Мария, Владычица островов
Шрифт:
– Еще один залп, сударь, - крикнул он в возбуждении, - и испанский кораблик станет корытом. Для этой цели у меня есть замечательный тесачок; вы еще увидите его в деле. Скоро будем брать. Пойдете с нами?
Вместо ответа Жак поднял руку, и на солнце блеснула его шпага.
– Отлично, сударь, - сказал капитан, - но советую вам особенно не подставляться. Это наши враги, а для вас гораздо важнее прибыть на Мартинику, чем научить уму-разуму какого-нибудь пирата!
– Мой долг сражаться и побеждать врагов Его Величества!
Месье де Готвиль кивнул в знак одобрения и, подняв
– Можно брать! Давайте еще разок разгрузите стволы и тогда - на абордаж!
Едва он тронул руль, как "Быстрый" тут же поймал ветер и устремился на незащищенного врага. Потеряв маневренность, "Макарена" была полностью в их власти. Чтобы утопить ее, хватило бы одного пушечного ядра, но им не нужна была такая победа. Фрегат продолжал медленно приближаться к шняве, и когда они соприкоснулись реями, с "Быстрого" были брошены крючья.
– Закрепите бушприт на корме слева!
– крикнул де Готвиль.
В мгновение ока оба корабля были крепко связаны. Освободившись от ненужного теперь рупора и все еще дымящихся пистолетов, капитан, размахивая шпагой, первым ступил на вражеский корабль, как этого требовала давняя традиция.
Его примеру сразу же последовала вся команда, распределившись по борту и используя для переправы все подряд: бушприт, железные крючья, бортовые сети, нок-реи и все остальное за что можно было уцепиться. Захватчики градом посыпались на палубу "Макарены", как перезревшие плоды с яблони, которую раскачало ветром.
Вдруг толпа испанцев, отступавших в направлении кубрика, раздвинулась, и появилась каронада, развернутая дулом к нападающим. Тут же на столпившихся абордажников обрушился шквал огня и металла, после которого четвертая часть команды "Быстрого" осталась лежать на палубе. Все перемешалось - крики, стоны и брань. Было мног раненых.
В этот момент дю Парке прыгнул на "Макарену".
– Все, кто живой, за мной!
– крикнул он.
Месье де Готвиль, оказавшийся рядом, разразился смехом:
– Клянусь Богом, сударь, - воскликнул он, - теперь я знаю, кто заменит меня, если я погибну!
Завязавшаяся схватка напоминала кучу-малу. Вместе с тем, рукопашный бой складывался словно из множества дуэлей. Оглушительный грохот пушки и пистолетные выстрелы чередовались со звоном клинков. Кстати, от последних и шума было меньше, и толку больше, тем более, в руках моряков. Топоры не уставали дробить челюсти, а сабли - вспарывать глотки. Де Готвиль был в первых рядах дерущихся и вовсю размахивал длинной шпагой.
Жак уложил уже двоих испанцев, и наступал на пятки третьему, когда тот пытался прорваться к боеприпасам, как вдруг кто-то набросил на него сзади веревочную петлю, и, обернувшись, он увидел здоровенного богатыря, который крикнул ему:
– Попробуйте-ка со мной, месье!
Он тоже был вооружен шпагой, и они тут же скрестили клинки. В запале схватки он не обратил внимания, что соперник говорит на чистом французском, но потом он поймал себя на мысли, что настоящий испанец говорил бы по-французски с акцентом. С нескрываемым презрением он процедил:
– Клянусь Богом, если вы еще и изменник, я сделаю
все, что в моих силах, чтобы вы пожалели об этом!– Изменник?
– грозно переспросил богатырь.
– Вы слишком много себе позволяете, месье. Я пират, а значит, я вне закона, и у меня нет родины.
– Ну вот, я и говорю - изменник! А знаете, что бывает с изменниками?
Дю Парке сделал резкий выпад, но соперник с ловкостью, удивительной для столь грузного тела, увернулся и без труда отразил удар. Впрочем, происшествие порядком вывело его из себя.
– Сударь, вы еще заплатите за это!
– взревел он.
После этого он набросился на дю Парке с такой яростью, что тот был вынужден отступить. Вскоре он оказался у фальшборта, и враг все не прекращал свою атаку. Внезапно он высоко поднял шпагу и сделал несколько быстрых колющих движений, после чего Жак почувствовал острую боль в левом плече.
– Благодарение Святому Иву, моему покровителю!
– с пафосом воскликнул изменник, - я пустил кровь с тем, чтобы освободить вас от нее насовсем. Хотите знать, сударь, кто отправит вас назад к праотцам? Это Ив Гробовая Доска. И вы познакомитесь со мной тем же способом, что и все остальные, кому со мной приходилось иметь дело. Еще ни одному человеку, вставшему мне поперек дороги, не удалось улизнуть из-под моего клинка! А ведь среди них были и другие, вам не чета, мой петушок, и все они...
Он вдруг сорвался на полуслове, потому что подошедший сзади гардемарин Пьерьер изо всех сил огрел его рукояткой сломанной шпаги, которая стала теперь его единственным оружием.
Ив Гробовая доска с грохотом рухнул на палубу.
– Вы ранены?
– вскричал гардемарин.
– Эта шельма заплатит за все, клянусь вам.
Он уже собрался проткнуть великану глотку обломком своей шпаги, но Жак слабым голосом остановил его:
– Не надо, оставьте его. Рана, хоть и болезненная, но, надеюсь, не серьезная. Я буду признателен вам, если вы сохраните ему жизнь. Он говорит по-французски, и мне было бы интересно узнать историю его жизни.
Медленно Ив Гробовая Доска приходил в себя. К тому времени, как он вспомнил, где находится, победа "Быстрого" была уже неоспоримой, и остатки команды "Макарены" в отчаянии сдались, увидев, что их капитан застрелен. Обращаясь к лежащему гиганту, гардемарин сказал:
– Вы, подлый мошенник! Если бы не этот господин, вы были бы уже мертвы. И советую помнить об этом!
Ив Гробовая Доска, пошатываясь, встал на ноги. Подойдя к Жаку, пытающемуся остановить кровотечение, зажав рану рукой, он сказал:
– Да я, скорее, соглашусь пойти на корм рыбам или болтаться на рее, понятно?
С этими словами он бросил выразительный взгляд за борт, словно собирался выпрыгнуть. Но Жак остановил его.
– Вы, наверное, прожили интересную жизнь, - сказал он тихо, - мне бы хотелось узнать о ней.
– Это мое личное дело, и никого не касается!
Ля Пьерьер схватил его за руку и грубо встряхнул, одновременно угрожая ему обломком шпаги.
– Не забывайтесь! Вы не знаете, с кем имеете честь говорить, попридержите свой язык. Перед вами сам губернатор Мартиники!