Марш обреченных

Держа тумбу за ножки, я размахнулся и широким движением отогнал младшего брата еще дальше от себя. И пусть по координации отчетливо видно, что в боевых искусствах Велайд не зеленый новичок, однако он явно привык к другой обстановке. Ему комфортней было размахивать своей железкой на просторном внутреннем дворе, вымеряя дистанцию до противника и подбирая траекторию удара. Но я ему подыгрывать не намеревался, а потому перевел этот внезапный поединок в удобную для себя плоскость. Юнец попросту не знал, как действовать против моего орудия. А вот я уже придумал сотню способов осадить вспыльчивого братишку…

Ох, наверное, даже сам бог не упомнит, в скольких драках на вписках я успел поучаствовать во времена бурной молодости. Когда в тесной и захламленной блатхате начинается потасовка, то в ход идёт всё, что подворачивается под руку. Столешницы, стулья, табуретки, полочки шкафов, кухонная утварь и даже бутылки. А поскольку я дожил до своих лет и умудрился сохранить зубы в целости, это значило, что из таких заварушек я чаще выходил если не победителем, то и не проигравшим уж точно. И тактики я придерживался самой простой: стой в сторонке, в гущу замеса не лезь. Если кто-то подходит в зону досягаемости, лупи по башке тем, что потяжелее. Разбираться будешь уже после.

Собственно, с одним противником было даже проще. Я неотрывно следил за ним, ни на что не отвлекаясь, и примерно представлял себе его намерения. Поэтому, когда Велайд в очередной раз замахнулся шпагой, что-то истерично вереща, я просто крутанул корпусом и запустил ему тумбочку прямиком в физиономию.

Обалдевший от такого поворота событий аристократ ничего не успел сделать. Нет, он, конечно, инстинктивно выставил свою длинную зубочистку. Но этим даже траекторию моего снаряда не изменил. Деревянный предмет мебели с глухим стуком состыковался с черепом юного Адамастро. Тот, к сожалению, не вырубился, но заметно поплыл. Ну а дальше дело оставалось за малым.

Мои молодые ноги поразительно легко несут меня вперед. На бегу я прихватываю бронзовый канделябр, весом килограмма в полтора. Велайд, невзирая на отшибленную башку, успевает вскинуть шпагу, надеясь меня отогнать. Но я не пугаюсь и не отступаю, а со всего маху бью ему по запястью. Пятнадцатилетний аристократ вскрикивает и роняет свое орудие. Прижав к себе отбитую руку, он смотрит на меня испуганным взглядом. Происходящее явно выбило его из колеи. Раньше-то тюфяк Риз никогда не смел дать ему отпора. А тут такое…

Я же, предпочитая ковать железо, пока оно горячо, пинком отбросил выпавшую шпагу к стене. В рукопашной я ощущал себя как рыба в воде. Тесное помещение, в котором много мелких и не очень предметов. Здесь побеждает тот, кто быстрее соображает. Тут любое подавляющее превосходство противника в силе, умении и габаритах может быть нивелировано своевременным броском табуретки в рожу. Ну или тумбой, как в моем случае.

Без долгих раздумий я добавил Велайду зажатым в кулаке подсвечником по мордасам. А потом еще раз. И еще. Малолетний нахал натурально завизжал, стараясь заслониться от моего натиска. Но я бил, метя по наиболее болезненным точкам. Хребет, локоть, предплечье, ребра. Аристократ заметался, ища пятый угол. В стрессовой ситуации он резко позабыл всю военную науку, которую в него вбивали наставники. А я всё наступал и наступал, окучивая тяжелым канделябром. По лицу братишки уже вовсю бежала кровь. Багровые ручьи из рассеченного лба заливали ему глаза, а правая рука повисла безвольной плетью. Юный Адамастро откровенно запаниковал, а я всё никак не останавливался.

Наш спонтанный поединок закончился тем, что дерзкий пацан забился между монументальным платяным шкафом и стенкой. Побитый и скулящий, как бродячая псина. И именно в этот момент нас застал отец.

— Что за грохот?! Чем вы оба тут заняты?! Немедленно прекратить! Ризант, чего ты творишь?! — оглушительно завопил Одион, и я побоялся, что он сейчас пульнёт в меня чем-нибудь магическим для усмирения.

— Сам не понимаю! Велайд ворвался в мою комнату и напал с обнаженным клинком! — сразу же заложил я братишку, предусмотрительно отшвыривая от себя подсвечник.

Для пущей убедительности я кивнул в сторону валяющейся шпаги. Ну и отошел от охреневшего аристократишки на пару шагов. А то мало ли… вдруг папка младшенького любит больше, и решит, что его нужно срочно спасать? Ловить какой-нибудь фаербол от магистра второй ступени мне не очень-то улыбалось.

— Я… я всего л-лишь… х-хотел… — начал оправдываться Велайд, но я жестко перебил его.

— Ты набросился на меня, пока я лежал, размахивая боевым оружием! Твоему поступку не может быть оправдания! И только посмей сказать, что я вру! Факты говорят не в твою пользу. Ты находишься в моей комнате, — принялся я загибать пальцы, — твоя шпага вынута из ножен, а на постели всё еще виднеется отпечаток, оставленный её лезвием!

Мне показалось, что от моего яростного напора обалдели оба родственника. Причем, братец выглядел даже более ошеломленным, чем в процессе выгребания канделябром. Ну да, Ризант так бы вряд ли смог за себя постоять. Но вот Александр Горюнов за словом в карман не лез.

— Я всего лишь хотел тебя проучить! — младший Адамастро с появлением папаши заметно осмелел и выбрался из-за шкафа. — Я бы не нанёс тебе увечий! А ты… ты…

— Ты слишком много берешь на себя, брат! Не забывай, что я старше тебя на четыре года! Не дорос ты еще, чтоб меня чему-либо учить! — уничижительно фыркнул я.

— Да как ты смеешь… — задохнулся от возмущения юный аристократ.

— Это ты как смеешь поднимать на меня оружие?!

— Молчать. Оба.

Одион произнес это почти спокойно, но мы с братом поспешили благоразумно заткнуться. Что ни говори, а экселенс Адамастро умел добиваться послушания.

Глава рода с потаенным разочарованием осмотрел своего младшего сына. А меня наградил куда более долгим изучающим взглядом. Столь резкие перемены в Ризанте сбивали его с толку.

— Ваше поведение недостойно дворян! — вынес он вердикт.

— Но отец, я же всего лишь защищался! — вякнул я, но тут же прикусил язык, стоило магистру грозно сверкнуть глазами.

— Когда я говорю, все должны молчать! Это понятно?! — сквозь зубы процедил Одион.

— Да, отец, — покорно склонился я, не став, впрочем, извиняться.

— Так вот… когда между двумя высокородными возникает конфликт, то они не бегут решать его кулаками, уподобляясь грязноногой черни! Если один почтенный экселенс нанес оскорбление другому, то следует незамедлительно и открыто бросить вызов. И кровное родство в данном случае не препятствует этому. Вы всё усвоили?

Я покосился на Велайда и по его хитрому прищуру понял, что этот стервец замыслил взять реванш. Только уже на привычном для себя поле. И оказался совершенно прав в своих догадках…

— Мы поняли, отец! — напыщенно продекламировал пятнадцатилетний аристократ, а потом развернулся ко мне: — Я призываю тебя, Ризант Адамастро, ответить за нанесенное оскорбление и мою попранную честь! Требую, чтобы ты принес мне извинения собственной кровью!

— У тебя нет такого права, ибо ты первым напал на меня обнажив клинок, — пришлось мне напомнить брату об истинной причине и вытекающем из неё следствии. — Если уж кто и должен бросать вызов, так это я.