Марш обреченных

– Что там у тебя с Банниковым? – интересуется Слава, отвлекаясь от клавиатуры своего напичканного микросхемами друга.

– Пока ничего. Перезвонить завтра, – пожимаю плечами я.

– Странно, – чешет затылок Валера, – очень странно.

– Подождем. Посмотрим. Не будем торопить события. У меня ещё кое-что есть.

– Например? – скептически интересуется Мангуст второй.

– Например, младший сержант внутренних войск Георгий Олегович Сухорук.

– Сын? – в один голос восклицают мои соратники. – Откуда?!

– Оттуда же, откуда и все остальные дети, – честно глядя в глаза друзей, заявляю я.

– Да брось ты выкаблучиваться! – возмущается Валерий – Где он?

– Сегодня жду его звонка, – уклончиво отвечаю я.

– Постой, постой… – прерывает меня Пластун. – Ты хочешь сказать, что держал его в своих руках и отпустил?

– Именно так все и происходило.

– Ты что, совсем спятил? Саша, что с тобой? – Валера опускает руки мне на плечи и трясет, словно внезапно усопшего.

– Ровным счетом ничего. Но подумай сам, как я, по-твоему должен был поступить? В его распоряжении какая-то тайна, иначе чего ради он бы очутился возле рыбаковского дома. Скорее всего, это именно то, из-за чего погиб его отец.

– А также Николай Михайлович и этот самый Мухамедшин, – добавляет Слава.

– Возможно, – киваю я, – хотя и не факт. Не исключено, что они как-то иначе были причастны к данному делу.

– Как, – вновь хмыкает Валера.

– Ну что ты жилы тянешь! Я почем знаю?! Быть может, как раз младший Сухорук нам все и объяснит, – огрызаюсь я.

– Может. Только где же наш искомый сержант? – парирует мой напарник, для убедительности заглядывая под стол.

– Не знаю. Но я уверен, что он позвонит, – делая вид, что не замечаю Валериного ерничества, отвечаю я.

– Уверен, уверен, держи карман шире. Сейчас, разбежался он, – не унимается Пластун, вышагивая по комнате из угла в угол. – На чем основана подобная уверенность?

– А как бы ты поступил на его месте? То, что наследство от отца ему досталось, мало сказать, взрывоопасное, он понимает. Это не счет в швейцарском банке. Дивидендов с него не дождешься. Значит, ношу надо с кем-то разделить.

– Сашка, очнись! При чем тут мы… – он хлопает себя ладонью по лбу, словно пытаясь использовать его в качестве колокола.

Наш спор прерывает бряцанье телефонного звонка.

– Слушаю вас, – Слава поднимает трубку. – Лукина? – Он автоматически включает громкую связь. – Александр Васильевич, вас.

– Майор Лукин? – разносится по кабинету голос Сухорука.

– Да! Георгий Олегович? – поизношу я, придавая голосу официальную интонацию.

– Он самый.

Мангуст четвертый молча трогает меня за рукав и тычет пальцем в пульт. На нем красным огоньком мигает неоновая лампочка. Вот ещё новости! Нас пытаются прослушивать и, более того, записывать на магнитофон! Вот удивятся наши оппоненты, когда попробуют прокрутить пленку заново. С тем же успехом можно пытаться расшифровать беседы дельфинов.

– Мы могли бы с вами встретиться?

– Конечно. Через два часа подходите к главному входу Думы. Я буду ждать вас там.

– Хорошо, – доносится до нас после короткой паузы. – Я буду.

Глава 21

Как выражаются футбольные комментаторы, «игра приобретает неожиданную остроту». Кто-то вновь пытается сесть нам на хвост. Вопрос, кто? Основных вариантов два. Либо младшему Сухоруку все-таки приклеили фээсбэшную тень и все его действия под контролем, но это вряд ли. Так оперативно организовать наблюдение и прослушку с нашими-то бюрократическими заморочками… Из области ненаучной фантастики. Значит, вероятнее другое, сынок сам отправился в гости к кому-то из папиных дружков. Вот только неприятностей с контрразведкой нам не хватало. Впрочем, если мы рассмотрим второй вариант, как более вероятный, то вновь упираемся в необходимость согласования «наверху». Возможно ли такое? За четыре часа очень вряд ли. Разве что, это частная инициатива кого-то из тамошних чинов. Возможно ли такое? Вполне. Более того, скорее всего, так оно и есть. Ай да Георгий Олегович, ай да молодец! Бдительность и ещё раз бдительность. Не скажу, чтобы это сильно облегчало нашу работу. Но с другой стороны, подобное качество в столь юном возрасте не может не радовать. Теперь бы добиться «добрососедства и взаимопонимания», совсем славно будет. Боюсь, что это будет непросто, но попробуем. Без материалов, собранных подполковником Сухоруком картинка наша, скорее всего, не сложится. А если и сложится, опять придется удалять гланды через задницу. А в данном случае, как говаривал великий спортивный комментатор Николай Озеров: «Такой хоккей нам не нужен!» Дело, нам в наследство от генерала нашего доставшееся, мы должны провести и завершить с неизменным блеском. Вот так-то.

– Так, джентльмены, работаем очень быстро, времени немного. Валера, ты едешь со мной, оденься соответствующим образом. Слава, ты у нас на связи. Что ещё интересного, о чем мы не успели сказать?

– Я провел наложение графиков частотности упоминания в прессе команды Мюррея и политической активности республиканцев… – пытается начать свой рассказ наш компьютерный гений.

– Что получилось?

– Да как сказать. Неоднозначно. То есть тест, прямо говорю, прикидочный, по материалам открытой печати, проживающей в Интернете. Идентификация по кодовым словам. Имена, должности, названия фирм…

– Давай к делу.

– Максимум у Мюррея попадает на деятельность администрации президента Буша, у остальных резкого пика нет, но есть стабильное поступательное движение, генерал Райс плавно сменял по частотности упоминания своего тестя.

– Качели? – усмехаюсь я.

– Похоже на то, – кивает Бирюков. – Так вот, то, что имя Макса Коулера нигде не упоминается, я, думаю, ясно?

– Вне всякого сомнения.

– Но самое интересное здесь не это. Самое интересное как раз другое. Связка Буш-Мюррей.

– Что ты имеешь в виду?

– Саша, напряги мозги, – возмущается мой друг.

– В следующий раз. Сейчас мне некогда.

– Думать всегда есть когда. Ладно. Разжую для тебя. Буш у нас кто по основной специальности?

– Ты намекаешь на его работу в ЦРУ?

– Какие уж тут намеки? Я говорю тебе об этом открытым текстом. Большая стрелка – вверх, маленькая – вниз. Буш, по модулю, со сноской на местную американскую беззаботность и тупорылость, – это наш Андропов. Но, поскольку срок, ему отпущенный, заранее известен, а бороться с белодомскими старцами у него нужды нет, он довольно успешно воплощает в жизнь голубую мечту покойного Юрия Владимировича: возвести тайные операции в ранг высшей политики. Нет смысла клевать такого монстра, все равно, будь то Союз или Штаты, если не хочешь заклевать его до смерти. А если так, то тайные операции на стратегическом уровне позволяют добиться решения поставленной цели с наименьшими финансовыми затратами и, как принято было у нас говорить, малой кровью. Ибо любая, самая дорогая операция по дестабилизации политики вероятного противника, как мы с тобой знаем, стоит значительно меньше и, главное, обходится во всех случаях значительно дешевле, чем самый захудалый проект создания какой-нибудь очередной чудо-бомбы. Пользы же при этом куда как больше.

Так вот, президент Буш, которого ни дураком, ни дилетантом никак не назовешь, делает превосходный трюк, достойный войти во все хрестоматии тайной искусства войны. Охарактеризуем его следующим образом: «залюбить противника наповал». Посуди сам, вчерашний шеф ЦРУ, вдруг все разом, становится едва ли не лучшим другом Советского Союза. Ты же сам понимаешь, в политике немотивированных поступков не практикуется. Наш горячо любимый Горби – лучший немец 91-го года, зацелованный германцами до полного умопомрачительства, кроме этих самых поцелуев от них что-нибудь получил? От мертвого осла уши! И в то же время потепление в отношениях достигает вулканических размеров. Такое впечатление, что прорвало плотину. Весь мир заходится в истерике от восторга, наблюдая, с какой легкостью высокие договаривающиеся стороны находят общий язык в вопросах разоружения и мирного сосуществования. Не то, чтобы этот процесс мне не нравился, наоборот, но я хочу задать всего один вопрос: каким образом? Версии о внезапном прозрении в расчет не принимаются. И вот что напрашивается в качестве ответа у меня, – Бирюков делает долгую паузу, переводя дыхание. – Нас обыграли. Нас сделали, как котят. И то, что Центр засунули, куда поглубже, лишний раз это доказывает.

– Слава, вероятно ты прав. – Я стараюсь говорить медленно и уверенно, поскольку вид желваков, играющих на скулах моего вечно невозмутимого друга наводит на грустные мысли. Давненько мне не доводилось видеть его в столь возбужденном состоянии. – Нам ещё предстоит в этом разобраться. Но не прыгай через ступеньки. Все своим чередом. У нас и так работы выше крыши. Дай бог самим управиться. Давай не будем отклоняться в сторону.

– Ты пойми, черт возьми, это не сторона, это даже не фланг. Это самый что ни на есть центр. Это – точка отсчета. Все остальное – только производные. Лет десять назад в Штатах появилась группировка, ставящая перед собой задачу уничтожения Советского Союза, как государства. Одним из лидеров этой группировки был экс-президент Буш, другим – хорошо известный нам сенатор Эдвард Мюррей. Кроме того, в нашем распоряжении находится ещё несколько имен участников данного консорциума. Я хочу обратить твое внимание, что, несмотря на весь размах ведущейся против Союза тайной войны, это все исключительно частное дело некоего «элитарного клуба». К официальной политике США, по крайней мере в годы нынешнего правления нынешнего президента, это не имеет прямого отношения. Саксофонист, конечно, милашка, но в большой игре он не более чем пешка, максимум – конь. В яблоках… – помолчав, добавляет Слава. Похоже, он уже взял себя в руки. – Вот, в чем основная проблема, командир. А ты говоришь!