Марина и цыган

Потом Женька что-то тихо сказал ему.

– Всё равно ей придётся слезть, - самоуверенно отвечал Интеллигент.

– А ты уверен, что она ещё там? – голосом умудрённого жизнью старца произнёс дядька.

Интеллигент не успел ничего ему возразить, так как в этот момент я вышла из-за угла и, приблизившись к своему родственнику, принялась давать ему наставления:

– Я, Женя, ухожу, а ты скотину накорми, в доме уберись, посуду вымой!

Боковым зрением мне был виден Интеллигент, который на время впал в шоковое состояние.

– А когда ты придёшь? – спокойно поинтересовался дядька.

– К утру вернусь.

Парни переглянулись, однако на лице у Женьки, который знал меня чуть дольше, чем они, не дрогнул ни единый мускул.

Вволю нагулявшись по лесу, я вышла на колхозное поле. Вечерело. Колоски пшеницы тихо покачивались, словно прощались с заходившим солнцем. Далеко на горизонте были видны фигурки работавших колхозников. Меня вдруг охватило чувство одиночества и я подумала, что нужно что-то срочно предпринять, дабы не умереть здесь, в деревне, от скуки.

Вернувшись домой, я села на диван. В это время в зал вошёл Женька с полной сковородой жареного картофеля и гордо водрузил её на стол. После чего спросил, бросив на меня внимательный взгляд:

– Есть будешь? А то мать поздно придёт.

Молча усевшись за стол, я принялась без обычного аппетита жевать картофель. Заметив это, дядька поднялся со стула и на цыпочках обошёл вокруг меня. Но я никак не отреагировала на его выходку. Тогда он задал мне новый вопрос:

– О чём ты думаешь?

Не дождавшись моего ответа, Женька, как бы поколебавшись, сообщил:

– К тебе приходили…

Меня словно подбросило электрическим током:

– Кто приходил?

На лице у дядьки сразу возникло таинственное выражение. Но, едва я с угрожающим видом поднялась из-за стола, он поспешно выпалил:

– Делегация деревенской молодёжи!

Заметив моё разочарование, дядька наигранно-равнодушным тоном добавил:

– Они ждут тебя на улице.

Я ринулась к окну: действительно, возле дома стояла группа молодёжи в составе пяти девчонок и трёх парней. Все они, кроме Алёнки, были мне незнакомы. Отскочив от окна, я заметалась по дому, заглядывая во все шкафы.

– Что ты ищешь? – поинтересовался Женька.

Так как я не обращала на него никакого внимания, он взял тоном выше:

– Скажи, наконец, что тебе нужно?

Подбежав к нему, я с ходу принялась снимать с Женькиной талии полотенце, которое он использовал вместо фартука, после чего обмотала его вокруг головы. Но от волнения мне никак не удавалось завязать концы на затылке.

– Что ты делаешь? – уже почти спокойным тоном произнёс дядька, проследовав за мной в спальню.

Подставив ему голову, я попросила:

– Завяжи!

Женка кое-как пристроил полотенце на моей макушке.

– А теперь не мешай мне!

Приподняв оконную занавеску, я слабым голосом спросила:

– Вы меня спрашивали?

Несколько секунд делегатам понадобилось на то, чтобы рассмотреть меня. Потом вперёд выступила Алёнка и, заметно волнуясь, произнесла:

– Мы, от имени всей нашей компании, приглашаем Вас сегодня приятно провести с нами вечер!

После этих слов она повернулась, как бы за подтверждением, к остальным членам делегации и те согласно закивали: да, да. Едва удержавшись от смеха, я села на подоконник. У меня создалось такое впечатление, будто Алёнка очень долго и тщательно зазубривала это приглашение. Так как деревенские ждали моего ответа, я поправила сползшее на лоб полотенце и сказала:

– Очень сожалею, что не могу принять участие в вашем приятнейшем вечере по состоянию моего слабого здоровья.

Ненароком повернув голову и обнаружив спрятавшегося за шторой дядьку, я умирающим голосом попросила:

– Женя, сделай доброе дело: принеси больной племяннице димедрол.

Через минуту дядька появился в амбразуре окна с таблеткой и кружкой воды.

– Не улыбайся! – произнесла я сквозь зубы.

Затем дрожащей рукой взяла таблетку и незаметно уронила её на пол. Поцокав также зубами об край металлической кружки, я вернула её Женьке:

– Благодарю…

Члены делегации переглянулись и, выразив своё сожаление, ушли. Причём Алёнка добавила на прощание:

– Простите, что побеспокоили! Выздоравливайте!

– Так ты идёшь или нет? – спросил Женька.

Сидя на диване, он подпиливал свои ногти специальной пилочкой. Продолжая ходить взад и вперёд по залу, я покосилась на дядьку:

– Почему это тебя так интересует?

– Ну, во-первых, я хочу знать, что ты собираешься делать. А, во-вторых, мне интересно, чем будет заниматься Вадим.

Я резко остановилась напротив Женьки:

– А причём здесь Вадим?

– Предположим, ты не знаешь, причём, зато я знаю.

– Мало Чижевского, так теперь ещё сватает мне какого-то Вадима!

– Не какого-то, а моего друга. Как ты думаешь, разве это справедливо, когда хороший человек связался с плохим?

Я с размаху уселась на диван:

– Ладно, Женя, хватит говорить загадками. Ты мне лучше расскажи, где они собираются?

– А! Так, значит, ты всё-таки пойдёшь? – подскочил дядька.

– Почему ты так думаешь?

– Зачем же тогда ты спрашиваешь?

– А вдруг я взорвать этот дом хочу?

– Опять шутишь? – Женька неуверенно улыбнулся.

– Угу, - последовал мой задумчивый ответ.

– Марина, я советую тебе ничего от своего дяди не скрывать, - после паузы подал голос мой родственник.

Тогда я схватила диванную подушку и шутливо стукнула его по голове:

– Ладно, дядя!

Затем сняла босоножки и поудобнее устроилась на диване.

– Так ты идёшь? – снова повторил Женька.

– Нет. Включи, пожалуйста, телевизор!

Дядька перестал, наконец, пилить ногти:

– Почему, Марина? Лично я, как старший, советую тебе пойти!

– А ты для меня не авторитет! – заявила я с нахальной улыбкой.

– Э-это почему? – от волнения дядька даже стал заикаться.

– Куришь, пьёшь и бабник!

Женька снова подскочил:

– Я, я…!

– Ты, Женя, ты!

– Да я и курить-то не умею!

– Хочешь, научу?

Поймав на себе его оценивающий взгляд, я добавила: