Мартин Лютер и Томас Мюнцер, или Начала бухгалтерии

ФРИДРИХ

А что еще?

МИЛЬТИЦ

Грамоту, согласно которой два ваших внебрачных сына освобождаются от поражения в правах, и тем самым могут быть беспрепятственно назначены на высшие церковные должности.

ФРИДРИХ

Принято.

МИЛЬТИЦ

Я подчеркиваю, самые высшие церковные должности.

ФРИДРИХ

Понимаю, принято.

МИЛЬТИЦ

Кроме того, вам выдаются новые привилегии на ваше знаменитое собрание реликвий. Те верующие, которые внесут соответствующие пожертвования, получат сокращение срока в геенне огненной — по сто лет за каждую реликвию.

ФРИДРИХ

Принято.

Спалатин подсчитывает в записной книжке.

МИЛЬТИЦ

Далее — Золотая Роза Добродетели. Святой отец пишет, — куда это я задевал письмо? — ах, вот. ( Читает): «Любезный сын мой, священная Золотая Роза была освящена нами в четырнадцатый день поста: над нею было совершено папское благословение, помазание елеем и каждение. Ее передаст тебе наш любимейший сын Карл фон Мильтиц (это я) человек благородной крови и благородных помыслов (это все я). Сия роза есть символ драгоценнейшей крови Спасителя, пролитой во искупление наших грехов. А потому, любезный сын мой, пусть божественное благоговение проникнет в глубину души твоего высочества и да исполнишь ты все, что укажет тебе вышеназванный Карл фон Мильтиц». Вот залоговая квитанция. А сама Роза лежит у Фуггера.

Фридрих разочарованно отбрасывает квитанцию прочь.

Это высшая награда христианского мира.

ФРИДРИХ

Безусловно.

МИЛЬТИЦ

Ее вручение связано с новыми индульгенциями.

ФРИДРИХ

Прекрасно.

МИЛЬТИЦ

Она дается за добродетельный образ жизни.

ФРИДРИХ

То-то обрадуются мои незаконные сыновья.

МИЛЬТИЦ

Святой отец сожалеет о разногласиях, обнаружившихся в последнее врмя.

ФРИДРИХ

Я тоже. Но что поделаешь. Теология.

МИЛЬТИЦ

Вы совершенно правы. Мне бы хотелось побеседовать с вашим профессором. Можно это устроить?

ФРИДРИХ

Пожалуйста. Говорите, о чем хотите.

МИЛЬТИЦ

Нижайше благодарю за аудиенцию, ваша милость. ( Уходит.)

ФРИДРИХ

Болван.

ШУТ ( вручает Фридриху сухой цветок)

Вонючая Роза Помойки за третьего незаконного ребенка.

ФРИДРИХ

Исчезни. ( Спалатину.) Вы подсчитали?

СПАЛАТИН

На каждую кость накидываются еще сто лет отпущения. При общем количестве реликвий восемнадцать тысяч девятьсот семьдесят это составит в целом один миллион девятьсот две тысячи двести два года и двести семьдесят дней.

ФРИДРИХ

Один миллион девятьсот две тысячи двести два года. Тысяча процентов чистой прибыли с тех пор, как у нас завелся этот Лютер. Вот видите, Спалатин, в крупные дела стоит крупно инвестировать. Постепенно все окупится.

Стол на авансцене слева

Лютер и Мильтиц сидят за пивными кружками. Оба выпили, хохочут.

МИЛЬТИЦ ( целует Лютера в левую щеку, потом обходит его кругом и целует в правую щеку).

Я их спрашиваю, что они думают о римском престоле, а они говорят: «Откуда нам знать, какие там у вас в Риме столы — может, деревянные, а может, каменные».

Оба смеются, поднимают кружки, чокаются и пьют.

ЛЮТЕР

Я рад, что вы приехали, Мильтиц.

МИЛЬТИЦ

Ну, и задали вы хлопот курии, милый доктор. Лет сто уже такого дела не было. Наши отдали бы миллион, только бы замять эту историю. Миллион. Неплохие денежки, а?

ЛЮТЕР

Меня насильно вовлекли в этот спор. Я действовал только по принуждению. Сцепление обстоятельств. Но можете мне поверить, не по доброй воле заварил я эту кашу. Моей вины тут нет. Бог свидетель.

МИЛЬТИЦ

Папа изменил порядок выдачи индульгенций, милый доктор. Теперь все происходит в духе ваших тезисов. Так, как вы пожелали.

ЛЮТЕР

Проклятые тезисы. Не хотел я их распространять. Я собирался обсудить их в нашем университете. С коллегами. А потом выбросить. Но, черт возьми, они вдруг начали вылезать со всех сторон. А ведь я нарочно сформулировал их темно и загадочно — в такой форме, что мне непостижимо, как их понимают.

МИЛЬТИЦ

Я и сейчас еще их не понял.

ЛЮТЕР

Вот видите. Мне и самому многое было неясно. И вдруг — только и слышишь: Лютер да Лютер. А какой переполох среди всех этих знатных господ! Я ничего не понимаю. Мне самому странно, что именно мои тезисы вызвали такой шум. Другие тоже об этом писали. Никогда ничего не происходило. Я сам публиковал тезисы куда острее этих. Ничего не случалось. А эти вдруг понравились. При всем том — между нами — ничего в них хорошего нет.

МИЛЬТИЦ

Я думаю, они просто кое-кому на руку.

ЛЮТЕР

Ведь я сразу же послал их моему епископу, чтобы он вычеркнул все, что захочет, или бросил их в печку, мне не жалко. Но дело сделано. Я хотел даже написать книгу о силе отпущения и тем самым нейтрализовать эти тезисы. Их распространяют помимо моей воли. ( Пожимает плечами, пьет.)

МИЛЬТИЦ

Говорят, за этим скрывается курфюрст.

ЛЮТЕР

Если бы вы там, в Риме, не начали возражать, все бы давно забылось. Никто бы не пикнул.

МИЛЬТИЦ

Вы требуете от папы слишком многого. Святой отец воистину проявил терпение.

ЛЮТЕР

Но теперь с этим надо покончить. Если мы будем продолжать спор, история совсем уже приобретет общественный резонанс, и из теологических тезисов может выйти нечто серьезное. Поэтому самое лучшее — сидеть смирно. Вы будете молчать, я буду молчать. И все дело выдохнется само собой.

МИЛЬТИЦ

Конечно. ( Пьет.)

ЛЮТЕР

Передайте епископу Трирскому, — он хороший друг нашего курфюрста, — пусть назовет пункты, по которым я заблуждался, и я охотно отрекусь.

МИЛЬТИЦ

Это не проблема. Говорю же, папа изменил порядок отпущения. Но, может быть, стоило бы издать еще и обращение к народу, чтобы он сохранял верность и послушание церкви.

ЛЮТЕР

Хорошая мысль. Это я сделаю. Обращение к народу. Верность и послушание. Хорошо.

МИЛЬТИЦ

В народе беспокойство. Повсюду люди выступают против церкви и властей. Из четырех человек, которых я опросил, трое — за вас.

ЛЮТЕР

Не извиниться ли мне еще раз перед папой?