Марс наш!

— Да, давайте я лучше буду отвечать на вопросы, — наконец-то согласилась она. — Так будет понятнее.

— Еще раз, кто вы такие?

— Меня зовут Елизавета Гагарина, я — младший лейтенант ВКС. А это — соник-инженер Борис Голубчиков. Мы — студенты академии Часовых! — соврала для солидности Лиза. Ведь «будущий Часовой» звучит лучше чем «кандидат на поступление в академию».

— Город где находится ваша академия?

Спросил я, достав смартфон, и начал параллельный гуглеж.

— Дубна, деревня Малое Новоселье. Академия находится от деревни через протоку на острове Уходово.

— В самом деле? — усмехнулся я, развернув к ней экран смартфона с открытой картой.

Деревня Малое Новоселье, как ни странно, нашлась. Остров через протоку, тоже. Но судя по фотографии со спутника весь остров был покрыт буреломом.

— Всё!!! Я дочитал!

Хлопнув толстой книгой о стол, воскликнул «вернувшийся в реальность» парень. Кажется, его зовут Борис.

— Да ну! — усмехнулся я. — И сейчас, чтобы навести саспенса, ты перескажешь мне любой фрагмент?!

— Ну, могу, — слегка смутился парень. — Но зачем? Если вы автор, то и сами знаете сюжет книги.

«Значит, всё-таки фанаты» — сделал я окончательный вывод. Сейчас он скажет, что может пересказать любой момент, хоть и начал читать её буквально две минуты назад. На самом же деле он проштудировал её от корки до корки, благо за девять месяцев с релиза «Путешественника» это было несложно.

— А Лиза говорит правду, — продолжил Борис. — Только она не с того конца взялась за доказательную базу.

С этими словами показательно выставил на столе левую руку, на запястье которой красовалось… Это больше всего выходило на весьма атмосферную поделку косплееров. Этакий стимпанк-аксессуар для завершения образа.

Но нет. Аксессуар оказался с необычным функционалом. Схватив со стола нож, который я так и не убрал со вчерашнего дня, молодой человек поднёс его к массивному металлическому бруску на запястье, открывая той же рукой крышку «бруска».

Под ней я увидел пару циферблатов, странную, слегка светящуюся загогулину и еще что-то непонятное.

На устройстве загорелись несколько лампочек, а после этого вокруг прибора завихрились искажения! Я будто воочию увидел магнитные волны! Эти волны тянулись к лезвию ножа, обтекая его, как на плакате с работой магнита в школьном кабинете физики.

— Сталь марки «Пластилин МЗ», — усмехнулся инженер который на моих глазах творил магию. — Давайте поднимем твёрдость хотя бы до семидесяти по шкале Роквелла, поправим кристаллическую решётку, но, видимо, хотя бы какое-то подобие закалки и отпуска. И-и-и… Прошу!

Парень протянул мне всё тот же старый кухонный нож с частично облезлой прорезиненной ручкой.

Казалось бы, такой по уму нужно выкинуть. Купленный в далеком две тысячи двенадцатом за сто пятьдесят рублей, нож пережил со мной пять переездов, свадьбу, рождение дочери, развод, потом ещё переезды… И вот это уже не китайский кухонный нож, а верный друг, с которым ты прожил многое.

Тем временем парень со странной штуковиной на запястье выжидательно замер пока я… Что? Оценю остроту ножа, который не был острым даже на заводе в Гуанчжоу?

Обойдётся. Чисто из вредности не буду.

Поэтому я отложил нож, достал с «похмельной полки» один из красных дошираков и, содрав крышку, заварил вскипяченной девушкой водой.

— Я на гостей не рассчитывал, поэтому вам не предлагаю, — заявил я, заправляя капсаициновое варево майонезом.

Тем временем, вооружившись вилкой, я сел, и как ни в чём не бывало начал похмеляться красным дошираком. Гости же смиренно молчали.

Первым у кого не выдержали нервы оказалась девушка.

— Хватит! Мне надоело ходить вокруг да около, мы — гости из другой Т-вселенной! — подскочив, огорошила меня новостью.

— Младший лейтенант Гагарина, — попытался заткнуть её парень.

— Что «младший лейтенант Гагарина»? Параграф Устава Часового 137.1 разрешает контакты с аборигенами.

— В особых случаях, — резонно заметил Борис.

Признаться, к тому времени Доширак закончился, и раззадоренные капсаицином рецепторы солидно подняли настроение.

— Так значит вы двое, — перевел глаза с одного на другого, — путешественники во времени?!

Ситуация складывалась вздорной, даже на мой писательский взгляд. И тем не менее, впервые за много месяцев я ощутил, как поймал вдохновение за хвост!

— Вообще-то не во времени… — попыталась поправить меня Лиза.

Но приказав им жестом захлопнуть рот, я продолжил разгонять фантазию.

— Итак, что мы имеем? — несмотря на присутствие посторонних, беседовал я сам с собой, пытаясь сформулировать мысль. — Что мы имеем в завязке? Писатель на утро после очередной пьянки обнаруживает на своей кухне двух студиотов, которые заявляют, что они путешественники во времени!

— Да не во времени! — вновь возмутилась девушка.

— Ч-ч-ч-ч-ч! — зашипел я на неё. — Не важно.

Она сбивала едва уловимый момент моего вдохновения.

А я тем временем закинул ногу на ногу, облокотился на спинку поудобнее и начал рассуждать.

— В стилистике Федора Достоевского это звучало бы так: писатель обнаруживает, что путешественники из других миров — это галлюциногенное проявление гремучего коктейля из совести, аптечного опия, внутренних демонов и страхов. Герой учится преодолевать проблемы общества через улучшение себя.

— Прикольно! — восхищенно выдохнул Борис. Меня часто забавляла такая реакция на банальное словоблудие. — А можно ещё?

— Если бы этот сюжет писал Антона Палыч Чехов, всё сложилось бы так: путешественники становятся объектом изучения писателя как наблюдателя, который разгадывает их характеры и мотивы с умом и тонким психологическим замыслом, погружаясь в глубину человеческой души людей по натуре совершенно чужих.

Парень молчал, переваривая услышанное, что я воспринял как призыв продолжать.

— Если бы это придумал Стивен Кинг, то… — я на пару секунд замешкался, подбирая правильные слова. — Писатель из какой-нибудь Калифорнии понимает, что ворвавшиеся в его дом путешественники обладают силами, способными изменять даже законы вселенной! Он оказывается втянут в мир аномалий и необъяснимых явлений, где ему приходится бороться за свое существование и рассудок, а на самом деле всё это бред, и он — лежит обколотый промедолом, пускает слюни в смирительной рубашке психбольницы, — почему-то вспомнив разбудившую меня мокрую подушку, сморщился я.