Мариэль. Замок в ипотеку

— Значит, перебьем миротворцев и возьмем то, что нам нужно! — сказал другой.

— Нет! — рыкнул Шеймас. — Долго и рискованно. Я знаю, где достать браслет! Гилья, сделай все возможное и невозможное, чтобы он протянул час-другой. Я скоро вернусь!

Он выскочил из кухни и, не возвращаясь в комнату, чтобы одеться, рванул к выходу. Всхлипывая, Мари посмотрела ему вслед и кое-как поднялась на онемевшие ноги. Рукой опираясь о стену, она доплелась до двери и заглянула в кухню. Белая скатерть, на которой лежал Вейц, уже пропиталась его кровью, и та капала на паркет. Его грудь почти не двигалась. Дыхание было едва уловимым.

Гилья металась от шкафа к шкафу, доставая банки и мешочки с травами и порошками, а также давала задания парням: требовала принести холодную воду и согреть горячую, принести чистые полотенца из прачечной и капельницу из ее комнаты, таз, жгуты и ровные дощечки для наложения временных шин.

Все происходило как в кошмарном сне, от которого Мари мечтала избавиться, но этого не происходило. Вейц истекал кровью у нее на глазах.

«Зачем я поддержала тебя, дурака? — ругала она саму себя, глотая слезы. — Надо было силой тащить тебя в замок!»

— Госпожа, уйдите! — прикрикнула Гилья, заметив ее на пороге кухни.

— Палал, какого хрена?! — Эксул метнулся к ней и выволок в коридор.

Мари потрясенным взглядом пробежалась по его майке и рукам.

— Это… его кровь? — шмыгая носом, выдавила она.

— Уйди к себе, палал! — Он подтолкнул ее к лестнице. — В таком состоянии ты будешь только мешать!

Мари утерла слезы и, поморгав, сглотнула.

— Шеймас… Догоните его кто-нибудь. Пожалуйста. Не оставляйте его одного. Он наделает глупостей.

— А ты?

Дрожащей рукой Мари отыскала ленту в кармане халата и, собрав волосы в хвост на затылке, сказала:

— Я в норме! — Она обошла Эксула и вошла в кухню. — Что нужно делать, Гилья?

— Вы уверены, что справитесь? — насторожилась та, хотя сама дрожала как осиновый лист на ветру.

— Командуй!

Гилья кашлянула и, рассеянным взглядом проводив из кухни мужчин, поспешивших на подмогу к Шеймасу и на оборону замка, которая может понадобиться, сказала:

— В подвальных камерах есть наручники и цепи. Остались от Стражей. Принесите.

Еще двое переглянулись, но заторопились выполнить просьбу. А Мари подкравшись к столу, осторожно обхватила ладонями вялое запястье Вейца.

— Зачем тебе наручники и цепи? — тихо спросила она, борясь со слезами.

— Я, может, и не специалист в узкопрофильной медицине, но знаю о непереносимости гибридами наркотиков. Слабое обезболивающее ему не поможет, а сильное только наркотическое. Вколю ему дозу — и он умрет от аллергической реакции раньше, чем от ранений. Сейчас у него болевой шок. В любой момент он может очнуться. Ненадолго. Или надолго. — Гилья подвинула к столу этажерку с приготовленными средствами, материалами и инструментами. — Его будет ломать от жуткой боли, и он может навредить себе и нам.

Мари склонилась над Вейцом, аккуратно погладила его по разбитой щеке и прошептала:

— Держись, дорогой.

Гилья, услышав это ласковое обращение, на мгновенье замерла.

— Будете меня ассистировать, — сказала она через секунду.

Разведя порошки и заварив травы, Гилья принялась обрабатывать ушибы и ссадины. Мари, смачивая мягкое полотенце в обеззараживающем растворе, вытирала кровь с тела. Полотенца летели на пол одно за другим, так же, как и ватные тампоны, остатки шелковых нитей, кусочки бинта. Гилья постоянно повторяла быть осторожней, ворчала, что парни могли нанести ему куда больший вред, чем избившие его сволочи.

— Принесли его, как мешок с зерном. Нельзя так с раненым.

— Кажется, он приходит в себя, — проговорила Мари, заметив, что грудь Вейца стала вздыматься чаще. — Гилья, это хорошо?

— И да, и нет. Цепи!

Парни подбежали к столу, закрепили концы цепей на ножках и принялись надевать на Вейца наручники, присоединенные к другим концам.

— Осторожней! — прикрикнула Гилья. — Эта нога сломана. И та рука тоже.

— Оставьте! — Мари оттолкнула их, когда они собрались заковать сломанную руку. — Он ею даже мухе не навредит.

— Госпожа, это опасно, — забеспокоилась Гилья, но Мари ее не слушала.

Держа Вейца за запястье, она гладила его по голове и всматривалась в лицо. Вскоре его веки задрожали, рот приоткрылся, и он хрипло вздохнул. Распахнув один глаз (второй заплыл от воспаления), Вейц попытался сфокусировать зрение. Сосуды в глазном яблоке лопнули, и оно почти полностью было красным.

— Вейц, Вейц, — зашептала Мари, не обращая внимания на текущие по ее щекам слезы. — Слышишь? Все будет хорошо. Потерпи, родной. Шеймас скоро привезет браслет, и тебе сразу станет легче.

Вейц содрогнулся в конвульсии.

— Отойдите, госпожа! — заорала Гилья, оббегая стол.

— Что это? — ужаснулась Мари, выпрямившись.

— Отойдите! — настойчивее повторила служанка и едва схватила ее за руку, как Вейц выгнулся и взвыл от боли.

Пальцы его сломанной руки сомкнулись на запястье Мари мертвой хваткой. Вены на его шее и плечах вздулись, зрачок стал вертикальным, вылезли клыки.

— О, нет! Он трансформируется! — Гилья потянула Мари на себя, но та не могла освободиться от хватки Вейца. — Помогите мне! — крикнула она застывшим в стороне мужчинам.

Те не успели подбежать на помощь, как Вейц утробно зарычал и, взмахнув другой рукой, разорвал цепь. Последнее, что запомнила Мари, это как Вейц резко сел и занес когтистую руку над ней. В следующее мгновенье все померкло.

Приходила в себя Мари медленно и болезненно. Голова раскалывалась, а еще адски жгло щеку и першило в горле.

— Тише, тише, — услышала она шепот Шеймаса. — На, попей.

Мари почувствовала на своих губах соломинку и присосалась к ней. Сделав несколько глотков, она выдохнула и приоткрыла глаза. Она лежала на своей кровати в комнате. Шеймас сидел рядом. Одетый в майку и штаны.

— Вейц? — первым делом спросила она.

— Я привез браслет. Он будет в порядке. — Шеймас через силу улыбнулся. — Гилья наложила тебе швы и готовит мазь. Надо избавиться от этого до того, как Вейц очнется.

— Швы? — недопоняла Мари и поморщилась от резкой боли. На щеке что-то мешало. Она приложила к ней ладонь и нащупала повязку. — Что это?

— Ты мне скажи.

Мари попыталась вспомнить произошедшее, но все было как в тумане. Она четче помнила историю своей расы, чем события последней ночи.