости окончательно не срастутся.

***

Утром, еще по темноте, я тихонько встал и снова ушел на охоту, оставив Ворчуна за старшего. Пробежавшись по лесу с братьями, получил несказанное удовольствие, насытился и принес в деревню тушу кабана, которую дежурившие на воротах мужики встретили одобрительным гулом. На этот раз мясо взял только для волка, нам с императором на сегодня хватит. А когда вернулся, принеся на одежде мощный волчий дух, Ворчун выбрался из спальни и, потянув носом воздух, жалобно заскулил.

– Ну прости, – потрепал я поникшего волчонка по холке. – Тебе еще рано в стаю.

Ворчун в ответ только заскулил громче. Пришлось взять его на руки, наговорить всяких глупостей, пожалеть и аккуратно усыпить, чтобы отчаянно скучающий по родным ребенок не травил душу мне и себе.

Его величество на этот раз проснулся раньше обычного, с аппетитом поел, не отказался умыться и причесаться. И аж посветлел весь, когда я торжественно вручил ему новенькие костыли. Само собой, при смене положения его величество по-прежнему мутило. Нога, хоть и меньше, продолжала болеть. Но я рассудил – отек со стопы полностью спал, признаков заражения так и не появилось. И раз все не так плохо, то пусть скучающий повелитель чем-нибудь занимается… да хоть по комнате ковыляет, чем сидит на одном месте и хандрит.

Естественно, сразу я его на улицу не пустил. И, конечно же, по этому поводу мы снова поспорили. Но на сей раз я оказался умнее, поэтому, едва император вспылил, клятвенно пообещал, что как только его величество научится держать равновесие на костылях, то отдам вожделенный сортир в его полное распоряжение.

Император на это смачно обложил меня матом.

Я в ответ лишь ухмыльнулся. После чего был вынужден уворачиваться от брошенного костыля, а затем бежать и спешно подхватывать пошатнувшегося монарха за плечи. Потом мы совместными усилиями добрались до кровати. За это меня обложили матюгами повторно. Правда, уже скорее обреченно, чем зло. А еще часа через два, отдохнув и смирившись, Карриан снова взялся за костыли. И на этот раз гораздо лучше справился с заданием, за что я его громко и почти что искренне похвалил.

Да, дверь после этого чуточку пострадала, но она и так была стара, так что вонзившийся в нее костыль существенного урона не нанес. Ну подумаешь, мне потом пришлось сажать ее на петли заново… главное, его величество немного повеселел.

Пожалуй, я и правда дурак, если так быстро забыл про его сложный нрав и тот факт, что порой его величеству надо было выпустить пар. Дома-то мы для этого использовали тренировки. А теперь о них пришлось забыть. Хотя нет. Костыль – это же не просто средство передвижения, но еще и палка, которую можно использовать разными способами. А если на нее ведро с водой повесить, то чем вам не ручной тренажер?

Надо ли говорить, что особого энтузиазма эта идея у императора не вызвала. Но помаявшись пару дней в душной комнате, он все-таки сдался. И пока я расчищал снег во дворе, латал забор, ходил на охоту или что-то делал по дому, Карриан добросовестно приводил себя в форму просто потому, что должен был чем-то заняться, чтобы не помереть от скуки.

На улицу он смог выбраться только к концу недели. И то лишь потому, что я упустил его из виду. Собственно, меня отвлекли от домашних забот дети. Угу. Самые обычные местные дети, которые именно в этот день осмелели настолько, что целый час проторчали возле нашего забора и с визгом разбежались кто куда, когда я потехи ради бросил в них самый обычный снежок. Само собой, вскоре они вернулись. И опять разбежались, когда кому-то достался снежный снаряд. Однако потом как-то само получилось, что вскоре мальчишки явились с подкреплением, и на этот раз снежки полетели уже в меня. Да еще так плотно, что я был вынужден занять стратегически важную позицию за старым сортиром и время от времени отстреливаться, пока идущая мимо женщина не разогнала наглых сорванцов и не спасла меня от них.

Когда я выбрался из сугроба и кое-как отплевался от снега, то обнаружил, что дверь в дом открыта, а стоящий на крыльце император… с голыми ногами, в длинной рубашке и накинутой сверху шубе… недоверчиво разглядывает мое довольное лицо и попутно изучает единственную деревенскую улицу. Гнать его обратно в комнату я посчитал бесчеловечным. Поэтому помог ему спуститься. Бдительно проследил, чтобы он без увечий добрался до сортира. Терпеливо подождал, когда его величество оттуда выйдет, и… с проклятиями упал обратно в сугроб, потому что гадкие мальчишки вернулись и в самый неподходящий момент обстреляли нас снежками.

– Ложись! – гаркнул я, бесцеремонно дернув императора за шубу.

Карриан совершенно искренне опешил и за промедление был тут же наказан. Зато, получив снежком в глаз, он весьма живо сориентировался и упал в соседний сугроб, осыпаемый снежками, детским смехом и громкими криками, в которых за версту можно было угадать дерзкий вызов.

– Вот, значит, как? Ла-а-адно, – процедил я, торопливо лепя свои собственные снаряды. – За покушение на императора положена смертная казнь. Но вы, хулиганы, заслуживаете большего. Сир, я вас прикрою и ненадолго отвлеку этих драхтовых стрелков, а вы в это время в темпе вальса помчитесь в дом, иначе отморозите тут что-нибудь нафиг.