Marvel/DC. Мы - Павук

Эта симфония ласкает слух. Но она не настолько же великолепна, как шелест волн, резонирующе тихий на фоне буйства раздираемого на куски Бруклина. Вода накатывает на берег и тут же отдаляется, скалясь гребнями пены, исступленно бьется о ступени причалов. Снова и снова, раз за разом. Океан звал свое дитя в гостеприимные объятия, в темную холодную глубину, где был покой и безопасность. Джей растянул толстые ассиметричные губы в подобии усмешки, обнажая неровные крупные зубы, когда к манящей песни волн примешался скрип сотен лап.

Община Глубоководных изгнала его, ибо он отвернулся от Отца-Дагона и Матери-Гидры, за еретичные идеи о Хозяине Крабов. Его пытались убить, но не смогли - крабы спасли жизнь изуродованного "инсмутским синдромом" куска человечины. Сокрыли его от последователей Владыки Морей, как в пучине вод, так и на богомерзкой суше. Дали шанс отомстить всем, доказать, что он лучше. Получить власть и силу.

Подношения завозились в размокшем соленом песке, калеча его ровность рытвинами. Они пытались кричать, но из глоток вырывалось лишь глухое мычание. Джей Доу вырвал их языки Даром Хозяина Крабов - клешней, которая отросла на месте обрубка его правой руки, руки вырванной из локтевого сустава Младшим Жрецом Дагона. Доу нравился вкус человеческих языков, он вызывал приятное тепло в пищеводе и заставлял складки жабр на шее благосклонно трепетать. Пришедшие с волной крошечные крабики, взбирающиеся на судорожно дергающиеся на песке и бетоне тела, отрывающие кусочки их кожи, вгрызающиеся в мышцы и дробящие кости, лишь вестники истинных повелителей всех водоемов.

Воду разрезают черные горбы мощных шипастых панцирей.

Если хочешь что-то спрятать - спрячь это на самом видном месте. Кому в принципе может прийти идея, что жаждущий крови еретик расквартируется под самым боком набирающих силу культов сухих кусков кожи, служащих Дагону и его родичам? Подводные пещеры, гроты и полости, выдолбленные отбойными молотками клешней прятали тысячи крабов и разбухших от воды покойников.

Колдовство Глубоководных закрыто для него, но Хозяин Крабов показал ему новую школу темного искусства. Пропитанная океанической солью некромантия и повеление мутациями всего крабьего рода.

Призраки.

Живые мертвецы.

Монстрокрабы.

Краболюди.

Его армия почти готова ступить на берег Нью-Йорка, дабы собрать щедрую жатву, на крови которой выпестуются новые крабы. Два дня. Жалкие два дня, после которых Кракен сотрет доки дагонопоклонников с лица Земли, а потом паровым катком пойдет дальше, прокладывая Доу дорогу к мировому господству. Молись, Бруклин. Молись всем богам, которых знаешь, ибо под хохот морских дьяволов Кормилец Крабов уже идет по твою никчемную душу.

Глава 15. Восьмое и последнее: тот, кто впервые пришёл в клуб — примет бой

Оно было... женщиной.

При таком количестве и качестве мышечных волокон проблематично отличить мужчину от женщины, особенно с учетом бронепластины, скрывающие потенциальные член или вагину. Я сбился с шага, когда мое сознание озарила эта мысль. Сквозь бугры мышц можно было с ощутимым трудом рассмотреть очертания когда-то крутых бедер, длинных стройных ног, тонкой талии. Пожал плечами, возобновляя движение. Мужчина, женщина, старик, ребенок - все одно, мирного решения не будет, человечество должно умереть.

Тварь была настолько поглощена новой игрушкой, что абсолютно не мониторила местность и все подходы к своей туше. Хотя, с такими возможностями ей наверняка тотально похуй на все и вся, если в принципе остались кусочки здравого рассудка, способные внятно воспринимать мироздание и реагировать на внешние раздражители. План предельно прост и крайне самоубийственен. Тратить взрывзаряды винтовки на сегодня пожалуй хватит, только в крайнем случае, думаю смогу обойтись добрым словом, паутиной, дробовиком и милостью Покровителя Пауков, то есть великого меня.

Подошел вплотную, буквально на расстояние вытянутой руки. Вблизи она впечатляла еще больше. Подавляюще впечатляла. Буквально в два раза больше меня. До конца незаглушенный инстинкт самосохранения насилует помноженный в десятки раз эффект, сродни тому когда доебываешься до сидящего на корточках человека и он выпрямляется, благодаря чему внезапно выясняется, что твое дыхание ему как раз в пупок приходится, а ты еще не настолько сильно влетел в состояние берсерка, чтобы в открытую с таким шкафом конфликтовать. Тяжелое хриплое дыхание и отдающий болью в барабанных перепонках вопль при каждом ударе. Шлем пришлось чуть ослабить в креплениях, обнажая подбородок, так что почти родная бронированная скорлупа не защищала меня от звуковых воздействий. Скрежет металла резонировал мерзкими ноющими нотками в корнях зубов и стаями мурашек, пробегающими вдоль позвоночного столба.

Громко кашлянул в момент краткого затишья, лишенного полного боли крика железа.

Она разворачивается ко мне с неумолимостью башни сверхтяжелого танка. Грохот выстрела болезненно бьет по ушам. Картечь разрывает ткань пугаловского мешка и калечит сокрытую под ней плоть, стесывая лицевые мышцы, брызнув кровью и лоскутами кожи, обнажая кости черепа. Харчок кислотой и выстрел из запястья заготовленным сгустком паутины. Падаю на спину, броня смягчает жесткое соприкосновение с искалеченным асфальтом, а надо мной с визгом рассекаемого воздуха проносится стальная балка ее конечности. Веном не просто наращивает мускулатуру, он укрепляет кожные покровы, все внутренние и костные ткани, дабы боевик не сломался под собственным весом и в принципе мог вести активные боевые действия. Каждый ее палец с мое запястье, согнула, как крюки, если по мне ударит, бронекостюм, конечно выдержит, а насчет своих потрохов я не уверен, ебанет похлеще крупнокалиберного пулемета в упор, тут не настолько хороший амортизатор, способный нивелировать подобного уровня заброневой эффект.

Перекатываюсь в сторону, чувствуя, как углы моих лат и части стволов скребут по земле, припадаю на колено, принимая положение стрельбы сидя. Отрывистым ударом опускаю "забрало" и не прекращая движения вырываю из креплений "Glock". Пробить ее бронежилет из мышц чисто физически с таким калибром невозможно. Но, как говорит пословица из памяти некроманта-недоучки, на каждую хитрую гайку найдется своя бензопила. Ее лицо сейчас - это миниатюрный полигон в разгар прямого боестолкновения, картечь обнажила мясо, в которое с радостью вцепилась шипящая, пузырящаяся и пенящаяся кислота, поджимаемая паутиной. Слизистые оболочки глаз загнутся первыми, лишив ее зрения, а дальше я планирую нашпиговать ее глазницу свинцом, пока из ушей не польется.

Перехожу на спринт из позиции низкого старта. На последних шагах прыгаю матерым вратарем, раздвинув руки, не выпуская пистолет, пародируя проход в ноги. Проскакиваю точно под локтями ее рук, пытающихся содрать с морды кипящую паутину, смешивающуюся в однородный кисель с остатками лица. Моей массы недостаточно, чтобы слегка ее покачнуть, но инерция движения проворачивает мое тело пьяной стриптезершей, только вместо шеста была широкая, воняющая кровью и потом, дико горячая талия Псевдо-Бэйна. Я вишу у нее на поясе, выстреливаю свободной рукой вверх, мертвой хваткой цепляясь за железобетонную дельтовидную мышцу, рывком подтягиваюсь, обвивая ее диафрагму и нижнюю часть грудной клетки ногами. Перекидываю лапу на шею, беря в жалкое подобие удушающего и с размаха упираю "Glock" в переднюю часть черепа, до боли вывернув запястье. Глухой стук соприкосновения металла и кости, дуло соскальзывает вниз с массивной надбровной дуги, проваливаясь во впадину глазницы. Выстрел смешивается с запоздалой мыслью, почему я стреляю ей в глаз, а не, например, в висок? Отдача, помноженная на такое неудобное положение стрельбы едва не рвет мне связки. Тускло поблескивающая гильза выхаркивается затвором.

Туша подо мной вздрагивает, едва не скидывая меня спиной в асфальт, предплечье соскальзывает по потной коже и я держусь исключительно за счет ног. Исступленно жму спусковой крючок. Десяток секунд, за которые улетает вся обойма в семнадцать патронов, смазывается в восприятии. Маску обдало кровью, слипшимися волосами и кусочками мозгового вещества, заляпав левую линзу. Осколки затылочных костей скрежетнули по броне. Она перестает шевелиться, экскаваторные ковши рук плетями повисли вдоль тела, прекратив попытки избавиться от паутины и уцепиться в мое тело, швырнув вперед в лучших рестслерских традициях.