Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов

В декабре положение дел еще более ухудшилось. 13 декабря Тэд Хит объявил о введении трехдневной рабочей недели. Бедная Англия! Бедный Лондон! Можно было подумать, что Англия вновь погружается в военное время. Затемнение, перерывы в электроснабжении. Смог окутывает улицы столицы. По ночам словно из небытия выплывают картины из романов Диккенса: туман, мокрые мостовые, темные улицы, где нет теперь даже газовых рожков… Правительство рассматривает вопрос о введении талонов на снабжение топливом и горючим, тем более что первый нефтяной кризис ничего не изменил к лучшему.

Маргарет в правительстве вынуждена была сопротивляться. Она приобрела опыт, о котором никогда не забудет, как не забудет и о трусости элиты, всегда готовой пойти врукопашную до решительного сражения и всегда готовой уступить и пойти на мировую при виде надвигающейся бури.

В Ламберхерсте одним видным представителем нетитулованного мелкопоместного дворянства был дан прием. Из-за перерывов в электроснабжении дом был погружен в полутьму, только свечи освещали залы своим дрожащим, мерцающим светом. «Можно было подумать, что мы вернулись в военное время», — пишет она. Присутствовавший на приеме высший класс, в черных галстуках и длинных вечерних туалетах, был явно испуган. Все задавались вопросом, не разразится ли завтра новая Октябрьская революция, и обратились к Мэгги, единственному министру, присутствовавшему на приеме: «Сопротивляйтесь. Боритесь с ними. Покончите с ними. Избавьтесь от них. Мы не можем терпеть, чтобы все это продолжалось». Она вышла оттуда приободренной, ожившей, воспрянувшей духом, убедившись в том, что идеи сторонников примирения еще не завоевали все сердца и дух борьбы, помогший Англии выстоять во время массированных налетов немецкой авиации, еще жив.

Ее ожидало жестокое разочарование, когда 5 февраля 1974 года Национальный союз горняков принял решение о всеобщей забастовке (81 процент голосовавших высказался «за») и не оказалось никого, кто мог бы противостоять, профсоюзам. Председатель Объединения британских предпринимателей Адамсон Кэмпбелл, чтобы разрядить обстановку, призвал к отмене Закона об отношениях в промышленности. Маргарет пишет в мемуарах: «Это было слишком типично для британских предпринимателей: они строили из себя храбрецов перед сражением, но когда приходил их черед вступать в бой, то оказывалось, что у них кишка тонка».

Но тогда было не время жаловаться, раскисать и жалеть саму себя. Решение Национального союза горняков сделало досрочные выборы неизбежными. «Было совершенно необходимо, — пишет Маргарет, — поднять перчатку, принять вызов и выиграть выборы». Вместе с другими политическими деятелями она пыталась убедить Тэда Хита в том, что предвыборную кампанию следует вести под лозунгом «Кто правит Великобританией? Профсоюзы или правительство?». Он согласился, но весьма неохотно. Партийный манифест был озаглавлен так: «Честное и разумное соглашение для восстановления порядка»; по мнению Маргарет, это было «сито, наполненное водой». И никакой направляющей линии! Какие-то жалкие меры, вроде отмены выплаты пособий семьям забастовщиков или снижения ставки ссуды на недвижимость. Короче говоря, сущие пустяки, если учитывать, сколь высоки были ставки в игре.

Премьер-министр был уверен, что выиграет. Он изо всех сил старался свалить всю вину на возникшие трудности, на разразившийся нефтяной кризис, причиной которого стала война в Азии. Он выдвигал в качестве козырной карты благородные идеи, вроде идеи создания правительства национального единства с участием либералов. И — ждал, ждал, ждал. Он даже доверительно сообщил кое-кому из близких ему людей, что опасается получить слишком большое большинство, что может привести к беспокойству и недисциплинированности заднескамеечников.

Маргарет была гораздо менее доверчива. По ее мнению, вопрос: «Кто правит страной?» не прозвучал достаточно громко. Она опасалась, что от консерваторов отвернутся, спасаясь бегством, те симпатизировавшие им избиратели, «которых крутые повороты на 180 градусов отдалили от тори». Она полагала, что, «если бы мы вцепились намертво в главный вопрос, заключавшийся в формуле „Кто правит?“, мы заставили бы признать себя в ходе дискуссий и проголосовать за нас».

Два инцидента нарушили вроде бы спокойный ход избирательной кампании в самом ее конце. Первым был доклад Комиссии по заработной плате, в котором говорилось о том, что зарплаты можно повышать, начиная с третьего этапа. Конкретно это означало, что правительство ошиблось и вынуждено уступить под давлением Национального союза горняков, то есть что было много шума из ничего и выборы проводились зря. Позднее выяснилось, что Комиссия по заработной плате, где доминировали лейбористы, ошиблась (случайно или умышленно) в своих расчетах и выводах. Но зло уже было сотворено. «Мы запутались в сложном хитросплетении нитей тонкой ткани политики в области заработной платы, и, в конце концов, она нас задушила».

Вторым событием стал призыв Энока Пауэлла голосовать за лейбористов, чтобы получить возможность провести референдум относительно вступления в ЕЭС. Это был жестокий, последний удар, которым добивают раненого, и нанесен он был за два дня до выборов. «Надо было, — пишет Маргарет, — не иметь ни души, ни сердца, чтобы так предать активистов партии и ее сторонников в своем округе». Эффект оказался губителен. Правое крыло партии проголосовало за лейбористов или не пришло на выборы.

Результат оказался просто ужасен. 28 февраля выяснилось, что консерваторам до абсолютного большинства не хватило всего 17 мест в парламенте. Это было поражение, лейбористы, получившие 301 место, обошли консерваторов, получавших 296 депутатских мандатов. Тэд Хит продолжал цепляться за власть, предложив Джереми Торпу, лидеру либералов, завоевавших около 20 процентов голосов, войти в правительство. Тот колебался. Премьер-министр предложил организовать конференцию, посвященную системе проведения выборов, на которой выступил бы спикер палаты общин. Это могло означать конец голосования за кандидата на одно место в один тур, которое на протяжении веков служило гарантией институционной и конституционной стабильности Великобритании, обеспечивая ей всякий раз на выборах в парламенте стабильное большинство. Несмотря на желание остаться в составе правительства, Маргарет делала все, чтобы помешать этому скольжению к пропорциональному представительству, которое, по ее убеждению, «лишило бы навсегда Консервативную партию возможности сформировать парламентское большинство». «К тому же, — добавляет она, — британец никого так не презирает, как человека, не умеющего проигрывать; настало время уходить». Либералы отказались пожать протянутую руку. Тэд Хит мог только жевать и пережевывать свою обиду, мечтая в тишине о правительстве «большой коалиции». В последний раз правительство собралось на заседание в понедельник в 16 часов 45 минут. Во вторник премьер-министр отправился в Букингемский дворец, чтобы подать королеве прошение об отставке. Его место унаследовал Вильсон. Первый «правительственный» опыт Маргарет Тэтчер завершился.

В своем округе Финчли она тоже ощутила, что там пронесся ветер отступления. Ее преимущество сократилось с 11 тысяч до 6 тысяч голосов, учитывая всеобщую конъюнктуру, как она пишет в мемуарах, из-за повторного разделения границ избирательных округов, а также из-за утраты доверия большой доли избирателей-евреев, не простивших правительству тот факт, что на поставки оружия Израилю было наложено эмбарго в тот момент, когда само существование еврейского государства было под угрозой. Только Маргарет Тэтчер и Кит Джозеф в правительстве выступали против. Она не раз проводила встречи с представителями Лиги англо-израильской дружбы Финчли, чтобы напомнить им о своей позиции и о своем поведении. Но ничто не помогло. Кандидат от либералов, адвокат Лоуренс Брэрс, еврей, сумел привлечь на свою сторону множество избирателей, обвинив соперницу в «измене Израилю». В долгой политической карьере Маргарет всего один-единственный раз между ней и ее избирателями-евреями из округа Финчли был вбит клин.

В момент подведения итогов ее работы в правительстве Маргарет могла бы извлечь два урока.

Смысл первого урока состоит в том, что в министерстве образования, либо потому что там у нее не были развязаны руки, либо потому что она не смогла противиться давлению, она показала себя прекрасной исполнительницей и служанкой «Мамонта», ибо ее неукротимая энергия была поставлена на службу общественным расходам. Как это ни парадоксально, после ее отставки именно «Гардиан», орган левых, воздал ей должное: «Во многих отношениях миссис Тэтчер была министром более „эгалитарным“, чем ее предшественники-лейбористы. Ее поддержка политехнических школ, увеличение школьного возраста и новая программа по созданию таких заведений, как ясли, окажут трудящимся гораздо более существенную помощь, чем программа лейбористов». В этих словах можно было увидеть либо проявление слабости, либо признаки мыслительного процесса.

Второй урок, более общий, состоит в том, что Маргарет «выковала» себе очень глубокие и сильные убеждения в том, что касается образа действия правительства. Если ты придерживаешься правых идей, то не следует проводить в жизнь политику левых, это ни к чему не приведет. Избирателей не завоевывают в лагере противника, их не отбирают у соперника, их теряют в собственном лагере. Результаты выборов 28 февраля были «ужасным уроком». Теперь Маргарет оставалось только убедить в этом собственную партию, «ибо, — пишет она, покидая Даунинг-стрит, — в глубине души я знала, что пришло время перемен не только в правительстве, но и в Консервативной партии».

Глава шестая ЗАВОЕВАНИЕ КОНСЕРВАТИВНОЙ ПАРТИИ

Двадцать восьмого февраля 1974 года Тэд Хит проиграл выборы. Лейбористская партия оказалась впереди всех, но абсолютного большинства не получила. 9 октября 1974 года Тэд Хит опять проиграл выборы. На сей раз лейбористы получили большинство в три депутатских мандата. 11 февраля 1975 года Маргарет Тэтчер становится лидером партии консерваторов. 3 мая 1979 года английский народ принимал важное решение. Тори выборы выиграли. 4 мая Маргарет Тэтчер была назначена премьер-министром. Теперь она восседала в кресле, в котором восседали великие люди, такие как Пиль, Дизраэли и Черчилль. «Тэтчерская революция» могла начаться.