Маша Орлова. Тетралогия

– За три дня найти демоны знают как три метки, съездить на остров, собрать камешки и написать доклад? – выдохнула Маша озадаченно. – Она пошутила?

– Что-то я уже мечтаю вернуться к Горгулье, – пробормотала Сабрина за её плечом.

Серая галька матово блестела под редкими лучами солнца. Теплоход совсем растворился в тумане, оставив после себя только едва заметные колебания волн. Маше всегда становилось немного жутко от уплывающих теплоходов или от уходящих поездов. Рождалось чувство неизбежности.

– Да ты что, будет же жутко интересно! – взвизгнула она, подражая интонациям Эльзы. Вспорхнула из кустов испуганная птичка.

Эльза обернулась на её выкрик, поблестела очками и пошла дальше. На почти отвесном склоне змеилась дорога к стационару. Маша передёрнула плечами.

– Как ты думаешь, она меня услышала?

…Дежурная Ляля потрясала половником.

– Приди только ещё раз, убью! Уууубью, – утробно рычала она из-под упавших на глаза волос, стоя в дверях столовой, как солдат-защитник, последний на линии обороны. Она ведь и правда собиралась погибнуть за свои идеалы.

– Что случилось? Да что тут…

Среди вернувшихся с экскурсии, вероятно, не было ни одного курсанта, который бы не задал такой вопрос хоть раз. Раскрасневшаяся Ляля потрясла половником ещё раз, в назидание невидимому врагу, и торжественно удалилась внутрь.

– А что случилось? – стали все спрашивать друг в друга.

Эльза скрылась за дверями преподавательского домика, так и не приняв участия в общем ажиотаже. Маша покрутила головой и единственная рискнула зайти следом за Лялей в столовую, где на плите уже бурлило варево на ужин, а Мартимер понуро сидел в углу, стуча ножом по разделочной доске.

– Ты чего? – поинтересовалась Маша, когда Ляля перестала в запале хлопать дверцами шкафов.

Та дёрнулась, как ошпаренная.

– Сволочи! – Она поджала губы, как будто собиралась плюнуть в сторону двери. – Они у нас целую коробку печенья увели. Представляешь? Ладно бы ещё пару пакетов, а тут – целую коробку. Ну взяли бы пару печеней, но коробку-то куда?

– Кто увёл? – не поняла Маша. Она краем глаза увидела, как в столовую вошла Сабрина и остановилась, привалившись плечом к дверному косяку. У стены под дальним столом метнулась испуганная мышь.

– Да кто же ещё, вторая группа! – изумляясь такой тупости, закричала Ляля. – Кому же ещё. Не будут же свои у своих воровать.

Она заходила по кухне взад-вперёд, едва не задевая руками бурлящую кастрюлю.

– Вот здесь, – она махнула половником в сторону одного шкафа, – лежит наше печенье. А там – их. У нас была коробка, а теперь нет. Кто ещё мог, спрашивается?

– Но все же были на экскурсии? – робко предположила Маша, замечая, как отрывается от косяка Сабрина.

– А вот и нет, а вот и не все. Девочка из второй группы осталась, я видела, – безапелляционно заявила Ляля. Ещё бы чуть-чуть и её половник переместился бы в положение «казнить, нельзя помиловать».

Мартимер застучал ножом в дальнем углу активнее. Маша уже начала сомневаться, что он там что-то режет, а не просто вымещает своё возмущение на невинной деревяшке.

– Да может мы сами это печенье съели и не заметили?

Ляля только отмахнулась – мол, что с тебя вообще взять, придётся вершить справедливость самой. Но для начала приготовить ужин. Расплескивая жижу из кастрюли, она принялась шуровать в ней половником.

В вымытой комнате сидели все четверо. Теперь Маша смогла посчитать своих соседок. Все четверо устроились на кроватях и, весело болтая, грызли печенье. В углу комнаты она рассмотрела знакомую коробку, но вместо того, чтобы праведно возмутиться, села на кровать и опустила лицо в сложенные лодочкой ладони.

Четвёртая из них – круглолицая, как луна, темноволосая и явно с примесью горной крови, звалась Динарой. Наверное, Ляля говорила как раз о ней, потому что Маша не видела Динару на экскурсии. Теперь та грызла печенье вместе со всеми, запивала водой из пластиковой кружки, и она же сказала:

– Будут знать, как брать наш майонез, – и захихикала.

Сабрина бросила сумку на кровать и тронула Машу за плечо. Та обернулась: подруга поманила её пальцем и зашагала к двери по недавно вымытому полу. Грязными кроссовками, конечно.

На террасе совсем по-летнему пели птицы, и солнце пригревало отсыревшие перила. Но чтобы высушить стационар после всех дождей, нужен был ни один солнечный день и даже не два.

– Не ведись на их фокусы, – негромко проговорила Сабрина, подпрыгивая и садясь на отсыревшие перила. – Это всё делается нам назло. Не будем обращать внимания – успокоятся.

Маша беспомощно всплеснула руками.

– Да ерунда какая-то! – она вовремя сообразила, что по ту сторону двери их разговор могут внимательно слушать, и понизила голос. – Я никак не пойму, откуда взялась эта смертельная ненависть?

Сабрина тоже покосилась на дверь и предложила:

– Пойдём прогуляемся.

Лес вокруг стационара они знали отлично. Три километра по склону вверх – и можно выйти на бывшие колхозные поля, сейчас заброшенные и заросшие чертополохом. Чуть дальше – почерневшие развалины хозяйственных построек, старая, но ещё заметная дорога. Ещё через двадцать километров – небольшой дачный посёлок, как тот, мимо которого они шли сегодня с Эльзой, только с магазином и настоящей пристанью. Если спускаться вниз, то можно быстро выйти на берег, к тем самым домикам, прилепленным на склоне, как птичьи гнёзда.

Но в этот раз они не дошли даже до поля.

– Может, пойти и нормально поговорить с ними? – предложила Маша. Без ветровки ей было прохладно стоять в тени деревьев. Вокруг шумел только лес, но она никак не могла избавиться от гаденького чувства преследования. – Ну правда, не драться же теперь за еду. Тем более что численное преимущество явно не на нашей стороне.

Сабрина фыркнула и отвернулась.

– Помотайся по стационарам пару месяцев, тут у кого угодно нервы сдадут, – продолжила Маша, но запнулась.

Сабрина посмотрела на неё спокойно, но вместе с этим так, что замолчала бы даже Горгулья.

– Если ты не заметила, мы точно так же мотаемся по стационарам, как и они. Ладно, – она вздохнула и скрестила руки на груди. – Три дня мы как-нибудь переживём. Главное – хватай за руки Лялю, чтобы она и правда кому-нибудь не врезала половником. Я хотела поговорить на счёт меток.

Сабрина сжала губы в тонкую линию, как бывало всегда, когда она глубоко задумывалась.

– Старшекурсники сказали, что Эльза совершенно не следит за курсантами. Ну, можешь там по лесу в одиночку мотаться, она даже не заметит. И за графиком не смотрит.