Мар. Тень императора

В этот момент я вдруг почувствовал, как на меня снизошло необычайное, всепоглощающее спокойствие. Не просто холод. Не безразличие. Не равнодушие, которое так долго меня защищало. Просто тишина. Умиротворение. И внутренний покой от осознания того, что я все-таки правильно его понял.

Одновременно с этим из-за деревьев выскользнуло несколько стремительных теней, и моего плеча коснулся чей-то влажный нос. Еще один зверь с любопытством обнюхал мои голые пятки. Другой потерся о спину. Третий, нетерпеливым рыком отогнав собрата, тоже захотел познакомиться… но тут вожак подал голос, и волки почтительно отпрянули. А вожак, выразительно сощурив глаза, что-то вопросительно проурчал.

— Нет, брат, — качнул головой я, отпуская лохматую голову. — Не могу. Прости. У меня уже есть своя стая.

— Ур-ра, — не стал настаивать зверь и, напоследок лизнув мне руку, отступил.

Вместе с ним обратно в лес попятилась остальная стая, а еще через миг поляна полностью опустела. И лишь огромные волчьи следы напоминали о том, что здесь совсем недавно прошли хозяева леса.

[1] Ночник – некрупный хищный зверь, внешне похожий на росомаху. Обычно ночники охотятся стаей. Отличаются редкой наглостью и настойчивостью в преследовании добычи.

Глава 18

Когда я вернулся в лагерь, меня встретил вооруженный до зубов отряд. В том числе сразу четыре пары мечей, две секиры, огромный топор и четыре арбалета, нацеленные мне точно в грудь.

Озадаченно оглядев полностью экипированных, надевших кольчуги и даже шлемы попутчиков, я на всякий случай поднял вверх руки с зажатыми в них мокрыми портянками. А затем осторожно кашлянул.

— Господа, я, конечно, польщен. Но все же надеюсь, что вы не ради меня так вырядились.

— Зараза! Мар… — чуть не сплюнул Зиль, первым опуская арбалет. — Где тебя носило, придурок?!

— Мыться ходил. А что, нельзя?

— Ты разве не слышал, как тебя звали? — неодобрительно посмотрел на меня Зюня.

Я поскреб затылок.

— Наверное, нет. Хотя там вроде выл кто-то… но я подумал, что это не вы.

— Болван, — с отвращением заключил Еж, отставляя свой арбалет в сторону. — Везучий идиот! Лучше б тебя там сожрали — меньше б мороки было!

Остальной народ тоже расслабился, потихоньку начал разбредаться по поляне. И лишь его высочество Карриан одарил меня тяжелым взглядом и хмуро бросил:

— Ты. Не смей покидать лагерь в одиночку.

— В кусты-то хоть можно без сопровождающего? — всерьез обеспокоился я.

— Нет.

— Черт. Зиль… придется тебе взять на себя эту почетную обязанность.

Цыган фыркнул.

— Почему это мне?

— Потому что я толком знаю только тебя и его высочество. Но его высочество о такой услуге просить как-то срамно. Остальных я боюсь. Поэтому будь другом…

— Да иди ты в лес! — все-таки сплюнул Зиль, на что я лишь сокрушенно развел руками.

— Прости. Мне только что запретили это делать.

— Все, разошлись, — сухо велел Карриан, никак не отреагировав на подколку. — Сегодня дежурим по двое. Арх и Зюня, Ворон и Гриф, Коготь и Еж, Зиль и Хорт. Остальным отдыхать.

Народ вполголоса поворчал, но возразить никто не посмел, и на этом, можно сказать, инцидент был исчерпан. Рино Кэрт отнесся к случившемуся с редким спокойствием, хотя в мою сторону глянул остро, оценивающе. Однако вслух ничего не сказал. А затем вместе с остальными вернулся к костру, где уже почти дозрела сваренная Архом каша. Правда, размундириваться никто не спешил, оружие далеко не убирали, разворошенные тюки, где все это богатство хранилось, тоже никто не свернул. И вообще, обстановка в лагере оставалась напряженной.

— Зюнь, а в чем все-таки дело? — полюбопытствовал я, когда Карриан перестал смотреть на меня зверем и первым отправился на боковую, а здоровяк на пару с Архом заступили на первую стражу.

Зюня стянул с головы шлем, вязаный подшлемник и пригладил растрепавшиеся светло-русые волосы, из-под которых не слишком приветливо сверкнули голубые глаза.

— Тебе какая разница? Иди спи.

— Не могу. Любопытно же. Вдруг я что-то важное пропустил?

— Ты хоть что-нибудь про волков наших знаешь? — чуть ли не впервые соизволил заговорить со мной Арх.

Я с готовностью помотал головой.

— Неа.

— Вот деревня… — вздохнул Зюня, после чего поднялся, забросил за спину немаленькую секиру, которая привычно вошла в ременные петли на мудреной перевязи, и направился к деревьям. —Пойдем. Посмотрим, что и как по округе творится. Заодно расскажу.

Я тут же подхватился и, проигнорировав неодобрительный взгляд Арха, увязался за расщедрившимся на беседу Зюней. Послушать было интересно. Осмотреться тем более. Ну а если кому-то не нравится, пусть или будят его высочество, чтобы наябедничать, или же тащатся следом. Хранить, так сказать, мою персону от всевозможных бед.

— У нас в горах говорят, что у смерти много обличий, — проговорил мой «провожатый», тихо и аккуратно ступая по перепрелой листве. — Но Рам —мудрая богиня, поэтому чаще ее видят в одном и том же образе, и обычно ее легко узнать. Некоторые народы говорят, что она прилетает в облике большой белой птицы. Иногда ее видят в обличье женщины в белом плаще. Но у нас в Сории[1] ее почитают за способность оборачиваться волчицей и забирать души туда, где им будет хорошо и тепло.

— Волчица? — моментально насторожился я. — Небось, тоже белая?

Знаю одну такую. Виделись.

Зюня, не оборачиваясь, кивнул.

— У нас считают, что владения Рам — это ледяные равнины. Бескрайние холодные пустоши, где есть лишь ветер, снег и метель. Обиталище духов. Родина призраков. То место, куда отправляются души, которым не нашлось места в этом мире.

— А ты думаешь, что есть и другие миры? — кашлянул я.

Здоровяк пожал плечами.

— Жрецы говорят, что есть. А как на самом деле — не знаю.

— Хм, а что потом? Ну пришла за кем-то Рам… забрала душу… дальше-то что с этой душой будет?

— Как решит богиня, — отозвался Зюня, зачем-то свернув к реке. При этом, что удивительно, на нем ни кольчуга не звенела, ни веточки под сапогами не хрупали. Я, в отличие от него, старательно шумел и распугивал всю окрестную живость, но северянина это, похоже, не волновало. — Жрецы говорят: у каждого из нас есть цель в жизни. Все мы ищем чего-то. Что-то делаем или просто ждем.

— Скорее, ждем не «чего-то», а «кого-то»…

— Верно, пацан, — неожиданно обернулся здоровяк, одарив меня внимательным взором. — Своего человека ищем. Свое место в жизни.