Марой и хранители

Понятное дело, Анри принимал её то за подозрительного северянина, то за Некроманта, но после услышанного на кухне анекдота про «одного» инквизитора в душе поселился червячок сомнений: а правильно ли его понимала Мариэль? Может, и не случайно отвергла, не дав шанса, всё-таки Арман был свой, знакомый с детства и предсказуемый. Конечно, это звучало дико, но сегодня Некроманту, мастеру розыгрышей, она верила больше, несмотря на его непредсказуемую способность обходить условия договора.

Не собиралась отрабатывать чужое «кое-что». И всё же сердце защемило, когда увидела сира Марсия, обрадованного улучшением состояния супруги, которое наступило почти сразу после возвращения Рене от Вестника. Да, Элоизе понадобится время, чтобы восстановиться, но это пустяки… Главное – она снова обрела веру, и сводящая с ума тьма отступила.

Сама она ещё не догадывалась, что спасение её души – дело рук Рене, слишком была озабочена установившейся тишиной в голове и спокойствием. Прислушивалась, смаковала свободу, смеялась и плакала от облегчения. А сир Марсий целовал её руки, и было так тепло и медово видеть, как суровый мужчина, способный смутить противника одним взглядом, ведёт себя, словно влюблённый студиозус.

Рене снова позвал Чёрного: «Я согласен». Обговаривали каждую деталь. Рене хотел быть в курсе происходящего, он не желал проснуться на следующий день и ловить косые взгляды или отвечать на вопросы, ответы на которые бы не знал – и любая мелочь могла бы привести к раскрытию.

Сразу поставил условие: хочет Некромант тело – значит магии ни капли не получит. Чёрный притворялся обиженным ребёнком и, конечно, в результате принял все главные условия, ибо они были справедливыми. Пусть Рене ничего не почувствует, но будет незримо находиться внутри как зритель в театре. Пусть не сможет останавливать Некроманта, говорить с ним, зато будет знать о его ошибках и провалах, чтобы можно было потом их устранить.

Отдельный пункт был посвящён ошибкам.

– За каждую ошибку, за которую мне потом придётся извиняться, ответите равноценно, – предупредил Некроманта. – Если я посчитаю, что ошибку нельзя исправить в течение суток-двое, хочу, чтобы к вашему наказанию добавился год и отнялась одна моя благодарность.

– Э-эм, дорогая, я всего лишь хочу посидеть с мужиками и попить хмелёвки! – тоном мужа, отпрашивающегося на рыбалку, проворчал Некромант.

Разрешение пить, сколько влезет, Рене не оспаривал, хотя интуиция предупреждала о возможном похмелье. «Ничего, с этим как-нибудь справлюсь», – решил Рене, заранее настроив себя на очищение с помощью физической нагрузки и водной магии.

Так же, на всякий случай, подозревая, что Некроманту захочется обнимать служанок, предупредил: «Никаких поцелуев, обещаний и приставаний». Тогда Некромант выторговал себе (как знал!) право щупать только молоденьких симпатичных крошек, если те вдруг попадутся «в этом доме престарелых». Теперь Рене надеялся, что при встрече с Ланзой можно будет сослаться на перебор в хмелёвке.

Отдельные пункты были посвящены Арману и Анри. Некромант на удивление покорно соглашался со всем, что выдвигал Рене. Заржал на «Не искушать, не приставать, не целовать и не вынуждать к поцелую»:

– А что, могут?

– Нет, если вы не поспособствуете. Кстати, хочу, чтобы после окончания договора я мог признаться им, что вы арендовали моё тело. Это на тот случай, если вы совершите ошибку или мне придётся менять свой образ жизни.

Ну, ещё бы не согласился: уязвить инквизитора своим присутствием рядом с ним! Пригодилось условие, иначе ходить бы Рене с синяками…

Отдельным пунктом стояло неразглашение главной тайны о личности Мароя. Любой намёк, который мог заставить хотя бы задуматься, грозил Некроманту немедленным расторжением договора в пользу Рене. Чёрный поклялся, что меньше всего этого хочет, ибо ему страсть интересно увидеть, как всё закончится естественным образом. Какой-то «матушкин легаж» его неимоверно волновал. И, надо же, наплёл про какого-то Предвестника!

После откровенного разговора с Анри можно было уже не думать про его подлинную личину: инквизитор сам обещал рассказать, как что-то прояснится. Хотя не исключал: метафорические намёки подлого Некроманта про статус принца вполне могли относиться просто к картам.

В общем-то, случившееся на кухне расстроило Мари, которая чувствовала обиду на Ленуара за его игнорирование её в последние два дня перед прощанием. Это были последние дни, когда инквизитор и Мари могли утрясти разногласия и остаться добрыми друзьями, братом и сестрой. Вместо этого он заставил её чувствовать себя виноватой и, возможно, так бессознательно рассчитался за удар по самолюбию.

Но и платить ему той же монетой не хотела. Видела, что слова Некроманта полоснули по сердцу зеленоглазого, оттого и своё заболело, а чёрная сволочь лихо повернул, понимая, о чём она в этот момент думает: «Всё будет хорошо у огненной королевы и водяного принца», – успокоил, называется. Присыпал солью свежий порез…

Выходка в бассейне насмешила. Наверное, и сама бы поступила точно так же да ещё бы и Анри прихватила, чтобы стереть с его лица иронию. И не могла не признать: находиться рядом с обоими – Анри и Арманом – без ущерба чувствовать, как из-за неё ссорятся друг с другом, пытаются доказать своё превосходство – это было восхитительно спокойно.

Только улыбнулась про себя, Некромант (Читал ли он мысли?) заёрзал в кресле, посмеялся над мечтами Армана перед сном. Подумаешь, она без мыслей о нём и не засыпала с того дня, как поняла, что влюблена до беспамятства. Но за скабрезную шуточку Некроманта, будь он в человеческом воплощении, с удовольствием шлёпнула бы по затылку.

Не собиралась следовать его совету, снимать третью привязку, даже если пока многое из сказанного им казалось правдивым. Хотелось проверить: действительно ли Арман чувствует её и придёт на мысленный зов о помощи? Впрочем, ответ уже знала. Медлила, потому что… «Разорву привязку, когда появится угроза раскрытия», – в конце концов призналась себе в нежелании отпускать Армана. Позже, во время работы на конюшне позвала его мысленно, и юноша появился слишком быстро, будто бы посмотреть, как идут дела у Рене. Получалось, что несколько дней назад он не к Люсиль бегал, а откликался на мысленный зов, не отдавая себе в этом отчёт.

Было ощущение, будто Некромант ничего зря не делает. Вот, например, пошёл приглашать Ленуара на выпивку и даже шкаф не задвинул. Анри как только переступил порог, усмехнулся:

– Ты, как я вижу, не только с чужим телом обходишься дрянно, а в целом – мофин 9 .

Заметил сваленные на полу вещи, выдвинул решётку для просушки вещей перед камином, развесил на ней одежду Рене и поставил рядом мокрую обувь, подбросил поленья, лежащие сбоку от камина. Увидел клинок в ножнах на полу – убрал его на каминную полку, не разглядывая.

9

Мофин – шерстистая северная свинья.

– О чём хотел поговорить?

Рене протянул бутылку и пригласил сесть рядом с собой на кровать. Некоторое время они перебрасывались колкостями, вспоминая розыгрыши в Академии. А когда Анри допил угощение, Некромант сладко потянулся:

– Спорим, я надеру тебе задницу даже в этом бездарном теле?

Ленуар засмеялся и полез в карман за палочками:

– Ты меня поэтому напоил?

– Так ведь и я пьян. Уравнял шансы. Ну что, как на счёт пары туров?

– А тебе хозяин тела не запрещал? – Анри грыз зубочистку.