MASH

— Да что там у них происходит, черт возьми? — спросил в сердцах Блэйк в очередные 18:00, когда рев вертолетов заполнил послеоперационную, в которой подполковник и обитатели Болота подводили итоги.

— Китаёзы, — пробрюзжал Ловец, — очевидно объявили набор в клуб Материнской Золотой Звезды ^[22].

— И нам выпало постараться ограничить количество новых членов, — сказал Ястреб, — так что вперед, за работу.

— Точно, — поддержал Дюк, — мы их можем чинить с той же скоростью, с которой в них стреляют.

— Черта с два «точно», — сказал Генри, — вы так долго не протяните. Не спите вообще.

— Точно, — сказал Дюк.

— Ты как себя чувствуешь?

— Лучше, чем пациенты.

— Тогда какого черта тут стоишь? — сказал Генри.

Новая группа раненых была интернациональной. Ястребу достался турок, которому он заделал изрешеченную толстую кишку. Дюк ампутировал ногу пуэрториканцу, частью бедренной кости которого была пробита грудь его приятеля по окопу. Он теперь лежал на соседнем столе под ножом Ловца. Когда Ловец закончил с ним, он перешел к китайскому военнопленному и зашил разорванную диафрагму. Дюк тем временем ассистировал профессору сосудистой хирургии, пытавшемуся спасти ногу нидерландского рядового путем вырезания фрагмента разорванной вены и замены его аналогичным куском из другой ноги. А Ястреб, с помогавшим ему Питом Риззо, погрузился в австралийский живот.

— Черт возьми, — воскликнул он примерно через полчаса, — Нам просто не хватает рук!

— Я знаю, — ответил Пит Риззо, — но у меня их только две.

— Громила!

— Да, сэр? — спросила капитан Бриджет МакКарти.

— Одевай перчатки и становись нам помогать, лады?

— Не могу, Ястреб, — ответила капитан Бриджет МакКарти, — у меня уже слишком много дел.

— Тогда найди еще кого-нибудь.

— Да, сэр.

Через десять минут Ястреб почувствовал присутствие помощи — что-то белое перчаточно-шапочное повязочно-халатное с его левой стороны. Не поднимая головы он взял руку нового ассистента и вооружил ее ретрактором.

— Тяни, скомандовал он.

— Как тянуть, Ястреб? — услышал он голос Отца Мулкахи. — Это всё немного не по моему профилю.

Целыми днями и уже и по ночам Даго Красный выполнял свою работу. Сутки напролет он ходил от пациента к пациенту — черным, белым, желтым — и к друзьям, и к врагам. Некоторые не знали кто он такой, но знали на чьей он стороне. Уверенный в выздоровлении пациент лучше переносит операцию, равно как и уверенный хирург, и у Даго Красного находились правильные слова и для того и для другого.

— Просто тяни, — сказал Ястреб спокойно. — Вот так,… и на себя. Еще… Хорошо. А когда мы из этого выкарабкаемся, можешь произвести первое в истории хирургии простерилизованное колдовство.

А они все прибывали. Животы, груди, шеи, артерии, ноги, руки, глаза, тестикулы, почки, спинной мозг — все простреленные, к чертовой матери. Выиграть или проиграть. Жизнь или смерть. В самом начале всего этого хирурги, и в особенности обитатели Болота, пережили большую внутреннюю перемену. В периоды нерегулярной занятости, они частенько изрядно выпивали, чрезмерно жаловались на жизнь, но с наступлением Великого Потопа они вновь превратились в полезных людей, в состоявшееся, эффективное, сражающееся подразделение, а не просто в сборище непотребных бомжующих нытиков, застрявших черт знает где вдали от жизни. Такая встряска хороша в небольших количествах, но дело зашло слишком далеко. К концу второй недели они все были бледны, красноглазы, уставшие как собаки, и на грани срыва. Кроме того, им самим было очевидно, что их рефлексы притупились, а принимаемые решения иногда были сомнительными.

— Так не может продолжаться, — в пятнадцатый или шестнадцатый раз за последние две недели сказал подполковник Блэйк, когда наступило пять сорок пять дня.

Генри и доктора из Болота стояли на улице прямо за дверью в послеоперационную. В очередной раз они умудрились справиться со всеми сложными случаями, и теперь другая смена занималась трещинами и ампутациями. Они же вышли вроде как покурить, но каждый знал, что они заняли пост наблюдения за северным горизонтом, надеясь изо всех сил не увидеть шестичасовых вертолетов.

— Ну когда-то же это должно кончится, — бормотал Генри, — Когда-то ведь должно!

— Как и все войны и разборки, — сказал Ловец, — когда-нибудь подходят к концу.

— Ну тебя к черту с твоим «когда-нибудь», Ловец, — сказал Генри, — Что это такое? Когда— вот в чем вопрос. Когда?

— Не знаю, — ответил Ловец.

— А кто знает, черт побери? — спросил Генри. — Вот я звоню три раза в день, но эти люди в Сеуле тоже ни черта не знают. Им известно еще меньше чем нам. Но кто знает, черт побери?

— И я не знаю, — сказал Ястреб, — зато может быть Радар…

— О’Рейли, сэр, — пискнул Радар О’Рейли откуда-то из-под локтя подполковника.

— Прекрати это, О’Рейли! — сказал Генри, — Черт возьми!

— Я думал вы меня звали, сэр, — ответил Радар.

— Слушай, О’Рейли… — начал подполковник.

— Слушай, Генри, — прервал его Ястреб, — может у меня крыша поехала…

— Может, уже у нас всех, — согласился Генри.

— Ну тогда может Радар нам поможет.

— Не, мы точно сумасшедшие, — затряс головой Генри. — Абсолютно невменяемы.

— Слушай, Радар, — обратился Ястреб. — Нам нужно…

— Пирс, я сам тут разберусь, — остановил его Генри. — О’Рейли?

— Сэр?

— Говори начистоту, без вранья…

— Сэр, что Вы! Да Вы же меня знаете, да я никогда…

— Не обращай внимания, О’Рейли, — продолжал Генри, — Я не хочу чтоб ты все это слушал, но хочу чтоб ты знал кое-что.

— Что, сэр?

— Черт возьми, — Генри повернулся к остальным, — я же ведь еще не сошел с ума по-настоящему?

— Нет, Генри, — сказал Ловец, — продолжай.

— Ага, продолжай, — добавил Дюк.

— Слушай, О’Рейли, — сказал Генри глядя тому прямо в лицо, — Ты чего-нибудь слышишь?

— Ничего, сэр.

— Ничего! — воскликнул Генри, — Что ты за чертовщину мелешь — «ничего»?

— Я совсем ничего не слышу, сэр.

— Ну… А что это значит?

— Мне кажется, сэр, — сказал Радар, — что это значит, что действия на севере прекратились.

— Хорошо! — сказал Дюк.

— Послушай, О’Рейли, — продолжал Генри, — ты правду говоришь?

— Сэр, что Вы! Да Вы же меня знаете, да я никогда…

— Прекрати это, О’Рейли!

— Слушаюсь, сэр.

— Радар, — сказал Ястреб, — А скажи-ка нам еще вот что…

— Что, сэр?

— Ты слышишь шестичасовые вертолеты?

— Нет, сэр.

— Ты уверен?

— Да, сэр.

— Ну а как ты, черт возьми, собираешься их услышать, стоя здесь? — спросил Генри указывая на север. — Ты должен слушать там.

— Да, сэр.

Радар медленно пошел в северном направлении, и они последовали за ним. Образовалась маленькая процессия: Радар во главе с оттопыренными красными ушами, торчащими из вращающейся в привычном сканирующем движении головы на тонкой шее. Они прошли около пятидесяти ярдов по оголенной земле, и остановились подойдя вплотную к колючей проволоке, за которой простиралось минное поле.