Марк Бернес в воспоминаниях современников

Вот это свое авторское начало привносил Бернес впоследствии во все доставшиеся ему роли, причем хочу подчеркнуть, что достигал он этого не насильственным увеличением размеров роли, а всегда ее углублением и заботой о том контексте, в котором она должна появиться в фильме.

Удачи молодого актера стали столь очевидными (не забудем, что за роль Кости Жигулева Марк Бернес получил орден «Знак Почета»), что сценаристы и режиссеры, а вместе с ними и композиторы стали писать «на Бернеса».

Но теперь зритель хотел не только видеть Марка Бернеса, но и слышать его почаще, — ведь по установившейся практике разрыв в появлении на экранах одного фильма от другого был слишком велик. И актер так же настойчиво, взволнованно и требовательно, как работал для экрана, стал искать свой стиль в искусстве, предназначенном не только для глаз, но и для уха, то есть на радио и в грамзаписи.

О том, с какой тщательностью, взыскательностью и даже придирчивостью относился Бернес к созданию собственного репертуара, могут рассказать композиторы и поэты. Ведь ему хотелось не просто исполнять популярные песни, но продолжать как бы вторую жизнь того персонажа, в облике которого вышел он на строгий суд зрителя, прежде всего молодого своего современника.

В этом-то, вероятно, и заключался секрет популярности Бернеса, что никогда не прибегал он к дешевым эффектам поверхностной эстрадной «заразительности», той шумливой крикливости, которая свойственна некоторым избалованным успехом «звездам» эстрады. Содержательность, простота, душевность, скромность как его репертуара, так и стиля исполнения и составляют самый ценный вклад Бернеса в культуру нашей страны.

С Марком Бернесом ушел от нас не только талантливый актер советского кино, не только обаятельный человек и товарищ, но и большой художник, справедливо снискавший признание и любовь миллионов слушателей и зрителей как у нас, так и за рубежом нашей родины. И поэтому с особым щемящим чувством слушаем мы сейчас, когда его уже нет с нами, чуть хрипловатый, мягкий и проникающий в самое сердце голос…

Об актере и об друге [7]

Драматург Н. Погодин обратил мое внимание на молодого актера из Московского драматического театра. Актера звали Марк Бернес. Он старательно изучал мастеров, таких актеров, как Н. Радин, Е. Шатрова, В. Топорков ^{33} , но больше из-за кулис, так как на сцене его участие ограничивалось лишь «выходными» ролями.

7

Это краткое изложение пути М. Н. Бернеса, в основном оно повторяет в сжатом виде текст воспоминаний режиссера. Но мы приводим его не только для полноты представлений о всех публикациях Юткевича, посвященных Бернесу, и не только ради отдельных дополнительных штрихов и формулировок. Здесь важны два фактора: во-первых, этот текст был опубликован при жизни Бернеса и в расчете на его чтение (недаром текст кончается словами поддержки в связи с угнетавшими актера и певца нападками на него); во-вторых, он свидетельствует, насколько С. И. Юткевич гордился своим «родительским» положением по отношению к Бернесу: недаром всю его дальнейшую творческую эволюцию он возводит к своему фильму «Человеке ружьем», что вполне справедливо.

Молодой актер не рвался к исполнению главных ролей. Он понимал, что для этого у него еще слишком мало сил и опыта. Но, естественно, ему хотелось проявить и свою творческую инициативу. Поэтому по первому нашему предложению он оставил сценические подмостки и стал членом нашей мастерской, решив окончательно посвятить себя кино.

В фильме «Шахтеры» (по сценарию А. Каплера), над которым мы работали в то время, ему досталась лишь небольшая роль инженера Красовского, роль к тому же отрицательная.

Дебют актера прошел почти незамеченным, отчасти потому, что трудно сложилась судьба этого фильма, подвергнувшегося многим переделкам (не забудем, что вышел он в тяжелом 1937 году). Кроме того, Бернес изображал в нем человека антипатичного, а зритель откликается доверчиво прежде всего на поступки тех персонажей, с которыми он может сопоставить и свою судьбу.

Но вот настало время съемок фильма «Человек с ружьем». Здесь-то и проявились те качества Бернеса, которые стали потом характерны для всей его творческой биографии.

Актер смело проявил инициативу. Он подобрал себе костюм: потертую кожаную куртку, вязаный бабушкин шарф, которым обвязал шею, раздобыл старую, быть может, отцовскую ушанку. Из-под нее вырывался задорный блондинистый чуб.

Это окончательно привело нас в изумление, так как Бернес пошел на рискованный шаг, изменив не только прическу, но и цвет волос. В общем, на пробные съемки предстал перед нами живой и убедительный образ вихрастого паренька с Нарвской заставы, и в сценарии он получил уже имя — Костя Жигулев.

Этот персонаж быстро, от съемки к съемке стал обретать плоть и кровь.

Молодой актер применил искусную тактику. Он действительно не требовал специально сочиняемых для него эпизодов, но зато, как тень, следовал за главным персонажем, которого играл талантливый актер В. Лукин, пришедший к нам в коллектив из Ленинградского ТЮЗа и уже с успехом исполнивший в фильме «Шахтеры» роль забойщика Бобылева. С Лукиным Бернес сдружился во время «Шахтеров», и здесь оба актера стали предлагать на съемках как бы «парное» решение каждого эпизода.

Это оказалось интересным, но ненасытный актер тайком от автора и режиссера подготовил решительный контрудар. Войдя в негласный союз с моим сорежиссером П. Армандом, он использовал его музыкальные способности и упросил сочинить для него специальную песенку. Мы знали, что Арманд музицировал по-дилетантски, но в том-то и была заслуга Бернеса, что, поверив в композиторское дарование сорежиссера, он «заказал» ему сразу и музыку, и слова. Кто не знает теперь мелодию песенки, которая начинается словами:

Тучи над городом встали, В воздухе пахнет грозой. За далекою Нарвской заставой Парень идет молодой…

Как известно, фильм получил всенародное признание, а Марк Бернес за роль Кости Жигулева неожиданно для всех, и прежде всего для самого себя, был награжден орденом «Знак Почета». Так началась биография молодого актера, впоследствии ставшего одним из самых популярных советских кинохудожников.

К счастью, во всех последующих своих работах проявлял он прежде всего качества творческой взыскательности к самому себе, разборчивости в выборе роли, инициативы и самостоятельности в их трактовке. Шофер Минутка — ведь это совсем крохотная эпизодическая роль в фильме Б. Чирскова ^{34} и Ф. Эрмлера «Великий перелом», где судьбы войны решались не на полях сражений, а в армейских штабах. Но как запомнился нам на протяжении скупо отпущенных ему двух десятков метров пленки этот неунывающий советский солдат, умирающий так просто и героически.

Бернес оставался верен тому образу, который принес ему первую удачу, — разве не потомками паренька с Нарвской заставы являются и шофер Минутка, и пулеметчик Аркадий Дзюбин из фильма «Два бойца», и слепой летчик Кожухаров — герой «Истребителей», и строитель Умара Магомет из фильма «Далеко от Москвы».

Из песни в фильме «Человек с ружьем» родилась у Бернеса и его как бы «вторая профессия».

Не претендуя на звание певца, но обладая тонким слухом, не только в чисто музыкальном смысле этого слова, но и прислушиваясь к зрителю, тосковавшему по песне, которую можно было бы назвать задушевной, он создал свой песенный репертуар, столь часто подвергавшийся нападкам, но столь органично вошедший в культурный обиход нашей художественной жизни.

(1966 г.)

Из писем к М. Бернесу [8] {35}

Здравствуйте, уважаемый Марк Наумович!

Извините за беспокойство, которое я Вам доставляю своим письмом. Еще прошу извинить за то, что письмо пишется на машинке. Откровенно говоря, привык к машинке, хотя пишу довольно редко, к тому же почерк мой прескверный такой, что его трудно читать, кроме этого, изобилует грамматическими ошибками.

8

Здесь и далее в письмах и документах стиль полностью сохранен. — Прим. сост.