Мародер
Шрифт:
– Отошел.
Ахмет быстро обшарил еще подергивающегося Миху. Ничего полезного в карманах новопреставленного не нашлось, ни куртка, ни обувь ничего из себя не представляли.
– Нож оботри и сюда брось.
Андрюха сомнамбулическими движениями выполнил команду. Да, паренек-то скисает на глазах, надо бы его встряхнуть как следует, чтоб все как следует уложилось в мозгах.
– С этого дня, все что ты узнаешь – будешь докладывать мне. Или тому, кто покажет тебе этот нож. Меня ты не видел. Запомнил?
– Л-ладно…
Тут Ахмет, загодя набравший воздуха, рявкнул:
– А ну встал прямо! Ответ не слышу!
От его рыка в руинах кто-то шарахнулся по осыпающимся обломкам. Хотя почему “кто”. Понятно кто, непонятно разве – почему только сейчас; с последнего выстрела прошло никак не меньше пяти минут.
Андрюха, вытянувшись, испуганно покосился в сторону собачьей движухи; на его доселе напоминавшем слюнявого
– Да, д-дядя Ахмет, я все п-понял.
– Бегом.
Повторять не пришлось – Андрюха дунул к своему Дому так, что за ним не увязалось ни одной собаки. Все они теперь были заботой Ахмета… Ебаные твари – непонятно о ком подумал Ахмет – навязались на мою голову… АПБ и две трофейных волыны давали, конечно, возможность отмахаться даже от большой стаи – но на место убитых тут же сбегутся новые. Эти твари неплохо усвоили прямую зависимость урожая свежих трупов от интенсивности стрельбы. Так что начнешь палить из АКСа – готовься к усилению наката. А когда их набирается достаточно, им вполне по силам окружить и остановить человека – и если не на что будет влезть, не спасет уже ничто… Надо же, бля. Проблема! Пройти-то осталось метров четыреста. Через музыкантов соваться – ну его на хуй, там уже караул напрягся, и ПНВешки у них всегда рабочие. Как въебут всем караулом… Ладно, солью одну волыну школьникам. Во сука ночка – одни убытки…
У школьников всего два караула – оба на втором этаже, их расположение было хорошо известно Ахмету. Народу там жило много, но Дом был небогат и нормально не управлялся, ПНВешек у них сроду не водилось. По той же причине сектора были расчищены кое-как, и Ахмету легко удалось незамеченым подобраться на дистанцию нормальной слышимости.
– Эй, в карауле! Слышь, школьники!
– Чего надо? Давай, уебывай, а то щас из подствольника вмажу!
Ахмет ухмыльнулся – это был наглый блеф, надо же – из подствольника он вмажет, нищета школьная. Но сейчас было не время зубоскалить – надо договориться по хорошему.
– Ты не узнал, что ли? Это сосед, из углового.
– Ахмет? Хули ты тогда по ночам вокруг Дома шныришь, сосед? Тебе делать не хуя? Давай пиздуй отсюда, нечего здесь шарахаться. – Караульный был прав по всем понятиям – в самом деле, шляться ночью вокруг чужого Дома было совсем не по-соседски.
– Вот я и пиздую. Слышь, сосед! Ты это, давай-ка по соседски разойдемся. Я оставляю укорота, вот, видишь? Ахмет поднял за ствол трофейного АКС-74У над кучей бетона и подсветил фонариком. – И прохожу по сектору, нормально?
На посту задумались.
– Лады. Но смотри, без гнилья, если че – порвем, никакие твои мины не помогут, понял?
– Ладно тебе, я просто домой иду. Никакой лажи. Ну че, выхожу?
– Давай. Огрызка брось подальше. Ага, вот так. Теперь у второй рожок отцепи и иди. И держи в разных руках, до края сектора, понял?
Оставалось сраных триста метров. Ахмет уже видел темный силуэт своего Дома. …Все. Бля, неужели я вернулся. Аж не верится… С обоих флангов доносились шорохи конвоирующих его собак, но Ахмет даже не думал о них – настолько незначительной мелочью казались они сейчас, казалось, передушу голыми руками. Лучшим средством от этой чумы служили гранаты; однако уже не один год прошел с тех пор, как гранаты, особенно эфка или РГОшка стали не сказать чтоб совсем уж роскошью, но дефицитными и дорогими. Ахмету оставалось полагаться на АПБ и хладнокровие, в пассиве оставались сотрясение, все сильнее дававшее себя знать, и отбитые при падении ребра. Добравшись без приключений, лимит которых, видимо, без остатка исчерпали жадные базарные хлопцы, он с трудом преодолел собственноручно подготовленную полосу. Луну окончательно затянули низкие тучи, и Ахмет едва различал безопасный путь. Ну че, бля, сам натыкал – самого и размажет, все по-честному. А хорошо натыкал, ай да я… Только бы какая дурная псина не ломанулась, а то как сейчас сорвет ОЗМку[31] – и кранты. Но собаки отстали задолго до разрушенного ЖЭКа – многие из них еще в щенячьем возрасте накрепко усвоили границы страшного места, куда лучше не соваться.
Ноги, почуявшие близкий роздых, практически подламывались – за последние сутки им пришлось отпахать как за неделю. Его никто не встречал – караульные, конечно, проспали появление хозяина… Ну вы покараулить, – сейчас как завиновачу вас, раззяв. На рожок, скажем, пятеры с рыла. Отойдешь тут на недельку – и вот вам. – Приблизившись к дому на бросок, поднял кусок кирпича и засветил им в свое окно. – Интересно, обратят внимание, что Кябир не рычит?… С четвертого послышался
испуганный шепот, мертвая тишина сменилась легким шухером: лязгнул станок утеса, кто-то передернул затвор волыны. Ахмет злорадно дождался, пока тяжеленный утес доволокут на эту сторону, и только тогда подал голос:– Э, караул! Вы так все время караулили? Заходи кто хочешь! Это че бля за хуйня? Вам че, роги подровнять? А нахера утеса тащите, вы че, на каждый шорох его типа таскаете? Кино мне прогнать решили, да? А ну спускайтесь бля! Стрельба под самым носом, а эти спят, бля! Сейчас огребетесь, охраннички хуевы. По рожку, бля, с каждого как дерну, будете знать…
Серый уже перекинул сходню и виновато топтался у дверей.
– Ахмет, я тут буквально на полчасика спустился, а эти, вишь… Э, ты че в крови-то? Зацепило? По тебе, что ль, базарные-то с корда долбили?
– Да херня, неважно. Как тут? Спокойно?
– Да вроде. За все время ни патрона не стратили.
В прихожую выскочила заспанная жена, тревожно кинулась осматривать Ахмета.
– Не суетись, так – мелочи, башку оцарапал. Да не моей половина. Давай пожрать быстрее, и умываться неси. Серый, стволы возьми. Кто в карауле был?
– Витек с Малайкой.
– Витька-то с почты или твой?
– Мой, паршивец. Ух надеру я ему жопу, засранцу…
– И надери, лишне не будет. Я весь двор от самого ЖЭКа прошел в рост – ну, думаю, как бы не подстрелили. Ага, подстрелят такие. Храп за версту раздается. Где эти разъебаи, скажи, пусть зайдут.
Снова выбежала жена, принесла чистый тельник и домашний бушлат. Ахмет привел себя в порядок, сунул ноги в обрезанные валенки и отправился на кухню. Наскоро отъебав проштрафившихся караульных, принялся за долгожданную кашу.
Базарные хорошо организовали этот процесс – все участники торговли были довольны, и требовавшаяся за вход или торговое место пятерка была вполне нормальной ценой. На ДОКе базар был дороже и опаснее: из-за своих немалых размеров – а размещался он в бывшем кинотеатре – продавца или покупателя запросто могли ободрать до нитки. Охрана вмешивалась только в случае драки, и предъявлять им, что тебя ограбили, было занятием бесполезным, слишком уж сильный Дом держал этот бизнес. Ахмет грохнул на стойку свой вытертый до белизны РПК [32] . На хранении вместо рыжего мента стоял какой-то новый молодой бычок, явно откуда-то из близлежащих башкирских деревень. Рослый, ширококостный, он легко снял со стойки Ахметову дуру, сунул на стеллаж и недовольно покосился на оттопыренный АПБшкой бушлат – такие штуки тоже, в принципе, подлежали сдаче… Смотри-ка, уже подтянули замену. Да, бычара растет, ишь, на АПБшку как щурится – надо сразу приплющить чуток, отложиться, так сказать, в юной памяти… Ахмет нагнал немного мертвого вида, уперся в левый глаз пацана. Остановить время в голове получилось легко; картинка окружающего быстро съежилась, потеряла яркость и цвет, наконец растаяла окончательно. Вместо молодого башкира в сузившемся поле зрения остался лишь слабо подергивающийся клочок тумана, в верхней части которого можно было по желанию вызвать или прогнать лицо. Сейчас оно было нужно. Ахмет (хотя какой Ахмет: тот, что командовал парадом – имени уже не имел) постарался как можно ярче и детальнее представить, как его кисти надежно фиксируют голову, большие пальцы нащупывают щелки под нижними веками – между костью глазницы и упругим трепетом яблока, куда так тянет нажать при головной боли. И плавным движением ныряют внутрь, с капустным хрустом разрывая завернувшиеся веки, цепляя жесткими заусенцами тут же лопающиеся пленки и связочки. Жидко хрустнули глазные яблоки, визгливый вой ударил по ушам. Сразу пришла отдача: послание адресатом получено и понято правильно… Ну что ж, хорошо, коли так – Ахмет вернул привычную картину мира. Весь процесс уложился в секунду, и со стороны что-либо заметить было очень трудно: парень застыл на мгновение, уставившись Ахмету куда-то в бороду, и тут же очнулся. Но теперь его расслабленные и точные движения сменились неуверенной суетой. Ахмет продолжал тянуть паузу, дожимая пацана. Ну, хватит. Пора и погладить – требовать сдачи АПБ он теперь точно не станет. Никогда.
32
РПК – 7,62-мм ручной пулемёт Калашникова.
– Не бойся, за меня не накажут. Откуда взяли тебя, балакаим?
Пацан дернулся, но тут же взял себя в руки и вежливо ответил:
– Из Сарыкульмяк, Ахмет-абый.
– Показали уже? – улыбнулся Ахмет. – Аркашка, да? А сам свалил, не хочет со мной здороваться. Тебя за что хозяин забрал – отец задолжал?
– Нет, они с хозяином договорились.
– Давно живешь? Как отзываешься?
– Урал. Двадцать четыре будет скоро.
– Ярар, малай, ярар… – совершенно искренне и тепло улыбаясь, Ахмет закруглил разговор и уже приветливо здоровался с курившими за решеткой пулеметчиками.