Маша и Дракон

Но всё оказалось сложнее.

Вечером бешено затрезвонил входной звонок. Хорошо, что Волчонок не спал! Я подбежала к двери, посмотрела в глазок. Ромкина мама. Открыла двери.

– Ах, ты проститутка! Ах ты, шалава бесстыжая! Хочешь в наш дом ублюдка притащить, и сама с голой жопой прёшься! Я для тебя сына растила? Для тебя, спрашиваю?
– она наступала на меня чуть ли не с кулаками. Орала так, что уши закладывало.
– Чтобы я тебя рядом с ним не видела! Только попробуй к нему подойти! Прибью! Уничтожу!

С женщиной была форменная истерика и, казалось, она каждым новым выкриком, себя же, ещё сильнее заводит.

– Хорошо.

– я сказала это слово громко и твёрдо.
– Больше не подойду!

В глубине квартиры громко заплакал сын. Я побежала к нему.

Когда вернулась в прихожую с Вовой на руках, она уже была пуста. Дверь распахнута настежь. Я задумчиво затворила её.

И что теперь делать? Я готова воевать с мамой Ромы? А мой сын? Он будет в центре скандалов? И люди, которые меня приютили?

Нет, это того не стоит! Прости, Рома, не судьба нам даже начать...

Когда на следующий день сосед пришёл к нам, на улице лил дождь. Прогулка не предусматривалась, поэтому я его не ждала. Вова с дедом спали под мерный перестук капель. Я провела Ромку на кухню и прикрыла дверь.

– Чай будешь?

Я ставила чайник, повернувшись спиной к гостю, когда его руки обняли меня. Он прижал меня спиной к себе, наклонился, вдыхая мой запах. Внезапно, его руки стали лихорадочно шарить по телу, словно хотели быть сразу и везде. Я повернулась, чтобы оттолкнуть, объясниться, но он уже целовал меня, крепко сжимая. Я была такой маленькой в его руках. Он повторял без конца:

– Маша...Машенька...Маша...
– и целовал, целовал, целовал.

Я уже не сопротивлялась. Позволяла себя ласкать. Закипел чайник, тоненько засвистел носиком.

– Тебе с сахаром?
– спросила, переключая газ. Голос сбивался из-за неровного дыхания.

Роман уже сидел на стуле. Он ничего не ответил, только потянул меня за руку, усадив к себе на колени. И снова стал ласкать меня. Он играл с моим языком, одна рука, обнимая теребила сосок, вторая поглаживала между ног через тонкую ткань халатика.

Я никогда не смотрела на Романа как на мужчину, а в моём понимании, это значит - как на опасность. Сейчас я со всей ясностью поняла, как сильно я ошибалась!

Глава 37.

Глава 37.

Голос Матвея Федоровича развеял марево чувств и ощущений, в которых я потерялась, сидя на руках у Романа.

Мне двадцать один год. Через три месяца будет два года сыну. А сексуального опыта отношений почти нет: месяц насилия, сутки секса зимой и трое суток на Пасху. Гор почти сразу приступал к «глубоким» ласкам.

Роман же, почти два часа только целовал и гладил. И очень умело. Я уже изнемогала и, чего никогда не было с Гором, сама захотела перехода к «глубокому» этапу! Но обстановка не позволяла...

Я пошла к дедуле.

И началось...

Пообщаюсь с мамой Романа, решаю бросить идею выйти за него. Приходит Рома - она уже кажется мне неплохой.

А потом случилось горе. Матвей Федорович умер. Инфаркт. Ничего не предвещало. Уснул вечером, а утром был холодным. Мы рыдали с Надеждой Матвеевной в два голоса, Володенька подвывал держась за мои коленки. Потом закрутилось: похороны, поминки.

Я осталась жить у Надежды Матвеевны. У неё никого не было, кроме отца. За те два с половиной года, что знали друг друга, мы стали близкими людьми. Волчонок называл её бабулей, а она любила его, как самая настоящая бабушка.

Я решила оформлять малыша в садик. Надежда Матвеевна прописала нас в своей квартире и проблем не возникло. У меня появилось свободное время.

Роман, державшийся в рамках, пока мы переживали эти тяжёлые дни, и всячески помогавший всем, чем мог, на Новый Год привёл нас всех троих к себе домой.

Его мать смотрела на меня ненавидящим взглядом. При сыне молчала, а наедине, при каждом удобном случае, говорила мне гадости и угрожала.

А потом, я увидела, как она толкнула Волчонка, когда думала, что никто не видит. Малыш упал, но не ударился. Поэтому не заплакал, только поднялся на ножки и оглянулся растерянно. Я подошла, взяла его на руки. И, с ребёнком на руках, подошла к Роману:

– Твоя мама не принимает наши отношения. Мне очень жаль. Но я тоже мама. И хотя мне очень обидно, но я понимаю и принимаю её право не хотеть меня для тебя. Но, пойми правильно, у меня, как у матери, есть обязанность - защитить своего сына. Поэтому, мы сейчас уходим. Ты не приходи больше ко мне. - я посмотрела на Надежду Матвеевну. Она сразу поднялась, и мы ушли домой. Новый год встретили втроём.

До самой весны мне худо-бедно удавалось избегать Романа. Но оказалось, что он умел быть настойчивым. Он ждал у детского сада, у дверей квартиры, возле подъезда, в сквере...

А я вспоминала, как руки его матери толкают моего ребёнка, и держалась.

Наконец, поняла, что больше не могу.

Надежда Федоровна как раз вышла на пенсию и я предложила ей поехать отдохнуть. Сдала квартальные отчёты по своим фирмам, мы собрались и уехали.

Я повезла их на свою родину.

Глава 38.

Глава 38.

Я проклинала свою дурную голову, в которую пришла идиотская идея - потащить в горы маленького ребёнка и пенсионерку!

Солнце уже вот-вот сядет, а нам ещё идти и идти! А точнее ползти и ползти!

Волчонок сидел у меня на шее и мне начинало казаться, что она у меня совсем скоро сломается.

За моими худенькими плечами висел, забитый под завязку, рюкзак. Тот самый, с которым когда то бежала от Гора.

Майская погода была не особо жаркой, но я вся уже была мокрой от пота. У Надежды Федоровны лицо было красным, как перезревший помидор. А узкая пешая тропа неумолимо вела вверх и не было ей конца и края...

Волчонок вертелся, с восторгом разглядывая всё вокруг. Иногда, когда ему особенно что-то нравилось, начинал подпрыгивать, ухватившись за мои волосы. Я только стонала.

На закате, я уже недобро поглядывала на свою спутницу: ладно я дура, но она же умная! Она же старше! Я прямо сейчас, прямо здесь упаду! Не могу больше!

Когда мы добрались, была глубокая ночь.

Я не знаю, где брала силы, но несла сына на руках. Малыш крепко спал.

Подошли к входной двери и я передала Вову на руки Надежде Федоровне. Она стала, прислонившись боком к стене дома. Нашла ключ на деревянной полочке под крышей, куда когда то сама его и спрятала, и мы вошли. Устало махнула рукой на бабушкину кровать и туда сразу же был сгружен спящий сынишка. Я разложила старый диван и мы с Надеждой Матвеевной завались спать, не раздеваясь и даже не постелившись.