Маршал Конев

Гальдер еще не знал, что скоро вермахту придется не наступать, а обороняться. По решению Ставки ВГК от 24 и 25 ноября в тылу Западного фронта началось сосредоточение резервных армий: 10-й — в районе Рязань, Канино, Шилово; 26-й — в районе Ногинск, Воскресенск, Коломна, Орехово-Зуево; 61-й — в районе Ряжск, Раненбург, Мичуринск, Старо-Юрьево.

Командующий группой армий «Центр», опасаясь наступавших холодов, предпринял 27 ноября еще одну отчаянную попытку прорваться к Москве, на этот раз по Дмитровскому шоссе. Под напором превосходящих сил противника левофланговые соединения 30-й армии отошли на восточный берег канала Москва — Волга. В ночь на 28 ноября передовой отряд 7-й танковой дивизии захватил Яхрому и мост через канал. В то же время 4-я танковая группа генерал-полковника Э. Гепнера усилила давление на 16-ю армию и потеснила ее. 30 ноября враг занял Красную Поляну, подойдя к Москве на пушечный выстрел.

Успешные действия 4-й танковой группы, казалось бы, давали повод для торжества: окружение Москвы — дело ближайших дней. Но фон Бок реально оценивал обстановку и возможности своих войск и войск Красной Армии. 1 декабря он докладывал Верховному Главнокомандованию вермахта, что «сражения последних 14 дней показали, что “полное уничтожение” противостоящей нам русской армии является не более чем фантазией». Фон Бок считал нецелесообразным остановиться у ворот Москвы, где сеть шоссейных и железных дорог является наиболее густой во всей восточной России. Это могло привести к тяжелым позиционным боям, к которым его войска не были готовы. Для того чтобы окружить Москву и плотно запечатать ее с юго-востока, востока и северо-востока, не хватало сил. По мнению фон Бока, дальнейшее наступление является «атакой без смысла и цели, так как время приближается к роковой черте, когда силы наступающих войск будут исчерпаны полностью»^{157}. Необходимо было усилить группу армий «Центр» не менее чем 12 дивизиями, навести порядок на железных дорогах с целью обеспечения регулярного снабжения войск. В противном случае придется искать в тылу удобные для обороны «спрямленные позиции», которые войска смогут занять, как только будет издан соответствующий приказ.

Итак, фон Боку не удалось выполнить приказ Гитлера по окружению Москвы. Операция «Тайфун» захлебнулась. Стратегическая инициатива стала переходить к Красной Армии. Успешное завершение Московской стратегической оборонительной операции явилось результатом возросшего искусства командиров и военачальников Красной Армии, героизма и самопожертвования личного состава всех родов войск. При этом они понесли значительные потери: безвозвратные — 514 338, санитарные — 143 941 человек, 2785 танков, 3832 орудия и миномета, 293 боевых самолета^{158}. Эти утраты несопоставимы с потерями врага, которые в период 16 ноября по 5 декабря составили всего 155 тыс. человек, 777 танков, сотни орудий и минометов. Большие потери войск Красной Армии в живой силе, боевой технике и вооружении были обусловлены просчетами Ставки ВГК в оценке обстановки и определении направлений сосредоточения основных усилий врага. Кроме того, оборона на этих направлениях оказалась недостаточно подготовленной в инженерном отношении. В ходе ожесточенных оборонительных боев родилась идея контрнаступления не на одном каком-либо участке того или иного фронта, а на вполне конкретном стратегическом направлении. Такого поворота событий враг, естественно, не мог и предполагать. Не случайно он сам первым заговорил о «чуде под Москвой»…

Глава 3. КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ ПОД МОСКВОЙ

«Чудо» под Москвой произошло по инициативе командующего Западным фронтом генерала армии Г.К. Жукова. Еще в ходе оборонительных сражений он 30 ноября 1941 г. направил в Ставку ВГК план-карту контрнаступления с коротенькой запиской исполняющему обязанности начальника Генерального штаба генерал-лейтенанту А.М. Василевскому: «Прошу срочно доложить Народному Комиссару Обороны т. Сталину план контрнаступления Зап. фронта и дать директиву, чтобы можно было приступить к операции, иначе можно запоздать с подготовкой». Главный удар намечалось нанести 3–4 декабря силами четырех армий (1-я ударная, 20-я, 16-я и 10-я резервная), к которым 5–6 декабря присоединялась 30-я армия. Замысел состоял в том, чтобы «ударом на Клин, Солнечногорск и в истринском направлении разбить основную группировку противника на правом крыле и ударом на Узловая и Богородицк во фланг и тыл группе Гудериана разбить противника на левом крыле фронта армий Западного фронта». Остальные армии Западного фронта должны были 4–5 декабря перейти в наступление с ограниченными задачами, чтобы сковать противника и лишить его возможности переброски войск. Основные силы авиации (75%) предусматривалось использовать для поддержки 1-й ударной, 20-й и 16-й армий^{159}.

Глубина контрнаступления ограничивалась расстоянием в 60 км к северу от Москвы и около 100 км — к югу от нее. «Для постановки войскам фронта более далеких и решительных целей, — вспоминал Жуков, — у нас тогда еще не было сил. Мы стремились только отбросить врага как можно дальше от Москвы и нанести ему возможно большие потери»^{160}.

И.В. Сталин начертал на документе синим карандашом резолюцию: «Согласен». В то же время он посчитал необходимым привлечь к контрнаступлению войска Юго-Западного и Калининского фронтов.

Войска Юго-Западного фронта должны были окружить и уничтожить елецко-ливенскую группировку противника, поставив под угрозу тылы 2-й танковой армии, что содействовало бы ее разгрому войсками левого крыла Западного фронта.

Задачи войск Калининского фронта были определены в директиве № 005292 Ставки ВГК, подписанной в половине четвертого утра 1 декабря И.В. Сталиным и генерал-лейтенантом А.М. Василевским. Она легла в основу планирования и проведения Калининской наступательной операции. Согласно директиве, требовалось в течение двух — трех дней сосредоточить ударную группировку в составе наиболее боеспособных соединений и частей (119, 246, 250, 256-я стрелковые, 54-я кавалерийская дивизии, отдельная мотострелковая бригада), большей части артиллерии РГК и всех гвардейских минометных частей и танков. Этими силами предписывалось нанести удар на участке (искл.) Калинин, (искл.) Судимирка в направлении Микулино, Городище и Тургиново с целью выйти на тылы клинской группировки противника и содействовать войскам Западного фронта в ее уничтожении^{161}.

И.В. Сталин отвел командующему Калининским фронтом на подготовку к операции два — три дня, то есть переход в наступление намечался 3–4 декабря. Это не смутило С.М. Борзунова, который пишет, что Конев был против проведения данной операции из-за недостатка сил и средств, согласившись под нажимом Сталина и Василевского предпринять активные действия не ранее 5 декабря^{162}.

А как же все обстояло на самом деле? Сразу же после издания директивы № 005292 состоялся разговор по прямому проводу между генералами Василевским и Коневым^{163}.

КОНЕВ: — Здравствуйте, товарищ Василевский! Ознакомился с Вашим предложением. Докладываю:

Оперативная выгодность нашего фронта мне понятна. Предлагаемый вами удар целесообразен. Но мои возможности сейчас настолько ограничены, что всего могу собрать две стрелковые дивизии, мотобригаду и 54-ю кавалерийскую дивизию в составе 800 сабель. Предложенная Вами 119-я стрелковая дивизия выведена быть не может. Она сейчас занимает фронт 20 км. Также нельзя снять 246-ю стрелковую дивизию, которая занимает фронт 15 км. 256-я стрелковая дивизия имеет всего два полка, обороняя фронт 15 км, в том числе с востока от Калинина. Все дивизии имеют численность в среднем две с половиной — три тысячи. Танков в составе фронта нет. Дивизионной артиллерии некоторые дивизии имеют по сокращенному штату до 50 процентов. Очень плохо с ручными, станковыми пулеметами. Операции, которые проводились и проводятся сейчас, имели целью не допустить противнику снятия войск с нашего фронта. В результате операции мы имеем притянутые дополнительно под Калинин части 162-й пехотной дивизии противника. Исходя из реальных возможностей, решил провести перегруппировку и с утра 3 декабря продолжать наступление по овладению Калинином, перерезать пути, идущие на юг и на Старицу. Для выполнения вами предложенной операции прошу усилить фронт двумя стрелковыми дивизиями и хотя бы одной танковой бригадой. В случае невозможности выделить из резерва Главного Командования прошу выделить за счет Северо-Западного фронта. Насколько мне известно, перед Северо-Западным фронтом всего восемь — девять дивизий.

ВАСИЛЕВСКИЙ: — Товарищ командующий, известны ли Вам события под Ростовом? [36] Сорвать наступление немцев на Москву и тем самым не только спасти Москву, но и положить начало серьезному разгрому противника можно лишь активными действиями, с решительной целью. Если мы этого не сделаем в ближайшие дни, то будет поздно. Калининский фронт, занимая исключительно выгодное оперативное положение для этой цели, не может быть в стороне от этого. Вы обязаны собрать буквально все для того, чтобы ударить по врагу, а он против вас слаб. И, поверьте, успех будет обеспечен. Товарищ Сталин разрешил немедленно перебросить Вам для этой цели еще одну 262-ю стрелковую дивизию Северо-Западного фронта. Она начинает погрузку сегодня в 18 часов. Дивизия имеет в своем составе свыше 9 тысяч человек и неплохо вооружена. Ставка Верховного Главнокомандования считает не только возможным, но и необходимым снять с фронта и сосредоточить для удара указанные мной дивизии. Мне непонятно Ваше заявление, что все эти дивизии имеют в своем составе всего лишь по две — три тысячи человек. Передо мной донесение вашего штаба, полученное 24 ноября, по которому 246-я стрелковая дивизия имеет 6 800 человек, 119-я — 7200, 252-я — 5800, 256-я — 6000 и так далее. Если в этих дивизиях, как Вы заявили, действительно слаба артиллерия, то Вы сможете усилить их за счет артполков РГК, которых Вы имеете девять. По вопросу о танках буду докладывать Верховному. Ответ дадим позднее.

36

Речь идет о Ростовской наступательной операции, предпринятой 17 ноября 1941 г. войсками Южного фронта. 29 ноября они освободили Ростов. В ходе операции армии Южного фронта сковали силы группы армий «Юг», не позволив немецкому командованию усиливать за ее счет группу армий «Центр», наступавшую на главном — московском направлении.

КОНЕВ: — Войска Калининского фронта все время активно дерутся, и будут драться, не могут стоять и не будут стоять в стороне. Я докладывал о необходимости усиления фронта. Я уже, до Вашего предложения, начал вытягивать отдельные соединения юго-восточнее Калинина. В частности, вытянул два артполка РГК, собрал эрэсы [37] и провел ряд других мероприятий. Но я докладывал, что в соответствии с задачей, которая ставится, то есть удар в направлении Тургиново, моих сил недостаточно. Все, что соберу, имею в виду действовать активно и обязательно прорвать оборону и выйти в тыл противнику. И для развития удара по глубине еще раз прошу доложить хозяину об усилении танками. Отпустить три боекомплекта снарядов, особенно подбросить для эрэсов. Прошу дать хотя бы еще один дивизион эрэс. У меня всего один дивизион и одна батарея. Также прошу хотя бы сто станковых и сто ручных пулеметов, так как, например, 243-я стрелковая дивизия имеет 7 станковых пулеметов и 20 ручных. Относительно численности наших дивизий я дал вам цифру в штыках без артиллеристов, саперов и связистов. Кроме того, вы, видимо, не учитываете потери за последние четверо суток. Они большие.

37

Эрэсы — гвардейские минометные части и подразделения.

ВАСИЛЕВСКИЙ: — Относительно танков, дивизиона эрэс и так далее сейчас доложу Главковерху. В отношении боеприпасов сейчас же дам указание. По вопросу о состоянии ваших дивизий могу лишь заявить, что согласно донесению вашего штаба войска фронта за время последней наступательной операции потеряли всего до двух тысяч человек. Когда сможете начать эту операцию с учетом перегруппировки ваших пяти стрелковых дивизий, одной дивизии Северо-Кавказского военного округа и одной дивизии Калининского фронта? Разгрузку 262-й стрелковой дивизии намечаю, если Вы утвердите, в районе Лихославль, Крючково. Дивизия начнет прибывать к вам завтра утром и закончит, по-видимому, числа четвертого.