Маршрут - 21

— Мясом рыбу кормить, — скептически отметила Тоня.

— Вдруг тут щука обитает! Зубами щёлк, как за мягкое место укусит, так от тебя только визг на всё озеро услышу.

— Я что, писклявая такая?

— А знаешь, как щука кусает? А вот меня кусала. Там не до баса.

— Ты поэтому рожи на глубине корчишь?

— А я в душе Ихтиандр — воду люблю.

— Ой, поплыли обратно уже, а то простудимся на ветру.

— Грести я буду?

— А тебе помочь?

— Ага.

— Вот и лежи так дальше, а я за вёсла.

Обратно они плыли раза в два дольше. Тоня каждый раз останавливалась, разминала плечи и жаловалась, что неудобно ей. Вся покрасневшая. Кажется, пота на ней стало только больше, но от помощи отказывалась. Всё гребла и гребла. Неожиданно, мель.

— Фух! Мои руки…

— Чего же ты так торопилась? — Оля упёрлась локтями в колени, а подбородком уложилась на кулачки, — Ты в порядке?

— Нога правая болит, как-то не так забиралась, наверное.

Оля взволновалась: — Понести тебя?

— Не, сама дойду.

Горячий песок. Зарываясь в него ступнями, можно было почувствовать, как живительное тепло растекалось по всему телу. Как это мягкое чувство затекало в каждую извилину, оставляя после себя лишь удовольствие. Вот садишься на него, начинают греться ладони. Ладони, что столько времени были вынуждены работать с ржавым железом, тёртой резиной, шумным полиэтиленом и трухлявыми дровами. И всё это было холодным, безжизненным. А эти песчинки обволакивают, прячутся под ногти, норовят попасть туда, куда не следует, но, кажется, совершенно не из злых намерений. Поднимаешь немного голову и вот солнце начинает греть лицо. Только недавно раздражало, мучало, а сейчас, когда сидишь и отдыхаешь, плавятся любые злоба и негодование. Хорошо. И с пруда дует прохладный ветерок. Вот пришёл Кишка, улёгся пузом на золотистый песок, чем-то в такой позе напоминая буханку хлеба, прикрыл глаза и снова задремал. А вокруг только лес.

— Оля, ты часто на море отдыхала?

— Пару раз. В Крыму и в Сочи.

— И где лучше? Тут или там?

— Как же это сравнишь? Совсем разные же вещи. Вот я в деревне у бабушки летом бывала. Мы вместе таскали такую же лодку, нам дедушка помогал, отплывали подальше от берега и просто болтали. Мне очень нравилось — спокойно, тихо, никто не тревожит. Она мне книжки читала или рассказывала истории, а я ей про школу, успехи свои. А море — это море. Там тюленем отдыхаешь, сама знаешь. Можно на экскурсию съездить, на замки посмотреть или на гору подняться. Я на Ай-Петри была. Кипарисы интересные там растут, не такие ухоженные и красивые, как в городе, а размашистые и большие. Лианы разные на них. Но всё равно дома привычнее.

— Угу, наверное, ты права. Кстати, мы, получается, купательный сезон открыли.

— Не купательный, а купальный.

— А я в русском никогда сильна не была. Обороты разные, наречия, числительные. Ты же меня понимаешь — значит всё в порядке. И вообще, я больше геометрию люблю. Доказательства разные, теоремы.

— Теоремы… Ты у нас и философ, и оратор, и математик. Ты ещё купаться будешь, а, Пифагор?

— Нога всё ещё болит. Видишь, грею. И вообще, ты мне обещала!

— Что?

Тоня взглянула на сестру неодобрительно.

— А, ты про это. Думай тогда, где и как. Тут же не стрельбище.

— Чего думать? Один раз в воздух пальнуть, так мы всех и распугаем!

— Какая ты простая. Хотя, тоже вариант.

— Давай по банкам стрелять, как в тире.

— У нас, думаешь, так много пустых с собой? Я их портить не хочу.

— А я что-нибудь придумаю, — Тоня подмигнула.

— Ага, изобретательности хоть отбавляй.

Одевшись и обувшись, вытянув лодку на сушу, девочки направились к 57-му. Из ящика с провиантом Тоня вытащила три целых консервы — сокровище по своей сути!

— И в чём же твой план?

— Опустошить их!

— А потолстеть не боишься?

— Ты обещание выполнять будешь или нет?

— Да, но мы не будем ради развлечения набивать животы тем, что нас может от голодной смерти спасти.

— И какой тогда план у тебя?

Оля осмотрелась, на краю опушки стояла мёртвая берёза. Толстая, ветвистая, чуть покосившаяся в сторону леса, вся в огромных трутовиках. Выше малиновки, а значит, в высоту минимум метров пятнадцать.

— Доставай пилу. Сейчас будем дружбой заниматься.

— Чего?

— Берёзу ту спиливать будем.

«Дружба» — она же — пила на двух человек. Вообще, ей нужно пилить вертикально. Стволы на брёвна, брёвна на доски, доски на рейки, но если ствол трухлявый, а сил не хватает, то вполне подойдёт. Тем более, если всегда висит на корме танка. А ствол и правда трухлявый — десятки грибов-паразитов высосали все соки. Гигант был сломлен ордой наглых бандитов, что разрастались, питались за его счёт, не давая ничего взамен.

Голодные до работы зубчики вцепились в кору, преодолели её за долю секунд, вгрызлись в дерево, что ещё сопротивлялось, но скорее по привычке. Девочки пилили немного под углом, так, чтобы берёза упала не в лес или на опушку, а вдоль границы. И вот колосс затрещал, издал предсмертный вопль, сухие ветки безуспешно цеплялись за собратьев, но лишь ломались под весом материнской туши. Оля затаила дыхание, когда исполинский ствол повалился.

— Тоня, ты как там?

— Грандиозно, конечно. И чего теперь?

— Сейчас учить тебя буду. Трутовики видишь, грибы на стволе? Вот в них будешь целиться.

Ноги не ширине плеч, упор в плечо, левая рука на цевье, правая на рукояти. Мишень в двадцати метрах, чтобы интереснее было. Инструктор по правую сторону, дыхание глубже, взгляд горячее, а палец в тоскливом ожидании лежит на спуске.

— Хорошо всё видишь?

— Угу.

— Тогда жми. И стой уверенно, повернись немного, ага. У неё отдача гораздо сильнее.

Вдох. И медленный выдох, как с пистолетом. Выстрел! Попадание! Ствол вверх! Пуля пробила плотный гриб и застряла в трухлявой древесине. Наверное.

— Ю-ху! Оля, а откуда ты так научилась хорошо с оружием обращаться?

— Когда в деревне была, меня дедушка обучал. Строгий был. Потом в секцию спортивной стрельбы ходила год. Вот там дисциплине хорошо учат, а она в любом деле нужна.

— А ушла почему?

— Не помню. Разонравилось, наверное.

Второй выстрел улетел в молоко. Всё-таки даже без штыка «Света» весит все четыре килограмма и длиной полтора метра. Удержать такую — сложная задача, стрелять без тренировки тем более. И сама винтовка требует тщательного ухода, так как механизм у неё старый и сложный. Ударная часть любит забиваться грязью и песком.

Третий выстрел попал в берёзу, пуля вылетела насквозь, что видно было по разлетающимся щепкам.

— Промах, — спокойно сказала Оля.

— Почему? Я же попала.

— У тебя цель — грибы. Если не попала, значит промах. Нечего патроны на чушь тратить.

— Ну и ладно. Видишь тот, самый большой и кривой? Вот я его сейчас разнесу в клочья!

Оля ухмыльнулась, однако улыбку согнало точное попадание. В яблочко, можно сказать, хотя мишень и огромная. И ещё один, и третий в цель! Калибр — 7.62х54 — винтовочный. Очень мощный, что Оля давно понимала, но вот сестру такая сила опьяняла.