Мародер. Каратель

— Ага, «тележки», — технично съехал Паневин. — Мотовозы. [159] Пошли, чё встали. Вон, видите? Лестница с парапета, туда нам.

— А чё возили? И куда? — не дал спрыгнуть с темы Ахмет, навяливаясь уже полностью открыто.

Наклонился к рельсовому стыку, попросил у Кирюхи свечку:

— О, ты понял, нет?

— Чё там? Брюлик нашел?

— Щас, погодь… — Ахмет пробежался к следующему стыку, снова наклонился, всматриваясь в место клеймения и шевеля губами.

159

Мотовоз — вагон или платформа с дизелем. Оказать сколько-нибудь значимого воздействия на рельсовый путь не способен, ввиду небольшой массы.

— РК-36, НКЖД, 1948 год. Не перекинутые, следов демонтажа нет. Это их тут, Кирюх, натоптали. Мотовозы. Да, Толян? И контактник тоже они стерли. Надо же, какие шершавые в РВСН мотовозы на вооружении стояли, охуеть.

— На самом деле, Толь, чё тут за дела? — заинтересовался Кирюха, догоняя Паневина. — Ахмет, я так понимаю, что тут поезда не раз в год ходили, так, нет?

— Два. Или больше. Или гораздо больше. Толян, слышь? Всё, страны, которой ты давал кучу подписок, нет. Мне тоже от этого радости мало, однако факт есть факт, слышь, Толян?

Паневина, это было видно, здорово плющила сложившаяся ситуация — вроде и так оно; Союза нет, даже этой блядской «Российской Федерации» тоже нет, не считать же государством стадо пухлых пидоров, радостно кувыркающихся по хозяйкиной команде… Однако, похоже, мужик крепко знал простые вещи, на которых стоит человеческое: взял — отдай, обещал — сделай… Доверили секрет — не болтай.

— Так чё это за железка-то? Куда она? — уже не на шутку завелся Кирюха.

— Это… метро. — решился Паневин, хмуро шагавший впереди.

— Чего?? Какое ещё на хуй метро?!

— Такое. Спецметро. По нему можно попасть к любому стратегически важному объекту в стране. Хоть в Кремль, хоть в Чехов, хоть в Косьву.

— И чё, всю дорогу под землей?

— Да нет, не всю, конечно, но полпути точно. Так едешь, едешь, а потом раз — от магистрали путь отходит в лесок, там забор «в/ч № такой-то», солдатики, собаки — и в холме дырка. Через полста верст раз — и из другой дырки выезжает тот же груз, но уже на другом поезде. На таком же, но на другом. Это ещё Сталин начал, в тридцать втором. Он до Горького проложил, на юг ещё там что-то, но я там не был, не знаю. Здесь, в УрВО, [160] Берия всё построил, потом Хрущев столько же добавил, потом Брежнев, но тот уже меньше. От семидесятки до Косьвы с юга на север, и от Куйбышева через Ямантау, через нас и до Кургана, а там в Казахстан поворачивает. Говорили, самые длинные подземные перегоны именно там, у казахов.

160

УрВО — Уральский военный округ, ныне Приволжско-Уральский.

— А если по этому тоннелю ехать, где выйдешь? — Ахмет ткнул пальцем назад.

— В Барабаше. Станция Пирит. Там верхом до Вишневогорска, и опять вниз — до семидесятки. Если вперед ехать, то тут будет длинный перегон на Миасс, до Сыростана. Ну, и там, как версты три отъехать, свороток ещё к нам, на химзавод, и дальше вверх.

— Куда?

— В Старогорном бригада ГО [161] стояла, знаешь? Вот у них, на территории части, выход. Под склад закошен.

161

ГО — учреждения, имеющие отношениее к реализации планов по защите населения в случае чрезвычайных ситуаций

— Так… Значит, путь мы не срежем…

— Не срежем никак. В Тридцатке выход только через ЗКП, [162] а там сами знаете, гебейники сидят под площадью, в Старогорном зона хозяйская начинается. А как здорово было бы — на бэтре по тоннелю до Старогорного долететь. Если б не хозяйки…

— Да, хозяек на бэтре не объедешь… Значит, будем здесь где-то выезжать, да?

— Ну. Если заведётся. Тут есть выход, на южную сторону горушки. Там типа лесозащитная просека, по ней можно на дорогу возле Тыелги выйти, а там уже Новоандреевка, и трасса Миасская.

162

ЗКП — заглубленный командный пункт. По непроверенной информации, в Тридцатке под площадью, которую окружают: 1. заводоуправление флагмана ядерной индустрии России, 2. Военный комиссариат, 3. УФСБ, 4. Администрация города — находится крупное подземное сооружение, связанное веткой спецметро с химзаводом, а через него — и со всей сетью спецметро. Автор в глубоком детстве, ползая под столом, за которым сидели, как оказалось впоследствии, не самые мелкие участники русского атомного проекта, слышал краем уха нечто подобное — но увы, память сохранила лишь тени впечатлений. Осторожно проверяя эту информацию сейчас, убеждаюсь — тема окончательно похоронена, лишь какие-то мутные слухи на данную тему есть в соседнем закрытом городе.

Пройдя ещё с полста метров, мародёры остановились у сетчатых ворот, за которыми зиял провал куда-то во тьму.

— Это, что ли?

— Да. Кто тут у нас спец, по замкам хуячить? Кирюхин, твою жопу, да погоди ты! Дай хоть отойти!

Снова грохнул басистый Жириковский «Грач», расплескивая проржавевший замок, зашелестела ржавая рабица, отгнившая от рамы.

— Паневин, а на хера их тут держали, а? Начальству съебаться, если на бомбе кто таймер случайно запустит?

— Не, вы точно в свое время боевиков пересмотрели. Не бывает на изделиях таймеров, их вообще просто так не взорвешь.

— Ты скажи, бэтры зачем.

— Ну… — снова замялся Паневин, но продолжил: — Есть вещи, которые в случае захвата объекта или мятежа должны быть эвакуированы любой ценой. Если б те пацаны, ну, проходили мы через которых, с защитой не справились.

— Это те, которые «компрессорщики»? Без компрессоров которые?

— Они. А ты быстро смекаешь, татарин. Многие тут на пенсию уходили, думая, что я, Равдугин тот же, ещё пару человек — старшие смен климатических установок.

— Вы персонал контролировали?

— Да. Ну, и ещё пару функций. Типа этой. Ну, вот они.

Посреди здоровенного бокса стояли три БТР-80. Кирюха тут же запрыгнул на броню, подсветил — и застонал от разочарования.

— Чё там ноешь-то?

— Бля-я-ать, сука, пиздец! Пиздец стволу! Иди, вон, залезь, сам глянь…

— Ой, бля-я-я…

В самом деле, ствол торчащего из бэтээровской башенки КПВТ [163] казался плюшевым от ржавчины. Пока Ахмет сбривал ножом трухлявый рыжий налет, определяя глубину поражения, Кирюха метнулся к следующему, взлетел на броню, едва не навернувшись, торопливо чиркнул зажигалкой…

163

КПВТ — 14,5-мм крупнокалиберный пулемёт Владимирова танковый.

— Ф-ф-фу-у… Вроде ничё.

С треском распахнул люк, нырнул внутрь, что-то ронял, отшвыривал с пути, матерно рыча, наконец вылез, закурил, выдохнув: — Вроде, ничё…

Годных КПВТ оказалось два. Никаких «Стрел» в укладках, конечно, не было, как и положенных по штату РПГ-7, зато во всех трех бэтрах хранился положенный боезапас — по пятьсот 14,5 и по две тысячи семёры к ПКТ. [164] Все затраты и риск разом окупились. Сами бэтры были, видимо, только получены — такой модели никто из мародёров в войсках не встречал. Вместо привычных раздватретьих [165] раций стояли какие-то новые, нарядные и загадочные, пластиковые сидухи, по мелочи много всего.

164

ПКТ — 7,62-мм пулемёт Калашникова танковый.

165

Народное название возимой радиостанции Р-123, ими комплектовались БТР.

Завестись ни один не пожелал — соляра в баках дала парафин, и движки не схватывали.

— Да брось, бесполезно. — Оглохший от пускача Паневин постучал по броне упорному Кирюхе.

— Похоже. Чё удивляться — соляр самый херовый куда? В армию.

— Или времени слишком много прошло.

— Да насрать. Давай машинки выдергивать…

Втроем демонтировать КПВТ — одно удовольствие. Вскоре на отсыревшем бетоне лежало упакованное вооружение бэтров. Решение оставить автоматические пулемётные точки на потом принялось само собой — без них набиралось нехило, полтонны веса. Закончив, сели перекурить. Ахмет покосился на Жириковские котлы: