Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов

В Центральном бюро партии, менее доступном для средств массовой информации, Маргарет взяла бразды правления в свои руки более энергично. На многие посты она назначила своих людей, так как прежние представители партии, заправлявшие в Центральном бюро, сделали все возможное, чтобы воспрепятствовать ее избранию. Новому лидеру нужны были новый председатель партии, а также новый казначей, новый шеф Исследовательского отдела. Ключевые посты были заняты.

Питер Торникрофт стал председателем и принес свое знание деловых кругов, свою верность Маргарет и свою политическую смелость.

Назначив Алистера Макалпина на пост казначея, Маргарет продемонстрировала свою способность преодолевать предвзятость и предрассудки ради дела. Алистер Макалпин — тори старой закалки и старого рода, отпрыск целой «линии» депутатов-консерваторов, денди до кончиков ногтей. Он обладал достаточным состоянием, чтобы не работать, он был слишком богат, чтобы соблазниться взяткой, слишком благовоспитан и элегантен, чтобы ничего не делать; он «порхал как бабочка» от одного занятия к другому и был воплощением всех грехов, к которым Маргарет питала отвращение, находя их в изобилии у представителей верхушки партии; он представлял собой смешение светскости и политики. Но за несколько месяцев этот молодой франт превратился в первоклассного «добытчика средств». Его записная книжка открывала для него чековые книжки. Он вел свою игру со всей присущей ему энергией; по совету Маргарет он сменил свой немецкий «мерседес» на более типичный британский «ягуар». На протяжении тех пятнадцати лет, что он занимал свой пост, никогда Консервативная партия не знала затруднений с деньгами.

Приход Энгуса Мода в Исследовательский отдел в качестве главы тоже имел большое значение. Этот талантливый журналист, бывший советником Маргарет с самого начала ее карьеры, призван был выполнить непростую миссию: устранить соперничество между двумя мозговыми центрами, коими тогда были Центр политических исследований Кита Джозефа и Исследовательский отдел Иэна Гилмора. Гилмора подтолкнули подать в отставку, и пришедший на его место Энгус Мод «разминировал минное поле», трансформировав отдел в некий придаток канцелярии лидера партии, чтобы «он мог выполнять задачи секретариата теневого кабинета, а не определять направления дальнейшего развития». Центр политических исследований наконец-то получил право первенства. Цель была достигнута.

Став лидером партии, Мэгги более чем когда-либо прежде была озабочена своим имиджем. Гордон Рис, уже занимавшийся этим время от времени, покинул свой пост в «Электрик энд мьюзикл индастриз» и вплотную занялся вопросом связей с общественностью. Очень быстро он стал ключевой фигурой ее команды. Когда-то он посоветовал ей поработать над своим внешним видом, теперь дал совет серьезно поработать над голосом. С помощью своего авторитета и лести он с успехом заставил ее провести многие часы у специалиста-логопеда, научившего ее владеть дыханием и говорить не горлом, а ртом. Надо — так надо! Без ложного стыда Мэгги вновь побывала скромной студенткой Оксфорда. Она даже встретилась с сэром Лоуренсом Оливье, самым знаменитым актером Англии того времени, чтобы он раскрыл ей секреты мастерства сценической речи.

Гораздо серьезнее, чем прежде, Гордон Рис пошел в атаку на политику связей с общественностью, в особенности с прессой, проводимую тори. То ли в результате избранной тактики, то ли из-за снобизма, но тори всегда отдавали предпочтение «серьезным газетам», таким как «Таймс» или «Дейли телеграф». Гордон предложил «сменить паруса». Нельзя завоевать массовый электорат при помощи газет, которых простой народ не читает! А потому без колебаний следует работать и с таблоидами, обожающими скандалы, такими как «Сан» или «Ньюс оф уорлд». «Эти газеты, — признает Маргарет, — сыграли ключевую роль в деле ознакомления с ценностями консерваторов избирателей, традиционно голосовавших не за консерваторов».

Итак, у Маргарет теперь был свой кабинет, хоть и теневой, была своя партия, были свои люди, свои советники. Сама же она была только что получившим назначение генералом, оказавшимся во главе войска ветеранов, среди которых затесались несколько новичков; и вот этот генерал был брошен в гущу политического сражения.

Первые парламентские перепалки оказались не в ее пользу. Как мы уже отмечали, для того чтобы блистать в палате общин, ей не хватало той ироничной беспечности, того острого чувства сдержанности в высказываниях, той холодной способности к намекам и недомолвкам, того озорства и пристрастия к острому словцу, что составляют непреодолимую силу английского парламентария. Ей нужно было заранее готовиться к речам, то есть иметь уже готовый текст, или, по крайней мере, располагать цифрами, фактами, заметками, короче говоря, иметь все, что нужно, чтобы хорошо выполнить свой долг. Но ей не хватало чего-то другого, чтобы выполнить долг блестяще. Кроме того, как она пишет, «мы, будучи заложниками необходимости защищать несостоятельные, почти не поддающиеся защите „творения“ правительства Хита, были неспособны совершить прорыв к настоящей либеральной экономике». Это по сути было правдой, ведь у партии не было своей доктрины. Но и по форме Маргарет запутывается. Во время одного из выступлений по вопросу инфляции, 22 мая, после неизбежных заклинаний лейбористов-мачо, восклицавших: «Мэгги, один поцелуй! Один поцелуй!» — правительство принялось выпускать в Маргарет стрелу за стрелой. Деннис Хили констатировал, что достопочтенный лидер партии тори «говорила с изысканностью железнодорожного расписания». Гарольд Вильсон со своей стороны с еще большим коварством радовался тому, что «Распутин нашей достопочтенной дамы, Кит Джозеф, был оставлен в собачьей конуре». Отсутствие доктрины, отсутствие пыла приводят к тому, что ее речи в парламенте звучат плохо и приносят вред. В партии начали ходить слухи о ее отставке. А ведь животрепещущая тема для выступлений была: в июле 1975 года число безработных перевалило за символическую черту в один миллион, а в августе инфляция достигла 26 процентов (в год). Чем дальше, тем больше Маргарет станет избегать выступлений в парламенте, уступая слово своим «лейтенантам».

К счастью, политическая жизнь не ограничивалась покрытыми зеленым сукном скамейками палаты общин. Маргарет одерживала победы и могла наслаждаться успехом. Референдум по вопросу о поддержании связей с ЕЭС был успешен, 67 процентов принявших в нем участие сказали «да». Маргарет бросилась в бой без колебаний, а ведь это выглядело довольно пикантно, если помнить, какой путь она проделала в своем отношении к Европе; кстати, она подвергла критике саму идею проведения референдума, процитировав слова Эттли, что «референдум — великолепное оружие для демагогов и диктаторов». Какое же это счастье, когда кто-то из лейбористов забивает гол в свои ворота! В мемуарах Маргарет, похоже, сожалеет о своих тогдашних проевропейских настроениях. Но могла ли она поступить иначе? Ведь это Тэд Хит заставил Англию вступить в Общий рынок. Противостоять слову «да» означало бы не только сделать так, чтобы Тэд Хит потерял лицо, но и положить на обе лопатки истеблишмент, и так уже довольно сильно пострадавший в схватках. К тому же все происходило в обстановке холодной войны, и процветание Общего рынка было одной из составных частей системы защиты Запада. Кстати, это была одна из тем ее кампании: «Я полагаю, что безопасность — это не только вопрос, касающийся войны и мира, но и вопрос, касающийся совместной работы в годы мира в сфере экономики, занятости и социальной политики». Как бы там ни было, она много выиграла на обсуждении этой темы, а главное — завоевала доверие избирателей. «Таймс» выходит под заголовком «Маргарет Тэтчер заставляет умолкнуть антиевропейские возгласы»; партия консерваторов выходит из очередной передряги окрепшей, потому что она выглядит объединившейся вокруг «европейской идеи», тогда как Лейбористская партия трещит по швам и рвется на две части.

Частичные выборы также добавили к образу Маргарет несколько новых оттенков. В отличие от других партийных лидеров, боящихся риска и никогда не посещавших какой-нибудь округ, чтобы поддержать одного из кандидатов, она отправилась в Вест-Вулидж, чтобы публично оказать поддержку Питеру Боттомли. Депутат, чей срок депутатства истек, был лейбористом. Да, риск был, но что ей за дело! Она никогда не выглядела такой веселой и доброй, как в сельской местности, ей нравилось пожимать руки и выслушивать жалобы какой-нибудь рассерженной домохозяйки. Ее вмешательство оказалось решающим фактором. Округ сделал поворот вправо, отдав консерватору на 500 голосов больше, чем лейбористу. Для партии это было хорошая новость, которую так ждали и на которую так надеялись. Она подняла моральный дух членов партии и вернула доверие парламентариев к лидеру партии.

Партийная конференция в Блэкпуле

Окончательно же Маргарет Тэтчер была «посвящена в рыцари партии» в Блэкпуле в октябре 1975 года. Этот триумф был ей нужен, чтобы оценить достоинство своих «генеральских погон».

Надо сказать, что ей сразу же понравилось место, избранное для проведения ежегодной партийной конференции, не имевшее ничего общего с палатой общин, куда проникал неяркий рассеянный свет и где царил дух старого мужского английского клуба. Конференция проходила в здании «Импресс балрум» (Императорского бального зала «Зимних садов»), построенном еще во времена правления королевы Виктории, когда морские курорты и морские купания вошли в моду. Здание было очень большое, величественное, сиявшее позолотой, нежившее взор бархатом и хрусталем; конечно, китча и дурновкусия там было много, порой до тошноты, ибо мраморные орнаменты напоминали кружева, статуи походили на фигурки из карамели или шоколада… Всего там было слишком много и все было слишком красивое, но Маргарет все это ужасно нравилось. Эта невероятная кондитерская очаровала маленькую провинциалку, которой она в глубине души так и осталась. Для нее это была Англия ее сновидений, буржуазная, богатая, пышная и помпезная…

Кроме того, это место навевало хорошие воспоминания. Именно там она делала свои первые шаги в политике как представительница Ассоциации молодых консерваторов Оксфорда, именно там слышала, как рычал и ревел с трибуны Черчилль, именно там черпала новые силы от рядовых членов партии, которым надоели оттяжки и проволочки «тех, кто наверху». Пренебрежительное отношение ко всему на свете какого-нибудь лорда Бальфура, говорящего, «что он узнает гораздо меньше на партийной конференции, чем от своего лакея», ничего не значило для Маргарет. Избранная на пост лидера заднескамеечниками, она сохранила в себе дух заднескамеечницы. Она любила общаться с «настоящими людьми», с теми рядовыми членами партии, которые день за днем трудились в своих округах, не питая надежд на получение постов, депутатских мест, званий или наград, с людьми, еще сохранившими веру в величие Альбиона, в труд, в семью и не разделявшими цинизма богатеев-счастливчиков. Она любила этих людей, которых, несомненно, немного идеализировала, людей, которые были «тестом и закваской» будущих побед. Без них невозможно получить большинство голосов в стране. И она искренне их уважала и слушала.

Маргарет знала, что сдает свой «переходный экзамен», и если удастся его сдать, все будет возможно. Если же нет, то тогда она — всего лишь комета, стремительно промелькнувшая на английском политическом небосклоне.

Во время уик-энда перед началом конференции Маргарет спряталась от всех у себя, за городом и исписала 60 страниц своим крупным почерком прилежной школьницы. Она создала канву и начало речи. На неделе она часто встречалась с членами партии, посещала выставки, принимала ответственных за работу с местными ассоциациями консерваторов, в том числе и таких «трудных» округов, как округа Северной Англии и Шотландии. Тогда как Тэд Хит прятался в своей «башне из слоновой кости» (роль которой обычно выполнял отель), чтобы произвести больший эффект при произнесении речи в честь открытия конференции, Маргарет поступила с точностью наоборот. Она была вездесуща, ее любезность и приветливость очаровывали. До Блэкпула делегаты конференции в основном были приверженцами Хита, ее же считали ведьмой-предательницей. Неделю спустя она стала доброй феей [100] . По вечерам она зубрила свою речь. На ее советников была возложена миссия «нарастить мускулы на костяк». Адам Ридли привнес свой вклад в части сведений по экономике, Энгус Мод — по части журналистики и риторики. Они кроили текст речи, всячески выстраивали его, расставляли акценты, чтобы она могла вызвать «гарантированный желанный эффект». Но Маргарет чувствовала, что чего-то не хватает. Она хотела придать своей речи вдохновение, смелость, которые отличали бы ее речь от речей предшественников. Ей хотелось представить слушателям целую философию, даровать им надежду, дать им нечто вроде песни — марша, песни победы, а не каталог небольших дел на тихую неделю, как это делали лидеры Консервативной партии в своих нудных, длинных речах.

100

По инициативе Уилли Уайтлоу она попыталась воспользоваться случаем, чтобы помириться с Хитом, нанеся ему визит в его отеле. Сначала он на это согласился, но потом отказался. Итак, «топор войны» все еще не был зарыт.