Marvel/DC. Мы - Павук

– Отец, - ее голос двоился. Одна его часть раздалась точно под крышкой моего черепа, вклинившись в поток мыслей, а вторая резанула барабанные перепонки визгом наждачки по стеклу.

Пока смерть не разлучит нас.

Понятия не имею, почему именно эти слова первыми всплыли в мозгу.

Я протянул к ней руки, шагнул вперед. Стейси переступила через остатки кокона. Все шесть ее рук обхватили меня. Я ощутил ее жар, провел пальцами по спине, наслаждаясь каждой шероховатостью, едва-едва ощущаемую через защитную оболочку бронекостюма.

Когда наши тела сплелись, часть моего разума выкинуло в ничто. В бескрайнюю пустошь, сотканную из плоти. Бесформенная, неструктурированная биомасса, которая была вместо земли и неба. Я стоял посреди нее и почувствовал всеми фибрами души, что где-то там, за багрово-бурым горизонтом вспухнул пузырь такого же, как и я. Нет, не такого же. Лучшего. Великого химеролога, обросшего нитями родственных связей, над которым стоял еще более великий, бог Плоти, Отец Монстров. Я в душе не ебу, кто такой Хим, но я ощутил, как он улыбается мне.

Всего мгновение и я снова в безумном мире суперов.

– Зови меня папочкой, - ну, а хули бы и нет?..

– Я хочу тебя, папочка.

Я знал это. Нити Паутины дрожали от ее желания слиться со мной в экстазе, стать единым с создателем, с богом. И технически, это не инцест, скорее приемная дочь, хе-хе.

Мои руки опустились ниже, нежно пройдясь кончиками пальцев по талии. Никогда еще не лапал жопу, способную выдержать в упор пистолетный выстрел. Это было... упруго. Мускулатура, облепливающая пластинки, расслабилась, сделав ее плоть на ощупь почти неотличимую от моей. Лицо Гвен перечертила паутина трещин. Скрип трения кости о кость. Маска разошлась бутоном плотоядного инопланетного цветка, тускло поблескивая густой бесцветной жидкостью, сочащейся из алых сухожилий и мышечных волокон, приводящих "лепестки" в движение. Из черной клоаки бездонной беззубой пасти выползли змеи ее хелицер. Они были больше моих, с мою руку, от пальцев до плеча, да и в принципе слабо их напоминали. Если мои - жесткая шарнирная конструкция, то ее больше походили на багровые неровно пульсирующие щупальца с зазубренными присосками, они же по совместительству яйцеклады.

Вставший член упирался в "ракушку" брони.

Вроде бы, я должен был испытывать отвращение, омерзение, ужас или хотя бы легкую неприязнь. Но нет. Я предельно четко осознавал, что это лучшая женщина, что может быть в моей жизни. И она полностью моя. Внутренний собственник ликует.

Хелицеры Стейси обвиваются вокруг моей головы и шеи, замазывая соком линзы, шарятся по моему телу, нащупывая крепления доспеха. Ротовую полость распирает от уже моих хелицер и яйцеклада, помогающих ее растущим из лопаток манипуляторам стянуть с меня шлем. Свежий воздух проходится по разгоряченной, потной коже лица горстью снежного крошева. Каска с глухим стуком падает на пол, вслед за ней отправляется нагрудник. Она раздевает меня, а я просто растворяюсь в моменте, когда хоботы наших яйцекладов завязываются тугим узлом.

Если это не вершина романтики, то что?

Резни навести охота

– Альт-2, начали.

Три взрыва 40x53 мм гранат сливаются в один. Отсечка. Еще три. Брызги бетонного крошева разбивают остатки стекол в окнах, рикошетят от закопченных, полуобглоданных выбоинами стен. Ветер гонит поднятые клубы пыли нарастающей волной в обвалившийся край здания, заметая запекшиеся пятна крови, забиваясь стаей саранчи в глотки, ноздри, уши и под веки мертвецов. Мертвецов, которые должны спокойно лежать, а не пытаться подняться на изувеченные ноги. Щербатые осколки костей улыбаются неровными пастями открытых переломов и сквозных огнестрельных.

Капрал Васкес и рядовой Лайон из-за укрытий бьют из винтовок по окнам. Группа Альт-1 преодолевает двадцать метров простреливаемого пространства, разделяющих их позицию и точку, которую нужно занять любой ценой. Так в приказе и сказали "Любой ценой", но сержант Роберт Некер сильно сомневался, что если положит здесь весь отряд, кто-то вспомнит об этой оговорке.

Сержант знал несколько способов, как положить всех культистов с минимальным риском для своих солдат, даже штурмовать не пришлось бы, но увы, эти варианты останутся пылиться в его черепной коробке до лучших времен. Всегда, когда в дело вступают паранормальные явления привычные тактики ведения боя превращаются в бесполезный набор алгоритмов, вынуждая импровизировать.

Взять здание - значит, взять здание. Не дать поехавшим маньякам склепать новую Тушу и по возможности самим остаться в живых.

Слизистую оболочку ноздрей разъедает бензиново-дизельный дым, смешивающийся со смрадом горелой человечины. Глаза от этого спасают тактические очки. Запах въедается в кожный покров, смешивается с потом, пропитывает форму, оседает на подкорке белесым гнилостным налетом. Горели автомобили гражданских, два "Страйкера" и раскатанные по асфальту ошметки Туши. Пламя пожирало плоть восставших бойцов, пытающихся передвигаться с оторванными взрывом или щупальцами чудовища конечностями.

С верхнего этажа частично ввалившейся вовнутрь трехэтажки стегануло длинной автоматной очередью в сторону Альт-2. Альт-1 в слепой для них зоне. Оператор жужжащего над головами боевиков дрона корректирует наводчика Mk 19. Следующий снаряд влетает в распахнутый зев оконного проема. Взрыв вырывает раму, выворачивает щедрый шматок железобетона и выплевывает из квартиры вместе с огнем лоскуты обгоревшего мяса. Пламя облизывает оплавленный кусок бронежилета со схематично нарисованным осьминогом.

Это их бог.

Васкес присутствовал на допросе пленных. Мрачная и древняя тварь, что спит на дне океана и ждет своего часа. Это все что удалось узнать, ни словом больше, ни словом меньше. Техники дознания в полевых условиях разбились о монолитную стену фанатизма. Вырванные ногти, отрезанные фаланги пальцев с ушными раковинами, выколотые глаза и отхваченный раскаленным ножом член с яйцами. Он смеялся и орал нечто вроде "Йа, йа, Ктулху фхтагн!". Каждый из них это кричал.

Морпехи огибают здание, скребут подошвами берцев по раскрошенным плитам и кирпичам, переступают через покойников. Некер с трудом подавил в себе желание всадить пулю в переносицу тянущего к нему руки гражданского. Обломанные ногти с ореолами грязи и засохшей крови, сбитые костяшки, вывернутые из сустава мизинец и безымянный. Вскрытая от уха до уха глотка, шея, воротник мастерки и грудь залиты кровью. Мутные, затянутые смертью, глаза.

Это уже не человек. Злая насмешка над человечеством. Изломанная пародия, которой нет места на планете Земля. Самый надежный способ ведения переговоров с такими тварями, контрольный в голову, оказался бесполезен, а с доставкой разрывных проблемы, логистические пути накрылись, минимум еще несколько часов воевать нужно стандартным патроном, почти бесполезным против покойников. Печально.

Открыли огонь по позиции Васкеса и Лайона. Прижимают к земле. Капрал отстреливается очередями по два-три патрона. Снаряд гранатомета вздыбливает облако грязно-белой пыли перетертого в труху участка стены.

До разума с задержкой доходит лай ручного пулемета, но тело уже обдирает брюхо о землю, а из глотки вылетает приказ лежать. Отделение в укрытии. Пули выбивают фонтанчики мелкой крошки. Лоуренс почти не двигается, истекая кровью на камнях, пробило бронежилет, раскурочило грудную клетку, нашпиговало свинцом брюшину, перекрутило в фарш сердечную мышцу и легкие, заляпав камуфляж красным. К пятнам налипает пыль и мелкий мусор.

Сектант из M249 SAW стреляет с крыши соседнего здания.

У них просто охуеть какое качественное снаряжение, но выучка полное дно, считай, сомалийские пираты. По крайней мере на фоне Специального Корпуса Морской Пехоты США, более известного, как парни, которые противостоят хтоническому пиздецу.