Маршрут - 21

— Забавно…

— А?

— Правда, чего же я, пройдёмте на кухню!

Стоило ему развернуться, как тут же он ударился пальцем ноги о тумбочку, со стационарным телефоном на ней. Мужчина чуть скрючился и разозлился.

— Да сколько же можно.

Обронил ещё пару слов в сторону надоедливой мебели. Постоял ещё секунд пять в нелепой позе, потирая место ушиба, и повернулся на девчонок.

— Живой. Вы мои родные! — дедушка разогнулся, а в глазах его появилось то ли удивление, то ли странного рода помешательство.

Тоня всё стояла позади Оли и вопросительно глядела на старика: — С вами всё хорошо?

— Со мной? Всё прекрасно! Отлично! Откуда же вы такие? Дорогие мои, откуда? И чего стоите? Разувайтесь, сейчас, сейчас всё сделаю.

Вдруг он схватился за голову и уселся на эту самую тумбочку, сбив телефон. Агрегат с треском грохнулся на пол.

— Что же такое…

Дедуля закашлялся, его рука покрылась мокротой с кровью.

Оля опасалась приближаться нему, мало ли какая болячка.

Он изобразил успокаивающий жест чистой рукой: — Нет, нет. Всё в порядке, это так, старческое.

Из ниоткуда материализовалась тряпка, которой он вытер лицо и руки, после чего приподнялся и наконец пошёл на кухню. Там мерцала лампочка, висящая под потолком на одних лишь проводах.

— Ну же, ну же, пойдёмте знакомиться, идёмте. Сейчас я всё приготовлю. Умывайтесь.

Оля в смятении направилась в ванну, деваться некуда. Может, с головой у старика что-то и не в порядке, но злым он точно не был. На кухне что-то забренчало. А вот и цыкающий звук, который бывает, когда включаешь духовку. Девочки мыли руки старым хозяйственным мылом. Под раковиной в шкафу стояла наполовину пустая коробка с точно таким же. Аромат не из самых приятных, но затхлый и вонючий от выхлопных газов воздух гораздо хуже. Больше интересовало наличие водоснабжения и газа в таких условиях.

С кухни повеяло резким и приятным запахом, что вызвал у девочек новые вопросы.

Это… грибы? С картошкой? Откуда?

Комнатка очень компактная, два на три метра, может, чуть больше. В углу стоял выключенный холодильник, обделённый вниманием. В духовке жарились те самые грибы с картошкой, а на конфорке кипятилась вода в чайнике. Вздувшийся в некоторых местах деревянный стол, за неимением скатерти на нём, кухонный шкаф под манер дубовой облицовки и четыре стула. Советским квартирам очень не хватало хотя бы маленькой, но обеденной. Это, конечно, излишество, есть гостиная, но ради удобства людей могли бы и потратиться в министерствах.

Открытая шкатулка на столе приманила взгляд. Однако стоило обратить внимание, как старик захлопнул её и убрал в шкаф, после чего грубым движением отодвинул стул и уселся. Тяжёлая отдышка наполнила комнату. Дедушка выглядел совсем слабым.

— Присаживайтесь. Я Николай, — сказал он, вытирая пот со лба.

Девчонки смутились, всё это казалось немного бредово, но предложение приняли.

— Я Оля, она Тоня. Приятно познакомиться.

— Оля и Тоня, значит. Вы же ещё совсем дети, а с винтовкой. Неужто где-то ещё война идёт? — Николай тяжело дышал, смотрел в потолок.

— Не знаем. Мы в Москву едем, — сказала Тоня, будто хвастаясь.

— В Москву? Хе-хе, да, в Москву… Давно вы так?

— Полгода, наверное, — Оля сняла бушлат, повесив на свободный стул.

— С лета получается. И всё-таки зря ты в форме ходишь, как бы чего не случилось.

Чайник принялся издавать противный писк.

— Внучка, посмотри пожалуйста вон в том ящике сахар, а то тяжело мне.

Тоня глянула на подругу. Очевидно, что Оля тут выше всех (дедушка на старости лет совсем низенький был). Николай нервно стащил с плиты свистящий чайник, руки сильно тряслись, вытащил к столу серебряные узорчатые ложки годов так двадцатых и толстенные чайные пакетики. Иные, что ранее уже заваривались, лежали на блюдечке, а эти новые. Оля же достала с верхней полки железную красную банку в белый горошек, в ней, к удивлению, было много сахара, что совсем не отсырел за столько времени. Душистый чай. Вот только картошке готовиться ещё долго, а аппетит уже разыгрался.

Чайный сервиз забренчал оркестром, особенно сильно ложка, что у Николая, будто первая скрипка. Есть что-то успокаивающее в этом. Бабушка всегда Оле говорила: «Вёсельце убери, в глаз себе ткнёшь». Только вот без такого весла совсем не то было. Всё равно, что винтовка без патронов или велосипед без руля.

— Вы откуда?

— С Челябинска.

— Ага, вы, кстати, второй, кого мы встречаем! — вмешалась в разговор Тоня.

— Да…Я уже давно никого не видел, — Николай мельком взглянул на шкаф, в который и убрал шкатулку.

— Дедушка, а что вы там храните?

— Что?! Где? А, там-то? Ничего полезного — старческий хлам. Вам в Москву-то зачем? Путь не близкий, ещё и зимой.

— Нужно. Ответы кое-какие найти.

— Ох-хо, ответы всем нужны, — он немного растерянно засмеялся.

— Деда, а вам сколько лет? — Спросила Тоня.

— Мне? Давно это было… Началось, когда мне шестьдесят пять, сейчас уж девять прошло, вроде. Семьдесят четыре получае… — он вновь закашлялся, — Старый я уже. Старше Родины. А тебе сколько, внучка?

— А мне одиннадцать! Или двенадцать, — на секунду Тоня задумалась, — Двенадцать, да.

— Это как же, ты не помнишь? А день рождения у тебя когда?

— В День Пионера!

— Девятнадцатого мая… Точно! Голова дурная, у меня на такую дату даже есть кое-что.

Николай поспешно удалился, девочки проследовали за ним.

Комната. Определённо принадлежала девушке. Широкий стол для учёбы. Над ним больше десятка различных рисунков, в них выдерживалась перспектива и даже анатомия. Доброкачественно сделанный стул с мягкой спинкой, небольшая кровать над которой красовался постер какой-то зарубежной труппы в венецианских нарядах, стены пастельно синего цвета, а в шкафу сидела пара кукол, с волосами-пучками и стеклянными широкими глазами. На полочке в углу стояла яркая, но в то же время непримечательная коробочка. Николай полез в шкаф с зеркалом, достал оттуда комплект одежды.

— Это что? — спросила Тоня.

— Как же, наряд примерной пионерки!

— Ну, если так. Просто немного странно выглядит.

— В детстве моей внучки такое носили, только потом уже сменили на менее строгий вариант. Ты померь, тут и зеркало есть. А мы пойдём пока, да, Оля?

— Эм, ладно. Тоня, не теряй нас, мы буквально за стенкой.

— Агась.

Оля на мгновение обернулась и скрылась за дверным косяком. Вновь кухня.

— Пойду чай Тоне отнесу, пока не остыл.

— Постой, не тревожь её пока, — Николай был настойчив в своей просьбе.

Оля немного смутилась, села обратно: — Что-то случилось?

— Пусть она немного отвлечётся. Ей там определённо весело. Лучше ответь, вы кто такие? — сам он чуть нахмурился.

— Ну, мы. Вы меня пугаете.

— Ох, не стоит. Я так, устал немного, оттого таким. Грозным. Выгляжу.

— Устал? — Оля чуть вжалась в стул.

— Да. Сама видишь, что вокруг. Всё же, зачем вам с собой винтовка, да и старьё такое? Вы одни совсем? — он кивнул в сторону коридора, где лежала «Света», облокоченная на стену.