Марш Акпарса

Атлаш выскочил вперед и прокричал в лицо Аказу:

— Ты другим упреки не бросай, ты за свои проступки ответь, за вину отца твоего ответь. За убитых людей, за сгоревшие жи­лища.

— Отвечу! Если нужно — жизнью.

— За сто смертей — не мало ли? Когда бы твой отец и ты слушались старейшин, нас слушались...

— Уж не тебя ли, Мырзанай? Ты прихвостень мурзы, и это все знают.

— Да как ты смеешь?!

— Смею. Скажите, кто направил нож мурзы в грудь моего от­ца? Ты, Ятман? А может, ты, Токмолай? Или ты, Япык?

— Я и на свадьбе не был...

— Вот-вот... А что я говорил? Надо было встретить волка на дороге, и мы прогнали бы его. Не ты ли, Аптулат, сказал, что свадьбу прерывать нельзя?

— Не я сказал. Обычай так велит.

— Обычай? Он нам помог? Спокон веков земля, леса и реки принадлежали нам. Так почему мы, как трусливые зайцы, дрожим на своей земле? Потому, что вас заставляют ползать на коленях такие, как Мырзанай и Атлаш.

— Правду говорит Аказ!—крикнул Сарвай.

— Верно!

— Но если бы трусливый волк Кучак знал, что за кровь ему отплатят кровью, разве он посмел бы пытать наше терпенье столько лет?

— Что, сынок, нам делать?—спросил Эшпай.

— Пусть будет у нас смелый лужавуй, а не прихвостень мурзы. Я кончил. Решайте, люди.

— Главе лужая нужна мудрость, а не смелость,— заговорил Токмолай.— И ты, сынок, неправ.

— А это есть у Аказа?—спросил Атлаш.— Он безрассудный ..

Безрассуден тот, кто веру в свой народ потерял,— возразил Яшмпй—Тебе, Мырзанай, люди не верят. Аказ, конечно, молод, он горяч, но смел и честен. А мудрость придет. Отдадим тамгу Лишу и, чтобы все было по справедливости, пусть все, кто хочет |у ни»уем Мырзаная, встанут справа, все, кто верит Аказу, ста' муI слева.

Толпа загудела, зашевелилась. Кто-то группами подходил к Дюну, кто-то перебегал на сторону Мырзаная. Но многие стояли в нерешительности и смотрели на своих старейшин. И Мырзанай понимал, что все дело решат старики.

Эшпай и Сарвай сразу стали на сторону Аказа. За ними — люди их родов. Затем Аптулат вышел на середину, сказал:

Мы прожили свое. Нам, старики, надо о молодых думать. Им идти дорогой жизни, а под ханским сапогом — смерть,— и Перешел на сторону Аказа. За Аптулатом влево двинулись Уран- лмй, Токмолай и Ятман.

Гиал и Япык остались около Мырзаная, Атлаш от него и не отходил. Но стало ясно: народ захотел поставить Большим лужавуем Аказа.

Вдруг все увидели старика в лохмотьях. Лицо его было в сп­ичках и кровоподтеках, в волосах — сухая трава и листья. Немно­гие узнали в нем Боранчея. Глаза его были безумны, он подошел и Мныку, оскалил зубы в дикой улыбке, проговорил, выставляя вперед костлявую руку:

Ты слышишь, как зазвенели гусли? Там поют. Там свадьба там дочь моя... А-а, вот она, сюда пришла. Я ждал тебя, Эрви... Иди скорей ко мне... дай обниму... Прижму к своей груди.—Старик направился к девушке в ярком белом наряде, она испуганно скрылась в толпе.— Куда же ты? Нет, это не она... Вновь чужая,— он заметался подбегая то к одной, то к другой девушке.—О, зачем вы прячете ее. Отдайте мою Эрви!

Аказ бросился к Боранчею. Тот сначала отпрянул от него, мигом тихо сказал:

– Я тебя узнал: ты Аказ.

– Да, это я, отец.

Отец?! Нет-нет! Эй, люди, помогите. Это он украл мою Эрни! Куда ты ее спрятал, говори?!—Боранчей схватил своими костлявыми пальцами руки Аказа, сжал их, словно клещами. — (скажи, кому ты ее продал?!

Отец, одумайся!

– Ты лжешь! Отдай Эрви, отдай! Будь проклят!

– Смотрите, люди!—крикнул Алташ.— Даже Боранчей про­клинает его...

Алташ?—Боранчей отпустил Аказа и кинулся к Алташу,— Им с Мырзанаем... Значит, это вы толкнули Эрви в пасть шайтану. Я видел... Тебе пушнины нашей мало... Ты продал землю. Сколько денег получили вы за все?!— Боранчей огляделся, увидел на земле монеты, начал хватать медяки.— Вон сколько денег! Они блестят повсюду. Вот они... И там... И здесь.— Набрав пригоршню монет вместе с травой и пылью, старик поднялся и, припрыгивая, стал сыпать деньги на голову, выкрикивая:—О, боже! Деньги! Они в крови!—Он прыжками пересек улицу и скрылся за углом. Аптулат бросился догонять, но несколько молодых парней опере­дили его, догнали Боранчея и привели обратно. Он не сопротив­лялся, видимо, разум его просветлел. Он шел с поникшей голо­вой, ни на кого не глядя.

— Пойдешь ко мне в кудо?—спросил Аптулат.— Я полечу твои раны.

Боранчей устало закрыл глаза и кивнул головой.

— Эрви мы найдем. Она жива и здорова. Ты мне веришь? А сейчас пойдем...

Старик кивнул головой и пошел вслед за картом.

И почти в тот же момент появился Топейка. Он соскочил с коня, крикнул:

— Сейчас приедет лекарь!

— Не нужно лекаря. Отец скончался.

Топейка подошел к Аказу и виновато заговорил:

— Прости, Аказ, сейчас не время, но встретил я Чапкуна. Его послал Мамлей. И велено тебе сказать: мурза в Чалыме. Он там кормит лошадей. Эрви веревками связана. Тебя зовет.

Аказ подбежал к Эшпаю, передал слова Топейки, спросил:

— Что делать, подскажи?

— Скачи, сынок. Но зря не рискуй. Будь осторожен. Мы отца без вас не похороним.

Аказ махнул рукой Ковяжу.

— Эрви в Чалыме. Пойдем в погоню. Скачи в Еласы — всех поднимай. Топейка!

— Я тут.

— Со мной поедешь...

На той поляне, где Аказ когда-то встретил Эрви, собралось около двадцати всадников. От Мамлея снова прискакал посыль­ный — мурза в Чалыме только напоил лошадей и сразу уехал. Аказ решил в Чалым не заезжать, а спрямить дорогу и тем самым наверстать потерянное время.

— Вперед никого посылать не будем,— сказал Аказ, когда все сели на лошадей,— поедем вместе.

— А если неожиданно наскочим на мурзу?—спросил Топейка.

— Не наскочим. Дорога расскажет все, только гляди на нее...

Аказ ехал впереди и читал следы на дороге. Вот здесь мурза

останавливался. Поили лошадей. В другом месте перевьючивали...

Следы становились все свежее и свежее. На повороте Аказ поднял руку, и все остановились.

Мурза близко.

— Откуда знаешь?— спросил Янгин.

– Посмотри, с лошадиной морды упала пена и не успела вы­сохнуть. Значит, мы сели мурзе на хвост и теперь не отстанем до вечера. Янгин, заберись-ка на эту ель и посмотри, далеко ли мурза?

Янгин забрался на вершину дерева и быстро опустился.

Они совсем недалеко. Я видел костер...

До самой темноты осторожно следовали всадники за мурзой. Miы от Нуженала за день отъехали далеко, кони притомились, ехать было труднее. Теперь нельзя было следить за мурзой с деревьев, 111 и 11 м у приходилось продвигаться крайне осторожно. Раза два їй реаиис всадники чуть не наскочили на татар. Хорошо, что те ними шумно, не думая о погоне. Скоро стало ясно, что мурза ціннику и дороге делать не будет. Близилась полночь, а татары все ехали и ехали.