Маршрут случайных пассажиров
Шрифт:
– Вот пока мы с вами тут разговаривали, она и убрала все. И наволочку отправила в прачечную вместе с постельным бельем. И подушку на обработку.
– Давайте ее сюда! Немедленно!
Потом она минут десять надрывалась в тихом гневе, пытаясь выяснить у перепуганной до бледности женщины, кто ее надоумил сделать уборку на месте преступления.
– Я не знала!
– Дверь была закрыта.
– И что? У нас все двери закрыты. На замок не запираются. Просто закрыты, и все. Меня никто не предупредил…
– Не увидела я ее. Отошла с назначениями перед обходом и не увидела, –
Все ясно! Улики, если они и были, уничтожены. Место преступления вылизано до блеска. Орудие убийства отправлено на обработку и в прачечную. Отыскать наволочку среди сотни других, даже если ее и не успели постирать, просто невозможно. То же и с подушкой.
– Тело где? – Маша обессиленно уронила руки, сунула кулаки в карманы белого халата. – Его, надеюсь, не уничтожили?
– Как это? – Главврач все еще икал.
– Сожгли, съели, на помойку снесли, я не знаю! – заорала она, не выдержав.
– Тело в морге, – глянул он на нее с упреком. – Зачем вы так?
Маша позвонила в отдел, доложила обстановку.
– То есть место преступления уничтожено по сути? – Галкин отчетливо выругался. – Ни следов, ни улик – ничего?!
– Ничего, – скрипнула она зубами. – Хорошо, вовремя успели ее сумочку забрать, иначе…
– Документы? Телефон?
– Да, все есть. Телефон надо будет разблокировать. Там пароль. Ни один ее палец не подошел.
– Ну что… Тогда возвращайся в отдел, чего тебе там торчать. Наверняка никто ничего не видел и не слышал. Как же… – Галкин снова выругался, на сей раз жестче. – Как же меня достала эта больница!
– А уж как меня, товарищ подполковник! – подхватила Маша, но ругаться не стала.
Она в принципе не любила матерных слов.
– Все, заканчивай там. И возвращайся в отдел. Денис Игнатов тут без тебя скучает.
Капитан Денис Игнатов был ее подчиненным. Двухметровый верзила с грудой мышц и очень симпатичной башкой, не всегда толково соображающей. Он благополучно дожил до тридцати семи лет любвеобильным холостяком. Обожал маму, кошек и собак, но дома никакой живности не держал.
– Хлопотно, – отвечал он всегда коротко.
В квартиру к себе сослуживцев никогда не приглашал. И Маша подозревала, что по причине вполне объяснимой – сослуживцы запросто могли обнаружить в его квартире какую-нибудь не успевшую проснуться красотку. Но он никогда не называл причины, она никогда не спрашивала. И поддерживала с ним исключительно деловые отношения. А вот Игнатов…
С некоторых пор он вдруг начал оказывать ей всяческие знаки внимания. Началось все с буфетных пирожков, которые он взялся таскать в кабинет и оставлять на ее столе. Потом перешел на пирожные. А однажды даже приволок букет.
– Ну и что, что у меня день рождения, капитан! – сверкала в тот день на него глазами Маша. – Мы на службе! Какие, к чертям собачьим, цветы?!
И демонстративно на его глазах отправила розы в мусорную корзину.
Игнатова это не остановило. Букетов больше не было, но к пирожным добавились шоколадки, конфеты и даже авторские тортики. Маленькие, под верхней одеждой можно занести, но красивые и очень вкусные.
–
Чтобы не возникло недовольства, предлагаю все это уничтожать вместе, – нашел компромисс Игнатов.И Маша сдалась…
– А чего это капитан там заскучал, товарищ подполковник?
– Не хочет один на труп выезжать.
– Что за труп? Чей?
– Вот уж не знаю, – слегка возмущенно ответил подполковник Галкин. – Вам и предстоит выяснить. Где-то на стройке. Рабочие обнаружили. Записывай адрес. В отдел не надо, поезжай сразу туда. Там недалеко от больнички. Игнатова я тоже сразу туда снаряжу.
– Так точно, – вяло отреагировала Маша.
Вообще-то она хотела опросить участников вчерашней аварии, двое все еще находились в больнице. Может, они видели убитую девушку в маршрутке? Может, она была с кем-то или при них с кем-то говорила по телефону? Называла собеседника по имени? Этим коллеги из дорожной инспекции вряд ли заинтересовались. Это другая служба, с другими задачами.
А Маше интересно все.
– Что ты хотела у них узнать, майор? – Галкин отчетливо зевнул. – Вряд ли они что-то могут тебе сообщить о погибшей. С другой стороны, вдруг она была в маршрутке с другом? Ладно, запоздаешь чуть, не страшно. Опроси свидетелей…
Мужчина из маршрутки с переломом ребер встретил ее в коридоре. Шел, стянутый бинтами, с пустой кружкой к кулеру. Двигался медленно, без конца морщился. Когда она задала ему вопрос, заметил ли он в маршрутке девушку с фотографии – а снимок она сделала с ее паспорта и сохранила в своем телефоне, – мужчина оживился.
– Не только видел, но и слышал. Мы поначалу сидели с ней в маршрутке друг за другом. Она впереди, а я сзади, чуть сбоку. Потом она встала, но это уже перед остановкой, то есть перед аварией. Симпатичная, но какая-то неприкаянная.
– В смысле? – удивилась Маша такому определению.
– Ее точно что-то тревожило. Она была не в своей тарелке. Звонила и звонила без конца какому-то Сереже. Мне видно было имя на ее телефоне при наборе.
– Сережа, точно?
Мужчина кивнул. Маша тут же записала.
– Она до него дозвонилась?
– Один раз точно. Вы позволите? – Мужчина помотал кружкой. – Чаю захотелось.
– Конечно, конечно, идемте.
Маша дошла с ним до кулера, не переставая задавать вопросы о телефонном разговоре погибшей с Сергеем. Но мужчина мало что мог сообщить.
– Обычный молодежный треп, – заверил он ее, наливая горячей воды в кружку. – Как дела? Ты как? А ты как? Все в порядке? Ничего важного. Правда, один раз он все же громко так воскликнул: «Анька, ты вообще дура, затеяла с этим ребенком так не вовремя».
– Анька? – Маша зажмурилась на мгновение, потрясла головой. – Он назвал ее Анной? Вы не путаете? Девушка по паспорту Вера.
– Вот я о чем и говорю. Даже имена друг друга коверкают. Это из серии: а как ты хочешь, чтобы я тебя называл… «Вера» не понравилась, пусть будет «Аня». Все они сегодня непутевые.
– Но вы отчетливо слышали, что он назвал ее Анной?
– Анькой, – поправила ее мужчина. – Слышал отчетливо. Она держала телефон возле уха, а я был меньше чем в полуметре от нее. И да, не улыбайтесь, я подслушивал.