Марат

Какие же позиции защищал Марат в этот первый период революции, наступивший вслед за днями народного восстания в Париже?

На пороге революции он выступал с призывом к сплочению и укреплению единства третьего сословия в борьбе против абсолютистского режима.

Когда же после 14 июля началось размежевание внутри третьего сословия и выделение крупной буржуазии в господствующую политическую силу, Марат оказался одним из тех, кто первым глубоко осознал значение и смысл происходившего в третьем сословии процесса и понял заложенные в нем тенденции. Поставьте рядом имена Мирабо, Лафайета, Сиейса, Байи, сопоставьте с ними имя Марата, и вы сразу же почувствуете, как далек Марат по своему политическому настроению от этих признанных главарей либеральной партии, господствовавшей в Учредительном собрании. Но сопоставьте позицию Марата 1789 года с позицией Максимилиана Робеспьера, раннего Дантона, будущих кордельеров, и при всем индивидуальном своеобразии каждого, при довольно существенных различиях между ними в программных и тактических взглядах нетрудно заметить и то общее, что их объединяло. В конце концов все они были в одном политическом лагере: это был лагерь революционной демократической буржуазии, сохранявшей тесный союз с народом.

Этот лагерь был по своему составу в то время весьма пестрым. В нем уживались вполне свободно и будущие жирондисты и якобинцы, которых позднее разделит эшафот. Бриссо, который станет позже политическим вдохновителем убийства Марата, в 1789 году был еще в числе друзей и почитателей Друга народа.

Легкомысленный, насмешливый, острый на язык Камилл Демулен, который позже станет трубадуром фракции дантонистов, в то время еще гласно выступал с выражениями симпатии к Марату. Сам Дантон, как, впрочем, и его противник слева — Бийо — Варенн, представлялся в то» время Марату «подлинным апостолом свободы».

Пройдет немного времени, и глубокие внутренние противоречия революции начнут размывать и разделять этот единый некогда лагерь на враждебные, борющиеся друг с другом политические группировки.

Марат в 1789 году в рядах этого лагеря отнюдь не занимал наиболее левой позиции, не придерживался наиболее радикальных взглядов по всем вопросам. Камилл Демулен, например, в июле 1789 года уже ратовал за республику и открыто объявлял себя республиканцем, тогда как Марат оставался сторонником конституционной монархии.

Дюфурни де Вилье, автор брошюры, выступавшей в защиту четвертого сословия, жаловался на то, что фабриканты неизменно пытаются уменьшить заработную плату рабочих и что поэтому интересы фабрикантов и интересы четвертого сословия прямо противоположны. Дюфурни де Вилье писал об этом еще до начала революции, ранней весной 1789 года. У Марата в 1789 году нельзя встретить подобных или сходных мыслей.

Но нельзя определить социальную и политическую принадлежность Марата на основании тех или иных его замечаний по отдельным политическим или философским вопросам. Для правильного понимания роли и места Марата в революции необходимо рассматривать все его взгляды и веющего деятельность в их совокупности, как целое, и в тесной связи с борьбой других политических деятелей, групп, партий, классов, действовавших в то же революционное время.

Рассмотрение основных политических произведений Марата кануна и начала революции: «Дара отечеству», «Добавления» к нему, «Проекта Декларации прав человека и гражданина», его однодневной газеты «Монитер патриот» — приводит к выводу, что место Марата на первом этапе революции — в лагере революционной буржуазной демократии, выступавшей в тесном союзе с народом.

Однако такое общее определение, будучи верным, остается все же явно недостаточным.

Попробуем же еще подробнее разобраться во взглядах политической линии Марата, в его острой и напряженной борьбе бурных лет революции.

* * *

8 сентября 1789 года в Париже был опубликован и распространен краткий проспект, извещавший о выходе в ближайшее время нового периодического издания «Le Publiciste parisien» — «Парижский публицист» — политической, свободной и беспристрастной газеты, издаваемой обществом патриотов и редактируемой Маратом, автором «Дара отечеству», «Монитера» и «Плана Конституции».

Этот проспект, по словам Альфреда Бужара, биографа Марата, произвел сенсацию. Впервые стало известным имя автора анонимных политических сочинений, привлекших к себе внимание радикализмом и определенностью высказанных в них суждений.

Через четыре дня, в субботу 12 сентября 1789 года, вышел первый номер «Парижского публициста» с эпиграфом «Vitam impendere Vero» — «Посвятить жизнь правде». Эти слова, звучавшие, как клятва, принадлежали Жану Жаку Руссо.

С № 6 газета изменила свое название; она стала именоваться «L’Ami du Peuple on le Publiciste parisien» — «Друг народа, или Парижский публицист». Постепенно это дополняющее второе название: «или Парижский публицист» — стало забываться. Когда говорили о газете Марата, то вспоминали только основное, первое ее название — «Друг народа». Под этим именем газета Марата вошла в историю, а уже вскоре после начала выхода газеты это так ответственно и почетно звучавшее наименование «Друг народа» стало применяться не только к газете, но и к ее редактору.

До № 29 «Друг народа» выходил как орган «общества патриотов»; позже этот подзаголовок в названии газеты исчез, и она уже выходила от имени самого Марата.

Было ли вообще это «общество патриотов»? Или ссылку на него надо считать литературным приемом или тактическим маневром редактора газеты?

Вопрос этот до сих пор остается недостаточно выясненным. Некоторые исследователи допускали с известными оговорками, что это «патриотическое общество», с которым был связан Марат и от имени которого издавалась газета, вероятно, в действительности существовало.

С этим, однако, трудно согласиться. Ссылка на «патриотическое общество» сохранялась в подзаголовке газеты примерно в течение одного месяца. Уже в середине октября она исчезнет навсегда со страниц газеты. Никакие известные до сих пор источники не подтверждают факта существования в Париже в сентябре — октябре 1789 года кратковременного левого политического объединения, с которым был или мог быть связан Марат.

Ни в переписке Марата, ни в его литературных выступлениях этого и более позднего времени также нет никаких упоминаний о «патриотическом обществе», с которым он был бы связан.

Следует, видимо, остановиться на предположении, что ссылка на «патриотическое общество» была чисто тактическим приемом. Марат, как он сам в том не раз признавался, натолкнулся на множество затруднений, предприняв издание своей газеты. Он не мог быть также уверен в успехах своего начинания. «Патриотическое общество» должно было придать солидность новому изданию. Месяц спустя, когда успех газеты уже достаточно определился и уже не было нужды в защитной маскировке, Марат отбросил это ставшее ненужным прикрытие и отныне до конца своих дней выступал только от своего имени.

По своему внешнему виду, по своему оформлению газета, которую стал издавать автор «Дара отечеству», не имела никаких шансов поразить или даже просто привлечь внимание читателей.

В ту пору газеты вообще были весьма не похожи на современные. По большей части они печатались на толстой шершавой бумаге желтовато-серого цвета; бумага эта делалась не из целлюлозы, как теперь, а из переработанного тряпья. Впрочем, если этот первичный материал при весьма примитивной технике его обработки придавал бумаге грязноватый вид, то он же наделял ее и некоторыми достоинствами: эта толстая, грубая бумага обладала замечательной прочностью.