Маршрут - 21

— Пойдём лучше найдём, чем печку топить.

Поздно, в квартирах уже не осталось мебели. Собирать валежник — плохая идея. Лес далеко позади, а гуляние ночью по холоду не сулит ничего хорошего. Ещё и потеряться можно. Ящики остались последним вариантом. Прочные. Их хотя бы много. В собственном же, что припаян на корпус 57-го, лежал старый топор. Уже малость заржавевший, но в руке он держался как влитой. Точильный камень завалялся где-то в пучине барахла, отыскать его было бы той ещё морокой.

Размашистые удары и немного терпения, отколупанные гвозди, щепа, доска. Долго так не помахаешь. Правое плечо, ноющее от ударов в дверь, разболелось у Оли ещё сильнее. Ящик, второй, третий. Она уже жалела о поспешном решении.

— Всё, не могу…Ух.

Топор был небрежно брошен на пол, со звоном ударившись о бетонный пол.

Тоня, которая до того рассматривала в бинокль город, обернулась: — Что с тобой?

— Ничего. Так. Переусердствовала немного.

На сколько хорошо Оля умела находить оправдания, на столько же плохо умела врать. Она прижала руки к телу и потирала ладонью правое плечо.

— Принести что-нибудь?

— Всё в порядке. Хватай деревяшки.

Тоня тревожно поглядывала на подругу, весь лоб которой покрылся морщинками.

Рутина, день за днём. Дорого — еда — ночлег — дорога — еда — ночлег — дорога — еда- ночлег… Всегда ищем, где проехать, что поесть, где поспать. Утомляет. А дядя Миша жил так несколько лет. Интересно, что его поддерживало всё это время, каково ему сейчас? Волнуется, хотя сам говорил, что только благодаря рутине и живёт. И сложно же без отопления.

В глубоких карманах Оля пыталась нащупать спички, но попался ей лишь пистолет, который порой совершенно пропадал из памяти.

— Оля, а давай сфотографируем город отсюда!

— Почему бы и нет, — Оля перебирала ТТ в своей руке, изучая каждую его неровность, — Со мной точно что-то не так, — сказала она шёпотом.

Оля поднимала камеру медленно, то ли боясь уронить, то ли от боли в сухожилиях, а может, просто не знала, чего бы такого заснять, но наконец-то объектив жадно врезался в горизонт, и принялся сам высматривать причудливые пейзажи и композиции. Вот на юге виднелась труба ТЭС, старая, что на каменном угле работает. Смотришь чуть ниже, на крыши, а они выстраивались в сложный лабиринт из кварталов и переулков, что разбавлялись скверами и парками. Вон там, маленький лесок, макушки возвышались над театром как забор. Влево качнутся, вправо и так мерно и спокойно, что даже убаюкивает. Дальше голый холм. Разрушенный наполовину дом-свечка разорвал полотно пятиэтажек крышей, что походила на затупившийся карандаш. Школьный стадион с футбольными воротами, отягощёнными обломками и рваными сетками. Этакая панорама. Слово ещё такое простое, скучное.

— Тебе так нравится. Когда-нибудь фотографией увлекалась? — обратилась к подруге Оля.

— Нет, — непринуждённо ответила Тоня, — Но начать-то никогда не поздно, да и дяде Мише потом покажем альбом. Или ещё кому. Хорошая же идея, нет разве?

— Нет, идея даже прекрасная. Простая и невинная. Честная даже. В таких же вещах память заключается, которые и рассмотреть, и потрогать можно. Головой мы это всё точно позабудем, а тут вот останется. И впечатления, и пережитые эмоции на бумаге сохранятся. Хорошая идея.

— Ой, я так далеко не заглядывала. В гостях просто всегда альбомы семейные показывали и после поездок пару фотографий у всех было.

— Тут и не надо глубоко смотреть, на поверхности всё. Простые вещи и идеи вообще самые лучшие, которые сами в себе противоречий не создают.

— Это ты к чему?

— Фото же — это просто картинка, а сколько всего хранит в себе. Интересно, а я и не задумывалась. Раньше люди изображали красоту окружающей природы своими руками, красками, на холсте. А сейчас вот у нас разрушенный город, странным механизмом и нажатием одной кнопки. На кадре мало что видно, но и этого хватает! В самом деле есть что-то притягивающее. Это не создающийся часами портрет, не пишущийся месяцами пейзаж, а мгновение, запечатлённое на бумаге практически в первозданном виде. А ограниченное число кадров лишь придаёт весу каждому запечатлённому моменту.

— Да, интересно выходит, — Тоня улыбнулась, — Тогда скорее делай фото!

За поездку накопилось с десяток кадров. Они хранились в той же коробочке, в белом конверте. Девчонки открывали его лишь для того, чтобы положить ещё один. Было в этом ощущение обрядности. Что-то сокровенное. Сначала краешек высунешь из крохотного прореза на лицевой стороне, потом чуть сожмёшь бумажные края, воспоминание займёт своё место среди друзей, а потом это бережно отложится в сторону до будущего воспоминания. Воспоминания, что обретёт новую жизнь спустя многие месяцы, а то и годы и может вообще у других людей.

— Оля, а тебе самой нравится?

— Что?

— В конвертик всё складывать. Коллекцию пополнять.

— Думая об этом сейчас, да, нравится. Всё проще, когда знаешь цену своим делам. Когда результат знаешь, тогда и спокойнее и проще. Наверное, мы так устроены, люди. Хотим знать, что, зачем и почему. И даже если жизнь не сахар, то такие мелочи помогают успокоиться. Знаешь почему курят?

— Не-а, не знаю. Противно же и пахнет плохо.

— А я вот теперь понимаю. Всё по той же причине — это же обряд. Знаешь, что делаешь и что получишь, поэтому и успокаиваешься. И бросали неохотно такую вредную привычку потому, что замену найти сложно.

— Значит, без такого всем жить сложнее будет?

— Получается, что так.

***

Бывают такие дни, когда ничего не хочешь делать, и этот был именно таким, особенно для Оли. Скоро полночь. Месяц лениво выползал из-за облаков.

— А ты много читала? Я видела, ты какую-то книжку листала сегодня.

— Ага, очень. А эта историческая была. Правда, какая-то она скомканная вышла, — Оля немного ободрилась.

— А сама пыталась писать?

— Не-а. Сложно это и времени много требует.

— Но то, что хотела, я уверена.

— Угу, было несколько идей, но только пару топорных рассказиков удалось написать. Куда мне до литературы.

— А так обязательно большую книгу делать?

— Да не в размере дело. От кого вести повествование? Как героев менять по ходу сюжета? А ещё, вдохновляясь кем-то или чем-то, хорошо бы не сделать дешёвую копию, а то совсем чушь выйдет. А если много пишешь, то и стараться над этим нужно, очевидно, много.

— Говоришь так, будто вдохновение и использование старых приёмчиков — что-то плохое.

— Конечно нет. Просто сделаешь тут схожесть, тут ещё маленькая деталька. А потом окажется, что вся книжка — это солянка.

— Мне кажется, что главное это мысль донести, а уж кому-нибудь точно по вкусу придётся.

— Это да. Я тоже так думала. Но раз начинаешь писать, то хочется собой быть. А у меня это плохо выходило.

— Значит, даже не попробуешь потом? — Тоня склонила голову Оле на плечо.

— А для кого, для себя? Могла бы тебе потом прочитать, хотя, проще тогда словами.